Читать книгу "Планета для контакта - Евгений Гуляковский"

Физик подошёл и встал с ним рядом. Без скафандра он казался меньше ростом.

Впервые Райков обратил внимание на то, что Физик не так уж молод, у него были толстые щёки и добрые, глядящие сейчас печально глаза.

— Что это было? — почему-то очень тихо, почти шёпотом спросил Практикант. — Бактерии?

— В воде не было никакой органики. Её анализатор показал бы в первую очередь. — Внезапно ожесточившись, Физик швырнул на землю башмак от скафандра, который машинально держал в руках. — Здесь вообще ничего не было. Ничего подозрительного! Ничего необычного! Ничего такого, что могло бы разрушить синтрилон. — Последнюю фразу он произнёс очень спокойно, задумчиво, словно нащупал важную мысль.

— Сколько у нас теперь времени? — всё так же тихо спросил Практикант.

— А?.. Ты о радиации… Часов шесть мы ничего не будем чувствовать.

— А потом?

— Потом у нас есть анестезин. — Физик нагнулся, пошарил в груде лохмотьев, оставшихся от скафандров, и достал из-под них совершенно целый рюкзак. — Материя не разрушается. Вот, значит, как…

Дальше они пошли молча, каждый углубившись в свои мысли. Не хотелось спрашивать, почему Физик не повернул назад, туда, где теперь находилась шлюпка. Наверно, он был прав. За шесть часов туда не добраться, да и незачем. Даже Доктор им уже не поможет. От этого просто нет средств. Медленно и неумолимо разрушаются клетки, с каждым вздохом, с каждой секундой…

Почти физически ощущалось жаркое прикосновение зелёного солнца. Все его сорок градусов обрушились на незащищённую, отвыкшую от жары кожу людей. Через полчаса они немного привыкли к новым ощущениям. Дышалось легко. Только кружилась голова да резало глаза от непривычно яркого света.

Местность постепенно выравнивалась, холмы мельчали по мере того, как они приближались к морю. Обнажённая раньше базальтовая кость планеты теперь совершенно исчезла под плащом дресвы и песка. За ними тянулись две цепочки следов — первые человеческие следы на этой планете. Практикант старался ставить ноги потвёрже, чтобы след отпечатывался как можно чётче. Дышать он тоже старался глубже, хотя и не мог не думать о том, что с каждым вздохом в его лёгкие врываются новые миллионы радиоактивных атомов. Они уже начали свою незаметную пока работу… Можно заставить себя не думать об этом, но нельзя забыть совсем.

Физик предложил устроить небольшой привал, и Практикант подумал о том, как хорошо, что они сейчас не спешат. Расстелили на плоском валуне бумажную салфетку, распечатали коробки с завтраком. Есть совсем не хотелось, наверно, от жары.

Только Физик с аппетитом жевал толстые ломти консервированного хлеба, смазав их витаминной пастой. Еда всегда доставляла Физику удовольствие, даже когда не было аппетита. Наверняка ему нравился сам процесс. Райков подумал, что этот человек умеет разложить любое приятное событие на множество мелких, доставляющих удовольствие моментов и оттого, наверное, в любой ситуации не теряет ощущения какого-то особого, заразительного привкуса жизни. Практикант подумал, что молчит он, скорее всего, оттого, что не может простить себе ошибки с этой сумасшедшей водой, которая питалась скафандрами случайно забравшихся в неё космонавтов… Что могло быть нелепее ситуации, в которой они оказались? И кто, собственно, смог бы предвидеть последствия, окажись он на месте Физика? Неужели здесь так везде? Неведомая опасность за каждым камнем? В каждом глотке воздуха и воды? Что же это за планета? Даже закрыв глаза, он смог бы определить её тип, сопоставив данные анализов и тех немногих, уже известных им фактов. Кроме, пожалуй, радиации да вот этой истории с разъеденными скафандрами… Но, может быть, как раз в этих фактах и кроется разгадка? Чтобы как-то разбить тягостное молчание, он стал многословно и путано уверять Физика в том, что случившееся пошло им на пользу, что всё равно в скафандрах долго не выдержать и что теперь они по крайней мере могут чувствовать этот ветер и близкое дыхание моря.

Физик ничего не ответил, только посмотрел на него, иронически прищурившись, и, уложив в рюкзак остатки завтрака, пошёл дальше.

Стало заметно свежее. Иногда перед ними, теперь уже совсем близко, мелькали за холмами синие пятна водной поверхности, и Райков старался не смотреть в ту сторону, словно боялся что-нибудь испортить в предстоящей встрече. Когда наконец за последним холмом открылась линия далёкого горизонта, море буквально оглушило их. Нет, не шумом. Оно очень тихо лежало у самых ног, ослепительно синее в серых шершавых берегах, под ярко-зелёным небом. И даже не простором, от которого они отвыкли за долгие месяцы полёта. Наверно, всё-таки тем, что, пролетев миллионы километров, потеряв корабль и товарищей, в этот свой последний час они стояли на берегу обыкновенного, по-земному синего моря… Нет, всё же не совсем обыкновенного. Поражали невысокие, необычно толстые валики волн, словно это была не вода, а ртуть, и ещё прибой. Он не шипел, не выбрасывался на берег, как на Земле, а осторожно, ласково лизал серые камни берега.

Практикант медленно пошёл навстречу волне, вытянул вперёд руки, но всё же секунду помедлил, обернулся и вопросительно посмотрел на Физика. Тот молчал. Тогда Райков зачерпнул полные пригоршни синей воды и поднёс их к самому лицу. Ничего не случилось. Не было ни ожога, ни боли. Вода как вода. Правда, она не стала прозрачней, эта частица моря у него в ладонях, не потеряла своего цвета. Казалось даже, потемнела ещё больше, пропиталась синевой, словно кто-то растворил в ней хорошую порцию ультрамарина.

— Похоже на солевой расплыв или пресыщенный раствор.

Он оглянулся на Физика. Тот наблюдал за ним с интересом, в котором по-прежнему чувствовалась неуместная сейчас ирония. Больше всего Практиканта поразила эта ирония. Что-то в ней было. Какая-то мысль, уже понятная Физику, но ускользнувшая от него. И, словно протестуя против иронического молчания Физика, он осторожно поднёс ладони с синей водой к губам. «Не надо! — мелькнула мысль. — Это же глупо, в конце концов! — И тут же он возразил себе: — А что сейчас не глупо? Ждать, пока пройдёт шесть часов, и потом глотать анестезин?»

Вода отдавала свежестью горного ручья, и она не была солёной… Странный привкус. Может быть, именно этого ждала от них планета? Доверия?

— Ну как, вкусно? — спросил Физик.

— Не знаю. Несолёная, немного похожа на… ни на что это не похоже.

Физик стянул через голову рубашку. Он тяжело дышал, по спине сбегали капли пота. Неуклюже разбежавшись, прыгнул в воду. Не было даже брызг. Просто волны чуть разошлись, как податливая резина, и вытолкнули человека наружу. Синяя плёнка прогибалась под тяжестью его тела. Словно Физик был иголкой в школьном опыте по поверхностному натяжению жидкостей.

Физик зачерпнул воды и плеснул себе на грудь. Она разбежалась блестящими шариками.

— Странная жидкость, а? Похоже, не искупаться. Жаль. Но всё равно лежать приятно, как в гамаке, а рука свободно проходит, почти без сопротивления. Какая-то избирательная плотность, разная для разных предметов. Жалко, нет экспресс-анализатора, с полевым тут не разобраться. Ну ладно, лезь сюда.