Читать книгу "Дрессировщик русалок - Анна Ольховская"

– Значит, я – валенок? – уточнил Лешка.

– Причем прелый. И поскольку для вас, сударь, не сезон сейчас, все-таки июнь начинается, извольте отбыть в чулан. Там между обслюнявленным молью тулупом и ватными штанами прадеда Евстафия местечко приготовлено. Пованивает, конечно, слегонца, так ведь и валенки воздух не озонируют. Особенно когда они прелые.

– И вот так всегда! – засопел Майоров. – Другая жена, истомившись в разлуке, нежно заворковала бы, услышав голос своего ненаглядного. И, страстно погулькивая, призывала его домой, на шелковые простыни. А не в чулан к ватным штанам.

– Для страстного погулькивания и томного воркования существует отдельный подвид самок, моделюс вульгарис. Очень старательные девочки, между прочим, с ними как раз не стоит на шелковых простынях время проводить.

– Почему это? – расслабился Лешка.

– Током шарахнет по самому дорогому, а оно тебе надо? В общем, решишь поближе познакомиться с рекламным лицом какого-нибудь продукта – тащи его на льняные простыни.

– Я так и делаю, – радостно сообщил негодяй. – Сплю с одним лицом, и не только лицом, между прочим, именно на льняных простынях.

В груди что-то кольнуло, с шипением приподняла голову ревность, а Лешка тем временем продолжил:

– Ага, слышу нарастающее посвистывание. Не кипятись, зайцерыб, с кем еще я могу спать, кроме тебя?

– Напомни, рекламным лицом чего я являлюсь? – вкрадчиво уточнила я.

– Пообещай, что к моему приезду пива холодненького купишь и чего-нибудь к пивку, тогда напомню. Я сейчас выезжаю из Шереметьево, успеешь?

– Успею.

– А обещаешь?

– Обещаю.

– Тогда напомню. Собственно, то, что ты об этом забыла, в очередной раз подтверждает, что выбор рекламодателей был верным.

– Не томи.

– Пельмени «Бабушка Аня» – наше все!

И быстренько отключился. Говорю же, негодяйская скотина.

Ладно, обещала купить пива – сделаю. Но отомщу всенепременнейше. Главное, чтобы нужные продукты были в ближайшем супермаркете.

– Катерина!

– Аюшки? – В комнату заглянула наша любимая домоправительница. Наша баба Катя, практически член семьи. – Случилось что?

– Лешка едет, звонил только что из Шереметьево.

– Лешенька? – радостно всплеснула руками Катерина. – Вот радость-то! Это сколько же его дома не было? Месяц?

– Чуть больше. Он вообще на два месяца уезжал, видимо, окно какое-то в съемках образовалось, вот и решил домой заглянуть. Он пива свежего просил купить, я съезжу, а ты, баб Кать, пока с торжественной трапезой что-нибудь придумай.

– Что-нибудь! – фыркнула домоправительница. – Ты же знаешь, у меня что-нибудь не бывает.

– Извини, не подумала, исправлюсь, – я чмокнула свекольно-красную щеку. – Я помчалась, хочу еще за Никуськой заехать, пораньше ее забрать, папа с нами так редко бывает, что каждая минута на счету. Так что если Лешка приедет раньше меня, встречай дорогого гостя. Можешь его в стиралку загрузить, от грязи отмыть.

– От какой еще грязи, господь с тобой! – возмутилась баба Катя. – Сколько можно старое вспоминать! Ты же знаешь, Лешенька после того случая ни с кем, ему истории с Иркой на всю жизнь хватило!

– Да ну тебя, Катерина! – отмахнулась я. – Я вовсе не это имела в виду. Непонятно, с какого перепугу ты вообще Ирину Гайдамак вспомнила.

– Сама не знаю, – тяжело вздохнула домоправительница. – Ладно, Аннушка, тебе пора.

По пути в детский центр Ники как раз располагался супермаркет с неплохим ассортиментом. Надеюсь, все для изящной мсти дорогому супругу найдется.

А кто ищет, тот всегда найдет, между прочим. Главное – внимательно на этикетки смотреть.

Я загрузила пиво и закуску в предусмотрительно захваченную сумку-холодильник (собственно, она, сумка, в неправдоподобную для начала июня жару постоянно находилась в багажнике моей «Тойоты») и порулила за дочкой.

По расписанию у особо одаренных детей сейчас был бассейн. Можно было бы, конечно, подождать, пока детишки наплаваются, но я знаю, как расстроится Ника, узнав, что проплюхалась время, которое могла общаться с папсом. Плавать она, конечно, очень любит, но отца – гораздо больше.

Припарковавшись у ворот центра, я набрала номер мобильного телефона Никуськиной учительницы Юлии Сергеевны:

– Добрый день, это мама Ники.

– Здравствуйте, я вас узнала. Что-то случилось?

– Нет, я хочу забрать дочку пораньше. Понимаю, что она сейчас на плавании, но у нас папа неожиданно приехал, и Ника…

– Можете не продолжать, – вздохнула учительница. – Я знаю, как девочка скучает. Я сейчас за ней схожу.

– Мне зайти?

– Да не надо, я сама ее выведу. Вы где, на парковке?

– Да.

– Через десять минут будем.

В десять не уложились, но за двенадцать справились. Массивная входная дверь распахнулась, и к решетчатой ограде вприпрыжку побежала тоненькая длинноногая девчушка, одетая в шортики и легкую маечку. Вьющиеся волосы ольхового оттенка собраны в два хвостика, огромные серо-карие глазищи опушены угольно-черными ресницами, такие же черные тонкие бровки, черты лица – папины, не спутаешь. К почти восьми годам Ника Майорова вытянулась, ушла детская пухлость, но больше всего не знакомых с моей дочерью людей смущало выражение ее личика. Совсем не детское, иронично-умное, иногда ехидное. Ну да, мое, так я же мама, если кто забыл!

Ой, бросьте вы! Излишняя скромность украшает женщину только в том случае, когда других украшений нет.

Следом на крыльцо вышла Юлия Сергеевна, помахала мне рукой и что-то сказала в маленький передатчик, какие были у всех сотрудников этого центра. Безопасность в наше время – не пустой звук.

Охранник у ворот кивнул, и створка медленно поползла в сторону, пропуская Нику.

– Привет, мамсик! – Дочка влетела в машину через заднюю дверь и закопошилась, устраиваясь на детском сидении. – Здорово, что ты меня решила сегодня пораньше забрать, у нас как раз учительница по рисованию заболела, и после бассейна совсем нечего делать было бы.

– А почему ты не спрашиваешь, зачем я тебя забрала? – улыбнулась я, включая зажигание.

– Я думала просто так, соскучилась.

– И это тоже. Но главный сюрприз – папа. Он приехал.

– Правда?! – показалось, или радость ребенка была немного нарочитой, словно она уже знала о приезде отца. – Папсик! Ур-р-ра! А надолго?

– Не знаю пока, он позвонил из Шереметьево, и я сразу отправилась за тобой. Баба Катя там поляну на сто человек готовит, ты же ее знаешь.

– Знаю, – хихикнул ребенок. – Хорошо, если Витя с папой заедет, а то придется вам с кухни гусеничками расползаться.