Читать книгу "Неправильная женщина - Светлана Лубенец"

Физичка затеяла самостоятельную работу по решению задач. Лана не могла решить ни одной. Она думала только о том, что время теперь работает против нее. Чем дольше Танька будет с Юрой, тем крепче он к ней привяжется и тем труднее станет его от нее оторвать. Хотя… можно посмотреть на дело с другой стороны: чем дольше он с Ермаковой, тем быстрее убедится, что она ему совершенно не подходит. Ведь именно на этом и строился весь расчет. Да, но была еще и уверенность в том, что Танька их познакомит, и тогда на фоне ее, Ланы… Но теперь такого никак не случится… Бывшая подруга их никогда не познакомит… Да… бывшая… ну и пусть! Без подруг вполне можно обойтись! На что они?! Только завидовать, путаться под ногами и переходить дорогу!

Когда прозвенел звонок с урока, Лана сунула в сумку скомканный двойной листок в клетку, на котором были написаны только ее фамилия, класс и «Задача № 1. Дано…» Что такое пара по физике по сравнению с крахом любви! А может, еще вовсе и не крах?! Может, дело поправимо? А что?! Главное – не опоздать! Главное – найти Майорова сейчас, на перемене, и во всем признаться! Главное – успеть вперед Таньки! А это вполне возможно, потому что Ермакова все еще сидит за партой и, закусив от усердия губу, продолжает решать последнюю задачу. Ну что ж, кому задача важней, а кому – любовь!

Первым делом Лана бросилась на первый этаж к расписанию, чтобы узнать, какой предмет у «ашек» вторым уроком. Потом птицей взлетела на третий этаж к кабинету математики и тут же увидела Майорова, который, приложив тетрадь к стене коридора, записывал в нее что-то тригонометрическое. Лана успела заметить длинный ряд синусов и косинусов. Боясь передумать и убежать, она подошла к нему и сказала:

– Мне срочно надо с тобой поговорить!

Майоров оторвался от тетради, посмотрел на Лану полубессмысленными от синусов глазами, потом тряхнул головой, видимо, чтобы освободиться от тригонометрии, и переспросил:

– Что?

– Мне срочно надо с тобой поговорить! – повторила Лана.

– Прямо сейчас? – опять спросил Юра, с сожалением глядя на тетрадь, где так и не дописал решение примера.

Лана успела подумать, что он, этот пример, наверняка из домашнего задания, которое Майоров не успел сделать, потому что весь вчерашний вечер гулял с Танькой Ермаковой, и решительно произнесла:

– Да! Именно сейчас!

Юра закрыл тетрадь, пожал плечами и сказал:

– Ну… я тебя слушаю…

Лана хотела увести его с собой в более безлюдное место, но, обернувшись, увидела Таньку, которая с безумным лицом спешила к ним, жестоко расталкивая локтями школьный народ, заполнивший весь узкий коридорчик у кабинетов математики и химии. И Лана решилась. Она посмотрела Майорову в глаза и тихо, но четко произнесла:

– Я тебя люблю.

Юра выронил тетрадь со своими синусами и ошалело уставился на Лану. Именно в этот момент подбежала запыхавшаяся Ермакова, и перед бедным Майоровым теперь стояли две девушки, смотрящие на него горящими глазами и ждущие ответа. Впрочем, Танька долго ждать не могла. Она громко крикнула:

– Не верь ей, Юра! Все было не так, как она рассказывает!

Учащиеся десятого «А», которые пришли на математику, и девятого «В», толпящиеся перед кабинетом химии, тут же побросали все свои дела и уставились на троицу во главе с Майоровым, переговоры внутри которой обещали быть интересными. Их ожидания тут же оправдались.

– Вовсе не она все придумала! На самом деле ты давно мне нравился! С самого… с пятого класса… вот! – чуть запнувшись, выпалила Танька, не обращая внимания на Юриных одноклассников, которые тут же их окружили, мешая менее рослым ученикам девятого «В».

Лане очень хотелось выкрикнуть, что Ермакова все врет, что до вчерашнего дня она даже не думала о Юре, наоборот, заглядывалась на их одноклассника Семенова и находила, что у того красивые глаза, но промолчала. Ей сейчас казалось вовсе неважным принижение Таньки. Важным было лишь то, что она любит Юру, и он должен это знать. И она опять тихо, но не менее четко произнесла, по-прежнему глядя только в его глаза и не обращая внимания ни на кого вокруг:

– Я тебя люблю.

В толпе присвистнули. Кое-кто хихикнул, но его тут же заткнули, чтобы представление не было испорчено. Никто даже не заметил, как в толпу приятно развлекающихся перед уроком, словно нож в масло, вошла математичка и одновременно классная руководительница десятого «А» Антонина Кузьминична. А между тем Ермакова из десятого «Б» опять крикнула на весь коридорчик:

– Это я тебя люблю, Юра! А она все врет! Специально! Чтобы все у нас с тобой расстроить! Из зависти!

Именно в этот момент Майоров наконец заметил, что он с двумя девушками находится будто на арене цирка, что на них устремлены более двух десятков глаз. Первым его желанием было провалиться сквозь пол на второй этаж и дать деру из школы. Но поскольку такой финт неосуществим, он схватил за руку Лану Кондратенко из десятого «Б», намереваясь с ней вместе пробиться сквозь толпу и даже проигнорировать тригонометрию, к которой вчера не подготовился, да и сегодня не успел дорешать пример. Он так и сделал бы, если бы не вмешалась классная руководительница.

– Куда?! – гаркнула она во всю мощь своих натренированных за долгую школьную жизнь легких. – Устроили тут шабаш, а теперь хотите отвертеться?! Не выйдет! А ну марш за мной! Все трое!!!

В толпе опять присвистнули, уже сочувствующе.

– А тот, кто свистит в школе, рискует попасть к директору вместе с этой троицей! – еще громче рявкнула Антонина Кузьминична, и в коридорчике воцарилась мертвая тишина. И сквозь эту тишину заслуженный работник народного образования повела трех учащихся выпускных классов в кабинет директора, вход в который, к счастью, находился буквально напротив, а потому никто из провинившихся не смог бы сбежать, если бы даже и посмел.

– Вот, полюбуйтесь, Лидия Ивановна, на наших выпускничков! – с большим пафосом произнесла математичка. – У них даже в головах нет того, чтобы учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы хорошо сдать выпускные экзамены и поступить в институты! Они совершенно другим заняты!

– И чем же они заняты? – осторожно спросила директриса, сняв очки и не менее осторожно положив их перед собой на стол.

Антонина Кузьминична несколько опешила, потому что сразу не смогла сообразить, как по форме доложить, что вытворяли эти дети. Поскольку пауза неприлично затягивалась, пришлось говорить как получится:

– Они… они… вы даже не можете себе представить, Лидия Ивановна, что они выделывали… В общем… они… при других детях… кричали друг другу… про якобы любовь… А вокруг – толпа, а они: «я тебя люблю» да «я тебя люблю»! И, главное, никого не стыдятся, будто так и надо! А у десятиклассников впереди тригонометрия! Как им после этого решать примеры?! Да и вообще, это же позор! Это же происходит не где-нибудь, а в советской школе! – Сообразив наконец, что радеет о престиже как родной школы, так и всех советских школ вообще, Антонина Кузьминична настолько приободрилась, что перестала мямлить, тянуть кота за хвост и даже позволила себе предупредить директрису о возможных последствиях разнузданного поведения отдельных представителей вверенного ей коллектива учащихся. – Вы только представьте, что будет, если кто-то донесет об этом чудовищном происшествии в роно! Или, например, в райком комсомола! А доброжелатели всегда найдутся! Вы уж мне поверьте! Я уже двадцать лет в образовании!