Читать книгу "Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин"

Каганов, министр финансов, маленький и по-окуджавьиобезьянистый, сразу же снял очки и, достав огромный, как шотландский плед,носовой платок в крупную клетку, принялся протирать стекла. Лицо его сталорозовым, глазки маленькими, беззащитными.

– Ну, простите, – доказывал Громову Новодворский,они явно продолжали спор, начатый еще в коридоре, если не на лестнице, –глобализм – это светлое будущее всего цивилизованного мира.

– А горячие точки, – поддакнул Громов, – этоместа, где глобализм проходит обкатку. Где утверждается демократияпо-американски!

– Демократизация, – терпеливо объяснялНоводворский, – это начальный этап демократии. В нашей стране должна нетолько возобладать, но и углубиться демократическая ориентация… Не надоухмыляться, Лев Николаевич! Это не обязательно нетрадиционная сексуальнаяориентация, хотя она, естественно, приветствуется, как показатель свобод вобществе. И детская проституция, на которую так нападаете, всего лишь свободавыбора в демократическом обществе. Не хочешь – не проституируй!.. А без этогоне будет полной интеграции в европейские структуры, хотя и неполная, как то:отказ от собственной государственности, как пережитка имперскогопрошлого, – уже хорошо…

Глава 2

В помещении как будто стало прохладнее, зато повеялопорохом: вошли Сигуранцев и Забайкалец, высокомерные аристократы, холоднаявластность прусских баронов, одинаково подтянутые тренажерами фигуры, оба вкостюмах от Кардена, на плечах того и другого почудились сверкающие погоны,даже не погоны – латы. Сигуранцев, глава ФСБ, совсем недавно был вождем правойоппозиции, а еще раньше – генералом ныне распущенной ударной 27-й армии, аЗабайкалец успел посидеть в двух министерских креслах, сейчас занял кабинетминистра иностранных дел. Правда, как и Сигуранцев, еще два года тому побывалгенералом. Говорят, хорошим генералом.

– Прошу простить за опоздание, – произнесСигуранцев. – Разбирался со своим штатом.

– Многих расстреляли? – осведомился Новодворскийлюбезно.

Сигуранцев смерил его холодным взглядом.

– Расстрелы начнем отсюда, – ответил он послерассчитанной паузы.

Он сел рядом с Кагановым, тот даже изогнулся, стараясьотодвинуться, чисто инстинктивный жест, никуда не деться, сидят рядом. Самыйнепримиримый оппозиционер и поборник свобод, как и я, выходец из профессорскихкругов, академик. Видный экономист и геополитик, его работы охотно переводятсяна языки, переиздаются там чаще, чем у нас. Уже этого для иного достаточно,чтобы считать забугорье родиной, а Россию называть, как называют демократы,«этой страной», однако Каганов для политика удивительно честен и бескорыстен.Поэтому опаснее даже Новодворского, ибо тот при всех своих дарованиях и бешенойэнергии – Наполеон от экономики – он и в жизни экономист: отношения с людьмистроит по принципу рыночной экономики: кто полезнее – тому улыбка шире, поклонторопливее, лесть обильнее.

Я посматривал на Каганова, слишком выразительное и открытоелицо, на нем можно прочесть все, что думает в этот момент, а думает, каккомпьютер последнего поколения, просто молниеносно, однако затем включаетсяфильтр, все эмоции отсеиваются, и выдается то, что говорить надо. Он и сейчаскоротко взглянул на Сигуранцева, на лице промелькнула сложная гамма чувств, явидел, как он сказал мысленно: «Да-да, вы правы, Петр Петрович, этих сволочейнадо стрелять и вешать, здесь все разворовали, а теперь еще и капиталы вывозятиз бедной страны в богатую, чтоб тут вообще подыхали», – но, когда губыраздвинулись, я услышал спокойный голос:

– Петр Петрович, расстрелами и ужесточением ничего нерешишь. Нужно наладить профилактику правонарушений…

Сигуранцев сказал холодно:

– Как? Говорить всем, что воровать – нехорошо? Вон вКитае ежегодно расстреливают тысячу высокопоставленных чиновников заказнокрадство!.. Остальные страшатся даже копеечку украсть! Представляете, дажекопеечку!

– Говорят, – обронил Убийло, министрэкономики, – за каждым чиновником следят видеокамеры. А за расходамиследят не только у него самого, но и у всех родственников.

Сигуранцев бросил на меня косой взгляд.

– У нас такое не позволят, – сказалхолодновато. – Скажут, нарушение прав и свобод личности…

Башмет, министр торговли, обронил застенчиво:

– Да они ж сами и не позволят.

Забайкалец слушал с интересом, спросил внезапно:

– А кто это «они»?

Убийло и Башмет посмотрели друг на друга, расхохотались.Новые члены правительства, получившие свои портфели не за знания ипрофессионализм, а, как водится в демократическом обществе, как руководителикрупных групп оппозиции, набравших нужный процент, они все еще не могутсвыкнуться, что безликие гады «они», то есть правительство, теперь уже онисами.

– И все-таки расстреливать надо, – отрубил Громов.

Вы правы, ответило лицо Каганова, вы абсолютно правы, надозакрыть границы, а тех гадов, что вывезли миллиарды и теперь посмеиваются там,за бугром, надо тайком найти и перестрелять, чтобы другим неповадно. Пустьзнают, что не позволим, найдем, отыщем, вор должен сидеть в тюрьме, а еще лучше– если его пристрелят при задержании… Однако вслух он сказал громко и чеканно:

– Насилием ничего не решим. Надо воспитанием,убеждением…

– Эх, – возразил Сигуранцев досадливо, –Игорь Самойлович, вы же умнейший человек, что вы говорите? Как можно этихотморозков перевоспитывать, интегрировать в приличное общество?

И снова лицо Каганова выразило полнейшее согласие с Сигуранцевым,однако вслух сказал:

– Перебьем самых законченных отморозков, перебьемсредних отморозков, перебьем начинающих… А где гарантии, что не появитсясоблазн перебить и просто оппонентов? Если думают, возможно, не то… чтосчитаете верным вы, человек с ружжом?

Сигуранцев взглянул холодно, лед в глазах обрел цветзакаленной стали, я наблюдал с пониманием, ибо при всей симпатии к Сигуранцеву,искреннему и предельно честному, увы, признаю – правда все же на сторонеКаганова. Как раз в том, что все развитые и ответственные люди говорят не то,что думают, а то, что нужно. Говорить то, что думают, могли бы собака, кошка,корова – если бы у них появился дар речи. Но у человека поверх разума,интеллекта есть еще и более высокое: воспитание, что сдерживает искренниеживотные порывы. Когда вот в такой жаркий день втискиваешься в переполненныйтроллейбус, где душно, тесно, все толкаются, воняет крепким потом даже отхорошеньких женщин, разве не мелькнет злая мысль: да чтоб вы передохли все? Таки Каганов, что бы он ни думал о нуворишах, казнокрадах, забугорье, наркоманах –говорит только то, что говорить нужно, ибо строим огромный дворец цивилизациипо формуле «Как надо», а не «Как хочется».

По формуле «Как надо», подумалось, дворец будет малостьскучноват, но будет, а по «Как хочется» вообще не построишь, ибо строим всеммиром, всеми народами и странами. И у каждого свои мечты, желания, амбиции,которые надо все-таки приводить с соответствие с общим планом.