Читать книгу "Убить Бин Ладена - Олег Якубов"

О той истории с Медином Каплуном Шейх не знать не может, но если и помнит о ней, то что-то туманное, поскольку в те времена был слишком далек от того, что происходило в Германии. Пожалуй, это вариант. Теперь стоило продумать линию поведения, вернее даже — и стратегию, и тактику общения с Азаматом.

Вечером старинные «друзья» встретились вновь. Азамат катал меж ног все тот же неизменный мяч и Рахман мысленно оценил эту нехитрую уловку беспечности. Срабатывает внешне безупречно: никакими тяжкими мыслями человек не отягощен, знай себе, мячик катает. Однако первая же произнесенная им фраза никак не соответствовала внешней беспечности. Куда девался утренний почтительный, согнувшийся в поклоне Салех. Ни тебе «уважаемый господин», ни «дорогой брат».

— Я жду объяснений. Немедленно, — произнес Азамат ледяным тоном, едва они поравнялись.

Лениво пожевывая заранее припасенную соломинку тростника, Рахман поднял на собеседника глаза и равнодушно переспросил: «А, вы все о том же? — и, добавив в голос металла, осведомился, — а с чего вы, собственно, взяли, что именно я должен давать вам какие-то объяснения? Я — вам, а не вы — мне. Один русский полководец как-то сказал, что лучший способ обороны — это нападение. Вы, сдается мне, неплохо знаете это высказывание.

— О чем вы? — Похоже, сбитый с толку, пробормотал Азамат.

— Ах, о чем? — иронично осведомился Рахман. — Ну что ж, отвечу. У нас с вами нет времени на долгие объяснения. События здесь могут измениться в любой момент. Так что я перейду сразу к делу. Направляя меня сюда, один чрезвычайно влиятельный в наших кругах Хаким (с арабского буквально — мудрец — авт.), имени которого вам знать не полагается, предупредил, что здесь я встречу предателя, который обманом вошел в доверие к шейху Йохийя. Он даже обрисовал мне человека, внешне напоминающего вас. Может быть, не совсем точно, но очень похожего. Я получил совершенно определенное задание устранить этого человека. Устранить даже в том случае, если у меня в отношении к нему появятся просто сомнения. Не уверенность в предательстве, а достаточно даже сомнения, — повторил он и, не сводя сверлящего взгляда, спросил. — Вы понимаете, что я вам сейчас сказал. — Достаточно простого сомнения! И вы еще толкуете о каких-то объяснениях с моей стороны. Ловко, ловко, ничего не скажешь. Признаться, я бы принял вашу выходку за смелое отчаяние, но уж больно вы неискренни в своих требованиях.

— В чем, в чем увидели вы мою неискренность, уважаемый э… Рахман? — засбоил Азамат, от волнения и явного страха с трудом вспоминая новое имя своего старинного знакомца.

— Вы слишком явно и назойливо желали скорейшей встречи со мной, нарушив тем самым мои, и не только мои, а весьма уважаемых людей очень важные планы. Но такой вариант мы тоже предусмотрели заранее. Мне теперь понадобится немало усилий, чтобы выправить ситуацию, но это уж не ваша забота. Итак, я жду от вас ответа, Кто, когда и как дал вам связь с уважаемым шейхом Йохийя? Какие поручения вы выполняете и какие сведения передаете шейху?

Рахман намеренно говорил отрывистыми фразами, в которых за напущенным туманом не было никакой конкретики. Но перепуганному не на шутку Азамату было не до психологического анализа. Главное, что он пытался сейчас понять, так это то, насколько реальная угроза для него лично исходит от нежданного пришельца, какими он обладает полномочиями и действительно ли готов не останавливаться даже перед самыми решительными мерами.

— А теперь слушай меня особенно внимательно и запоминай каждое слово. В ближайшее время я должен был увидеться с досточтимым шейхом Йохийя. Твое появление спутало мои планы. Отчего и почему — тебе знать не следует. Могу сказать одно — я сумею выяснить, кто ты таков на самом деле и каково твое истинное лицо. — Не перебивай меня, — умышленно переходя на «ты», грубо одернул он Азамата, заметив, что тот пытается возразить. — Я все-таки давно тебя знаю и надеюсь, что предатель, которого мне обрисовали, все же не ты. Но надеяться вовсе не значит быть уверенным. И если ты хочешь остаться невредимым, то должен мне назвать, а главное охарактеризовать каждого, кто кроме тебя имеет доступ к общению с шейхом.

— Теперь второе, — продолжил Рахман. — Сегодня утром ты посмел обратиться ко мне с дурацким требованием объяснить тебе, что произошло много лет назад в Германии. В отличии от тебя, я не стану сейчас уточнять, а какова тогда была твоя роль во всем происходящем, мне не до этого. Но вот что ты должен сделать теперь. Спроси, и как можно быстрее, что известно шейху об аресте Медина Каплуна в Германии. Уверен, что это развеет твои собственные сомнения, а заодно поможет и мне в осуществлении моего нового плана. Иди, и не вздумай задавать новых вопросов. — Рахман подкатил к себе мяч, сильно ударил по нему и неспешным шагом удалился.

Х Х Х

Сон по-прежнему одолевал его, но теперь он уже не мог позволить себе такой роскоши. Сначала нужно было тщательно проанализировать всю минувшую встречу, не упуская не только ни единого слова, но и мимики, жеста. Главную задачу он, судя по реакциям Азамата, выполнил — сумел его не только запугать, но и запутать. Надо полагать, в его мозгах сейчас такой сумбур и разброд, что вряд ли в ближайшее время он сумеет найти хоть какое-то толковое объяснению происходящему. К тому же страх за собственную шкуру сквозил так отчаянно и очевидно, что в рассуждениях окажет лишь плохую службу, не позволяя взять верх холодному рассудку.

А вот экспромт с предложенным разговором Азамата с Шейхом может повернуться по-разному, тут прогнозировать что-либо с высокой степенью достоверности не просто трудно, а практически невозможно.

На утренней прогулке Азамата не было, не появился он и на следующий день. Оставалось только гадать, куда он мог запропаститься. Задавать же вопросы было бы верхом неосмотрительности и легкомыслия. Новые знакомые относились к Рахману если и не с подозрительностью, то уж во всяком случае с явной настороженностью и ограничивались при разговорах лишь самыми общими фразами.

Долгожданный приятель появился лишь на третий день. Кисть его левой руки была забинтована уже несвежей повязкой. Он пояснил хмуро, что во время дежурства по кухне неловко перевернул кумган и обварил себе руку крутым кипятком. Видно рука у Азамата и впрямь болела — он то и дело непроизвольно морщился от боли. Но вот случайная это травма, или придуманная для отсрочки времени, приходилось только гадать. Впрочем, такая отсрочка была теперь на руку и самому Рахману — его стали вызвать на допросы.

В комнате, куда его ввели, приятно охлаждал воздух кондиционер.

— Сержант Сойер, — буркнул подтянутый, молодцеватого вида военный и извлек из кармана ручку.

— Простите, сэр. Том Сойер? — позволил себе шутку Рахман.

Но сержант шутки то ли не понял, то ли не принял: «Нет, меня зовут иначе». Уточнять, однако, своего имени нужным не счел, видимо решив, что хватит с этого пленного и фамилии.

Сержант Сойер, допрашивающий Рахмана, всем своим видом давал понять, что все ему давно уже осточертело — и эта служба вдали от родного дома в Пенсильвании, и изнуряющая кубинская жара, и сами террористы, с которыми неизвестно что теперь и делать. Впрочем, такое внешнее равнодушие, граничащее с раздражением, могло быть не более чем маской, так что расслабляться не следовало. Рахман уныло бубнил заученную легенду, изображая раскаяние и в то же время позволял себе эмоциональные вспышки, восклицая, что попросту не успел совершить еще ничего такого, за что его следовало заточить в такое страшное место, как Гуантанамо. Да, действительно приехал в Пакистан в поисках заработка. Встретился с людьми, которых ему порекомендовали на родине. Но откуда же ему было знать, что эти люди террористы. Он с ними говорил только о возможности устроиться на работу, чтобы обеспечить себе хоть мало-мальски пристойное существование. Сержант ничем не проявлял своего отношения к услышанному, лишь время от времени что-то записывал в большой прямоугольный блокнот, лежащий перед ним на шатком столе.