Читать книгу "Никаких обязательств - Салли Лэннинг"

— Сама справлюсь!

А вот в голосе Дженифер сквозило отчаяние. Но переспорить Саймона не удавалось еще никому.

— Это займет не больше десяти секунд, — твердо произнес он. — Хватит спорить.

Молодая женщина вызывающе вздернула подбородок.

— Похоже, вы и впрямь привыкли всеми командовать. Не волнуйтесь, я не буду устраивать сцену — не хватало еще из-за вас работу терять. Но потом — убирайтесь.

Саймон хладнокровно принялся бинтовать.

— Что-то не слышу благодарности в голосе.

— А я никакой благодарности и не испытываю.

— И дали это понять с самого начала.

— Я сама могу о себе позаботиться, — огрызнулась она. — Без таких, как вы, богатеньких и много о себе понимающих. Вообразит себя рыцарем в сверкающих доспехах, а через пять минут уже требует награды. Нет уж, спасибо!

Саймон почувствовал, что тоже начинает сердиться.

— Думаете, я затеял это ради того, чтобы полюбезничать с вами в кухне?

— А то ради чего еще?

— Я не из таких!

— Расскажите кому другому!

Сдерживаясь из последних сил, Саймон аккуратно завязал узел. И, отступив назад, смерил Дженифер подчеркнуто пренебрежительным взглядом.

— Можете не волноваться, — раздельно произнес он. — Никаких любезничаний в уголке. Никаких поцелуев за холодильником. И, судя по всему, — никакой благодарности в ответ.

На щеках молодой женщины от ярости выступили алые пятна. Трясущейся рукой схватив очки, она вновь водрузила их себе на нос.

— Так и есть. Я не привыкла благодарить тех, кто меня оскорбляет.

— Оскорбляет? — Саймон приподнял бровь. — Ну ладно. До завтра, Дженифер. Увидимся за завтраком.

— Ничего, я не спешу.

Неожиданно он рассмеялся.

— В самом деле? Никогда бы не подумал. — И, не дав ей времени ответить, вышел из кухни.

Ледяного самообладания ему хватило до самого номера. Лишь там Саймон дал волю чувствам, что есть сил хлопнув дверью.

3

В ту ночь ему плохо спалось. Сначала досада и злость никак не давали заснуть, а потом, когда ему это все же удалось, начали сниться сны, один хуже другого.

Все они были так или иначе связаны с его детством. То он вновь слышал брань бабки и чувствовал, как гибнет все светлое, что было раньше в его жизни. То уворачивался от пьяного громилы, брата матери, решившего поучить «сопляка» уму-разуму.

Саймон не впервые видел подобные сны. Но они давно уже не были пропитаны такой разъедающей горечью. Неужели возвращение в родные края разбередило не до конца зажившие душевные раны? Или, быть может, они и не заживали вовсе?

Он проснулся на рассвете в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Поняв, что больше заснуть не удастся, Саймон решил немного пройтись. Быть может, прогулка и свежий воздух помогут ему прийти в себя…

Он ушел дальше, чем собирался. Этот с детства въевшийся в душу пейзаж имел над ним странную власть. Вот и сейчас, сам того не замечая, Саймон подпал под его тоскливое обаяние. Череда пологих пустынных холмов уводила вдаль, тонула в утренней дымке. В отдалении слышались крики чаек — до моря было совсем близко, оно скрывалось за полоской леса. Небо, казалось, само не решило, проясниться или, наоборот, покрыться тучами.

Внезапно впереди показался всадник. Саймон ничуть не удивился: он знал, что неподалеку от отеля есть конюшня, где можно взять лошадь. И этот одинокий всадник до того гармонировал со всем окружающим, что Саймон почувствовал, как напряжение спадает, как спокойно становится на душе. Остановившись в тени одиноко растущего дерева, он наслаждался чудесной картиной.

Всадник приближался неторопливым галопом. Только это оказался не всадник, а всадница. И ее длинные черные волосы развевались по ветру.

У Саймона пересохло во рту. Не может быть!

Амазонка была уже близко, но до сих пор его не заметила. Не доезжая нескольких шагов до него, она остановилась, легко соскочила с седла и нагнулась к ручью, бросив поводья. Послушный скакун ждал ее, не сходя с места.

Встав на колени, Дженифер зачерпнула воду ладонью, поднесла к губам. Саймон как завороженный шагнул вперед. Утреннюю тишину нарушило пронзительное ржание. Конь отшатнулся, заплясал на месте. Боясь, что он убежит, Саймон молниеносным движением ухватил поводья. Он умел обращаться с лошадьми, а те ему доверяли.

Дженифер поспешно вскочила с колен. Волосы ее рассыпались по плечам, тонкая трикотажная кофточка обтягивала высокую грудь, светло-серые джинсы — стройные бедра. Очков не было и в помине. Лицо молодой женщины раскраснелось от езды. И эту-то красавицу он умудрился посчитать безнадежной дурнушкой!

«Так тебе все-таки есть чем похвастаться?» — всплыло в памяти наглое замечание Джима. Теперь Саймон точно знал, что есть.

Зеленые глаза испытующе уставились на него.

— Что вы здесь делаете?

— А вы отлично ездите, — заметил Саймон, проигнорировав вопрос. — Это ваша лошадь?

— Я первая спросила.

Молодой человек обезоруживающе улыбнулся.

— Гуляю. Отрабатываю вчерашнюю индейку в сливовом соусе. И ананасное мороженое.

Глаза ее невольно скользнули по атлетической фигуре собеседника. Даже под джинсами и рубашкой навыпуск было видно, что на нем нет ни унции жира.

Скрывая смущение, Дженифер шагнула вперед и потянулась к поводьям. Но Саймон не спешил разжимать руку.

— А ответ на мой вопрос? Это ваша лошадь?

— Да, — ответила она, тряхнув головой. — И что дальше?

Саймон обвел рыжего жеребца взглядом истинного ценителя.

— Великолепные стати. — То же самое, разумеется, можно было сказать и о хозяйке лошади. — Вы часто ездите верхом?

— При каждой возможности. — Дженифер посмотрела ему в лицо. — Чтобы хоть ненадолго забыть о кухне, развеяться. Во всех смыслах. Чтобы не сойти с ума.

— Вы могли бы найти себе работу и получше.

— Кажется, вы повторяетесь.

— Так вы же не внемлете.

— Жизнь не так проста, как вы, судя по всему, думаете… сэр.

Уж если кто на свете и знал, что жизнь весьма не простая штука, так это он. Но Саймон сказал совсем о другом.

— Простите, пожалуй, я и впрямь бестактен, — произнес он. — Просто не могу представить, что вы так и будете прозябать здесь год за годом, когда вокруг открываются такие широкие горизонты.

— Да, я уже поняла вашу точку зрения.

— И я прошу прощения за Джима, — продолжал Саймон. — Он не так уж плох, просто ему нельзя напиваться, а он напивается каждый вечер.