Читать книгу "Немного солнца для Скарлетт - Наталия Миронина"

– Отлично. – Анна взяла в рот последний кусочек шоколадки. – Я так понимаю, что если бы не мой муж, то сейчас бы произошла замена главной героини, так ведь, Стив?

– Или героя. – Майлз растерянно развел руками.

– Нет! – Анна даже не заметила, как закричала. – Нет, Стив, не меняй главного героя. Это он, тот самый, из книжки. Это он, неужели ты сам этого не видишь?! Его глаза, фигура, жесты. Стив, это находка, ты сам видишь все!

Анна замолчала, а потом тихо сказала:

– С машиной и каскадером ты придумал, чтобы нас испугать? Чтобы мы сыграли естественно? Ты придумал это, чтобы хоть как-то нас вывести из себя?

– Анна, прости, но это очень важная сцена. Эта сцена, когда она понимает все про него. Когда она впервые задумывается о серьезности его любви. Эту сцену надо было сыграть на одном дыхании.

– Ты уже смотрел сегодняшний материал?

– Да.

– И как?

– Великолепно. Вы оба были великолепны. И этот твой последний жест, когда ты понимаешь, что он спас тебя, когда ты ему доверилась… Это прекрасная сцена.

Анна помолчала, а потом улыбнулась:

– Стив, я тебе обещаю, что с завтрашнего дня мы будем совпадать. Мы не будем другу другу мешать. Я тебе точно обещаю.

Стив Майлз с каким-то сожалением посмотрел на Анну.

– Ты умная. И ты очень сильная. А еще ты хорошая актриса. И никого не слушай. Спасибо тебе. – Майлз наклонился, поцеловал Анне руку и вышел из комнаты.

Последний съемочный день обязательно отмечали. Это была традиция. Как и традицией было то, что вечер устраивал продюсер. Муж Анны любил размах, а также понимал пользу от подобных мероприятий. Он вкладывал деньги в имя жены и хотел если не прибыли чистоганом, то славы для нее. Именно потому особняк с большой лестницей в стиле модерн, выходящей на лужайку, был украшен цветами и огоньками. Сновали официанты, словно грачи на весенней траве, блестели столовые приборы, и сверкал хрусталь. Угощение мистер Гроув заказал в одним из известных ресторанов. Вся эта помпа была, естественно, не ради съемочной группы, а ради тех нескольких господ, которые сейчас потягивали дорогое шампанское. Около них мелькали красавицы в вечерних нарядах: Анна так и не разобралась, откуда муж брал таких красивых и бестолковых барышень – то ли из эскорт-службы, то ли из числа начинающих и готовых на все актрис. Так или иначе, прокатчикам фильмов, кинофункционерам и тем, кто отвечает за отбор фильмов на конкурсы, здесь был организован приятный досуг. Конечно, мистер Гроув обязательно уделял внимание съемочной группе. Он был успешным бизнесменом, поскольку хорошо знал основное правило игры – с теми, кто от тебя зависит, надо быть особенно ласковым. Так ты обеспечиваешь преданность себе.

Пока все приглашенные артисты, осветители, пиротехники, гримеры, каскадеры и прочие старательно принимали независимый и вальяжный вид, мистер Гроув разговаривал с нужными людьми. Он уже поставил себе цель «устроить» картину на ближайший европейский кинофестиваль. «Так, работа началась», – подумала Анна, отлично зная, о чем говорит этот обманчиво беззаботный вид мужа. Он принимал его, когда необходимо было чего-то добиться. Мистер Гроув был симпатичен, говорлив и умел держаться в тени, а с такими качествами было легко усыпить бдительность собеседника.

– Ваша жена все хорошеет, – завистливо сказал один из приглашенных, но посмотрел не в сторону Анны, а в сторону юного создания в длинной пестрой юбке.

– О да! Я сам не перестаю удивляться этому ее качеству, – ответил Гроув и ничуть не соврал. Он был из тех мужей, что умудряются гордиться своим давним выбором, несмотря на прожитые годы и многочисленные романы с обеих сторон. Гроув любил жену, он привык к ней.

– Вы счастливчик! – опять завистливо произнес собеседник.

– Буду окончательным счастливчиком при одном условии.

– Каком же?

Мистер Гроув добился своего – внимание гостя теперь было приковано к бизнесу, а не к юной даме в легкомысленной юбке.

– Я хочу, чтобы эта картина участвовала в фестивале. Она возьмет главный приз.

– О, вы словно на скачках! – рассмеялся гость.

– Нет, я просто знаю выносливость Анны. Я знаю, как она умеет работать. Эта парижская история – ее лучшая работа.

И опять Гроув почти говорил правду – то, что ему показал Майлз, вызывало сильные эмоции. Впрочем, потом, после просмотра, сидя в своем кабинете, Гроув вдруг задался вопросом: а в Анне ли дело? Не в этом ли немного странном пареньке? И еще. Гроув не мог отделаться от ощущения, что на съемочной площадке разыгрывалась драма, только ее коллизии были так глубоко, так далеко спрятаны, что догадаться о них мог только тот, кто хорошо знал Анну. Гроув относил себя к числу этих людей.

– Мистер Гроув, о вас ходят легенды. – Гость улыбнулся, но хозяин дома не обманывался. В их кругах за такими гримасами принято было скрывать опасное оружие. И оно тут же было обнажено. Гость таким же ласковым тоном продолжил:

– О вашем чутье, о вашей деловой хватке ходят легенды. Но, дорогой мой, кино – не финансы, не биржевые котировки и не продукт, который можно сбыть с рук, если договориться со всеми. Кино – что-то, что не поддается урегулированию. Вы же сами понимаете.

– Понимаю. – Гроув был также улыбчив, он предоставил гостю сказать гадость до конца.

– Так вот, вы понимаете, что на фестиваль должна пойти такая картина, о которой заговорят. Не просто хорошее кино. А либо очень хорошее, либо очень плохое. В конце концов, на ком-то надо оттачивать остроумие. – Гость хохотнул.

Гроув все понял: это был намек, что лента, в которой снимается Анна, – обычная любовная история. Таких в год по всему миру делаются сотни.

– Очень здраво, – тем не менее поддакнул хозяин дома. – Нет ничего хуже посредственности.

– Вот видите, вы меня понимаете. Да, я читал тот самый роман. Он интересен, хотя уже не популярен. И потом, мистер Гроув, давайте я буду откровенным.

«Вот и главная гадость! – с удовлетворением отметил про себя Гроув. – Слава богу, недолго ждать пришлось!»

– Так вот, понимаете ли, Анна…

– Что – Анна?

– Ну, видите ли, сейчас появилось такое количество молодых и талантливых актрис, с таким почерком, с такой индивидуальностью, и они снимаются в таких фильмах… Простите, но я Анну очень люблю, люблю ее игру, ее красоту, но время, дорогой Гроув. Я буду с вами откровенен, время играет не в вашей команде.

– То есть история сорокалетней женщины, которая боится страсти, – это скучно? – Гроув намеренно пропустил мимо ушей намек на возраст жены и на ее ставшее уже привычным амплуа. – Вы хотите сказать, что зрителю не будет интересна классическая история любви? Добротная, поставленная по всем законам жанра, снятая на улицах Парижа, а не в павильонах, где Париж только вчера был Мадридом? Вы хотите сказать, что зритель разлюбил истории про страсть?