Читать книгу "Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред М. Даймонд"

Эти корреляции между различными аспектами жизни общества не имеют абсолютно жесткого характера: среди обществ одного и того же размера в одном более интенсивно производят средства существования, другое может быть более политически централизованным или социально стратифицированным. Однако нам требуются какие-то условные признаки, которые помогли бы нам различать возникающие на основании этих особенностей типы обществ, признавая при этом разнообразие в пределах каждого аспекта. Проблема, которую нам предстоит решить, похожа на ту, которую решают возрастные психологи, обсуждая различия между отдельными людьми. Хотя каждый человек уникален, существуют общие черты, определяющиеся возрастом: например, трехлетний ребенок, как правило, по многим параметрам отличается от человека двадцати четырех лет. Однако смена возрастов — это постоянный процесс без резких скачков: не существует момента, когда ребенок внезапно превращается из трехлетнего малыша в дошкольника. Имеются различия и между людьми одного и того же возраста. Учитывая все эти сложности, возрастные психологи все же находят полезным использовать условные обозначения, такие как “младенец”, “ребенок”, “подросток”, “юноша”, “молодой взрослый” и т.д., хотя и признают несовершенство подобной классификации.

Социальные психологи тоже используют подобного рода условные обозначения, несмотря на все их недостатки. При этом они сталкиваются с дополнительными сложностями, поскольку изменения в обществе могут обращаться вспять, чего не происходит с возрастными изменениями. Например, деревни земледельцев могут в случае засухи использовать группы охотников-собирателей, но четырехлетний ребенок никогда не вернется в трехлетний возраст. И если большинство возрастных психологов используют обширные категории: младенчество, детство, подростковый возраст, юность, зрелость, — то некоторые социальные психологи пользуются многочисленными альтернативными наборами условных меток для описания различий между традиционными сообществами, а другие восстают против использования каких-либо категорий вообще. В этой книге я буду иногда использовать систему Элмана Сервиса[4], который разделил человеческие сообщества на четыре категории по критериям размера населения, политической централизации и социальной стратификации: группу, племя, вождество и государство. Хотя эти термины используются уже 50 лет и с тех пор были предложены и другие категории, система Сервиса имеет преимущество простоты: достаточно запомнить всего четыре термина, а не семь, и каждая категория описывается одним словом, а не развернутой фразой. Однако, пожалуйста, помните: это просто условные обозначения, полезные при обсуждении величайшего разнообразия человеческих сообществ; мы не будем останавливаться и перечислять несовершенства условных обозначений и важные различия в пределах любой из категорий каждый раз, когда в тексте будет использоваться один из терминов.

Сообщество самого малочисленного и простого типа (именуемое в системе Сервиса группой) состоит всего из нескольких десятков индивидов, многие из которых принадлежат к одной или нескольким сложным семьям, состоящим из супругов — мужчины и женщины, их детей, некоторых из их родителей, их братьев и сестер и кузенов. Большинство кочующих охотников-собирателей и некоторые земледельцы традиционно живут в таких группах, образуя население небольшой плотности. Группа достаточно немногочисленна для того, чтобы каждый ее член хорошо знал остальных, групповые решения могут приниматься в результате непосредственного обсуждения членами группы, формальное политическое лидерство или выраженная экономическая специализация отсутствуют. Социолог описал бы группу как относительно эгалитарную и демократическую: ее члены мало отличаются друг от друга “богатством” (предметов, находящихся в личной собственности, и вообще немного) и политическим влиянием, но при этом они имеют индивидуальные отличия в способностях или силе характера. Различия сглаживаются вследствие того, что любые ресурсы распределяются между всеми членами группы.

Насколько мы можем судить по данным археологических раскопок, несколько десятков тысячелетий назад все люди, вероятно, жили в таких группах. Большинство людей вели такой образ жизни и совсем недавно — 11,000 лет назад. Когда европейцы (в особенности после открытия Колумбом Америки в 1492 году) начали распространяться по миру и знакомиться с сообществами, которые еще не знали государственного строя, аборигены жили группами во всей или большей части Австралии и Арктики, а также на неплодородных, пустынных или лесных территориях Америки и тропической Африки. Традиционные группы, которые будут часто упоминаться в этой книге, свойственны обществам !кунг[5] африканской пустыни Калахари, южноамериканским индейцам аче и сирионо, жителям Андаманских островов в Бенгальском заливе, пигмеям африканских экваториальных лесов и земледельцам мачигенга в Перу. Все упомянутые в предыдущей фразе народности, за исключением мачигенга, — охотники-собиратели.

Следующая категория после группы — это племя, более крупный и сложный тип общества; в племя входят сотни совместно проживающих индивидов. Такая численность необязательно превышает размер группы, что позволяет всем членам племени лично знать друг друга; чужаков в племени нет. Например, в школе, где я учился, было примерно 200 учеников, и все учащиеся и учителя знали друг друга по именам, однако это оказалось бы невозможным в школе моей жены, где были тысячи учеников. Численность в несколько сотен означает наличие десятков семей, часто объединенных в родственные группы, именуемые кланами; кланы могут обмениваться друг с другом брачными партнерами. Более многолюдному по сравнению с группой племени требуется больше продовольствия для того, чтобы существовать на небольшой территории, так что обычно племена — это общества земледельцев или скотоводов (или и тех и других); впрочем, некоторые, живущие в особенно благоприятной среде (как айны в Японии или американские индейцы северо-западного побережья), остаются охотниками-собирателями. Члены племен чаще всего ведут оседлую жизнь и проводят весь год или его большую часть в деревнях, расположенных рядом с их полями, огородами, пастбищами или местами рыбной ловли. Впрочем, центральноазиатские скотоводы и некоторые другие племена практикуют перегон скота с зимних пастбищ на летние — сезонное перемещение между расположенными на разной высоте пастбищами, которые покрываются травой в разное время года.

В других отношениях племена все еще похожи на большие группы — например, в них имеет место относительное равенство, незначительная экономическая специализация, слабое политическое руководство, отсутствие бюрократии, принятие решений всеми членами племени. Я наблюдал собрания в деревнях Новой Гвинеи, когда сотни людей сидят на земле и каждый имеет возможность высказаться, в результате чего и принимается решение. В таких племенах имеется “большой человек”, выполняющий некоторые функции вождя, однако он достигает этого положения только благодаря своему дару убеждения или силе характера и не обладает легитимной властью. Примером ограниченности власти “большого человека”, как мы увидим в главе 3, может служить несогласие членов племени дани с волей своего вождя по имени Гутелу и последовавший в результате этого геноцид, расколовший политический союз Гутелу. Археологические свидетельства племенной организации — остатки довольно больших поселений — позволяют предположить, что на некоторых территориях племена начали появляться по крайней мере 13,000 лет назад. В новое время племенной образ жизни по-прежнему широко распространен в отдельных частях Новой Гвинеи и Амазонии. Племенные сообщества, которые я буду обсуждать в этой книге, включают инупиатов Аляски, южноамериканских индейцев яномамо, афганских киргизов, народность каулонг на острове Новая Британия и новогвинейские племена дани, дариби и форе.