Читать книгу "Хранитель Врат - Роман Кузнецов"

За время вынужденного беспамятства Паук похудел еще больше. Осунулся. Кожа обтянула череп так, что под ней видна была каждая жилка. Казалось, острые скулы вот-вот прорвут этот желтоватый полупрозрачный пергамент. Глаза запали, а под ними образовались большие черные круги. Лицо приобрело возвышенно-страдальческое выражение. Так обычно изображают святых мучеников, или умудренных жизнью схимников, или иногда голодающих из каких-нибудь концлагерей. Но нахлынувшее было чувство жалости моментально слетело, стоило Пауку открыть глаза. В них не было ни боли, ни раскаяния, ни сожаления, ни желания сочувствия, а лишь холодная сила, жестокость, дикая уверенность в своей правоте. Бригадир аж отшатнулся от неожиданности. Это не были глаза Коли Паукова. Он никогда так не смотрел.

– Где кинжал? – спросил Паук непривычно низким грудным голосом. – Он мой, – произнес он, не дождавшись ответа.

– Коля, ты что? Какой кинжал? Да и вообще ты, видимо, когда башкой шандарахнулся, извилины сильно порастряс. Ты кто такой, чтобы мне тут ультиматумы ставить?

– Он мой, – упрямо и исключительно в утвердительной форме повторил Паук, – это не обсуждается. Артефакт нашли?

– Какой артефакт? – опешил Бригадир.

– Там рядом должен быть браслет со змеем. Его нельзя трогать. Он опасен.

– А что за браслет? – Бригадир внимательно посмотрел на товарища. – Ты его где видел? Из чего он сделан? Чем опасен?

– Еще там амулет должен быть. Костяной, с бирюзовыми камнями. Не нашли?

– Нет, такого не находили. А что ты еще видел? Где это лежит?

– Амулет достать надо. В нем сила. Без него обряд не смогу… Закрыть надо…

Глаза у Паука стали безумными, в них появился лихорадочный блеск. Он попытался встать, но был надежно привязан к кровати: Док на всякий случай зафиксировал после появления первых симптомов неадекватного поведения. Паук рванулся сильнее. Веревки натянулись, и хлипкая кровать стала предательски прогибаться.

– Держи его, Бригадир, – крикнул Док и вскрыл очередную ампулу реланиума.

Бригадир навалился сверху, пытаясь обеспечить максимально удобные условия для введения очередной дозы успокоительного. Паук продолжал вырываться и кричать:

– Идиоты, тупицы. Он уже вышел… Я не смогу закрыть… Он хочет крови. Не закрою – возьмет вашу… Кинжал отдайте… Это я…

Наконец лекарство начало действовать. Движения стали вялыми, пока совсем не прекратились. Глаза заволокло пеленой. Голова завалилась набок. Пациент уснул. Бригадир и Док слезли с тела.

– Здоровый, гад, – уважительно произнес Бригадир. – Вот уж не думал, что в таком тщедушном теле такая силища.

– У психов это нормально. Он, судя по всему, крепко головой приложился. Отойдет ли теперь? Это теперь не наш безобидный ботан Коля, это полноценный псих, со всеми вытекающими.

– Точно. Он как глазищи открыл, как зыркнул, я чуть не обгадился. Ноги ватными стали. Когда со мной такое было? – Бригадир воровато оглянулся по сторонам. – Док, Коля вернется? Как думаешь? У него крыша на место встанет?

– А кто его знает! «Голова предмет темный, исследованию не подлежит». Вполне возможно, проспится и утром как огурец будет. А может, все, кукушка надолго улетела. Его только в клинику помещать.

– Не хотелось бы. Будем надеяться на лучшее. Но дежурство около него усилить. Теперь только по двое заходить. Да, – Бригадир вопросительно поглядел на Дока, – что это он там про амулеты говорил?

– Ну, если опустить кровавые бредни, связанные с пробуждением кого-то там страшного, то в пещере должны быть браслет со змеей и костяной амулет с синими камешками. Если это из одного с кинжалом гарнитура, то предметы исторические, цены немалой. Достать надо. Тем более что лежать должны недалеко от того места, где его нашли.

– Легко сказать «достать надо». А ты достань. Мы пока только завал разобрали и подходы очистили, да и так, что сверху было, повытаскивали. Глубоко никто не лез. Страшно. Никто объяснить причины не может, а лезть отказываются. Достать успели много, не спорю, но то, за чем шли, все еще там.

– А ты сам?

– А у меня зад не пролазит. У меня и у Боцмана. Нас двое таких. Ну и ты еще, пожалуй, третьим будешь. Ладно, завтра пойдем еще раз, а может, послезавтра, когда больной в себя придет.

Больной приходил в себя с неимоверной скоростью. Проснувшись ни свет ни заря, он первым делом попросил есть. Вел себя спокойно. На вопросы отвечал адекватно. Словом, никаких тревожащих сигналов не подавал. Его развязали и дали поесть, на всякий случай усилив охрану. Однако опасения не оправдались. Николай просто ел. Молча и сосредоточенно. Но очень много. Ел он весь день. Как пошутил Крот, Паук решил покончить жизнь самообжорством. Он уничтожил недельный запас тушенки и выпил три банки сгущенки. Все это дело запил двумя большими чайниками душистого чая из горного сбора. И куда в него все это влезло? А главное – куда вылезло? И когда? Он полдня в палатке проторчал! Едва выбравшись из палатки, он потребовал вернуть нож. Был послан обратно в палатку. Попробовал скандалить. Но делал это неагрессивно и даже немного забавно: в высокопарной старинной манере. Периодически переходил на старорусский. Обещал всех загнать в мир Нави. Пугал навками, змеями, духами со странными именами и почему-то воронами. Получалось нестрашно. Бояться его наотрез отказывались, а попытки физического воздействия пресекли решительно и сразу. Развязали только после того, как он клятвенно пообещал с кулаками не бросаться и кар небесных на друзей не призывать. После этого Паук замкнулся. Ушел в дальний конец лагеря. В разговоры не вступал, на вопросы отвечал односложно. Вообще вел себя очень странно: лазил по склону на карачках в поисках какой-то травы, а найдя ее, радовался как ребенок. Нюхал землю. Потом успокоился, будто нашел что-то. Перетащил туда свою палатку. Натаскал камней. Сложил их необычным узором. Разрисовал окрестные валуны непонятными знаками. Причем все это он проделывал молча, с остервенелой сосредоточенностью и фанатизмом. Однако ни к кому не приставал, не буйствовал, не безобразничал. Словом, вреда никому не причинял. Его оставили в покое, лишь со стороны наблюдая за странными метаморфозами в поведении их стукнутого приятеля, неожиданно обнаружившего у себя задатки, по меткому выражению Крота, «матерого заклинателя духов и собирателя черной энергии».

Ближе к ночи, когда все собрались за общим столом под кружку бодрящего чая, неожиданно появился Паук. Он тихо подошел, молча сел с краю, наложил целую миску горячей каши и уставился в огонь рассеянным взглядом.

– Здравствуй, Коля, – елейным голосом произнес Санек, – как почивалось? Ничего не болит? Душа не ноет? Крыша уже не течет?

– И ты не хворай, Саша. У меня все в порядке, благодарствую. И с крышей нормально, я бы на твоем месте за свою переживал.

– Не, вы слышали?! – Санек вопрошающим взглядом обвел окружающих. – Все в порядке у него! Ты че в пещеру полез, крысятник?

– Хорош, Санек, – осадил его Крот. – Ты лучше расскажи, как угораздило тебя харакири себе сделать?