Читать книгу "Невеста - Софи Кинселла"

Практически вся одежда Оливии была цвета драгоценных камней - сапфирово-синего, рубиново-красного, аметистово-лилового. Наряд неизменно дополняли блестящие золотые пряжки, переливающиеся пуговицы и обувь, отделанная позолотой. Когда-то втайне она мечтала о бирюзовых контактных линзах, но побоялась, что над ней станут посмеиваться. Посему вместо этого Оливия Хэвилл старалась как можно выгоднее подчеркнуть природную голубизну глаз с помощью золотых теней для век и раз в месяц посещала косметический салон, где красила ресницы в черный цвет.

Сейчас ее взгляд, в котором светилась родительская любовь, был устремлен на Милли.

- Ты, конечно же, не спросила каноника Литтона насчет розовых лепестков?

- Ой, нет,- спохватилась Милли.- Совсем забыла.

- Я так и знала, поэтому решила зайти к нему сама.- Она улыбнулась Саймону.- У моей маленькой девочки ветер в голове гуляет, да?

- Я бы так не сказал,- сухо произнес Саймон.

- Ну еще бы, ты ведь в нее по уши влюблен!

Оливия весело рассмеялась и взъерошила ему волосы. На шпильках она была чуть-чуть выше Саймона, и от него не укрылось - хотя больше никто этого не замечал,- что после их с Милли помолвки Оливия стала надевать туфли на высоком каблуке все чаще и чаще.

- Мне пора,- проговорил он.- Я должен вернуться в офис. На работе сейчас уйма хлопот.

- Как и у всех! - заметила Оливия.- Осталось каких-то четыре дня. Четыре дня - и вы пойдете к алтарю. А у меня еще тысяча дел! - Она обернулась к дочери.- Ты занята, милая? Тоже спешишь?

- Нет. Я взяла выходной на полдня.

- Как насчет того, чтобы пройтись со мной в город? Не выпить ли нам…

- По чашечке горячего шоколада у «Марио»? - закончила Милли.

- Именно.- С победоносной улыбкой Оливия воззрилась на Саймона.- Я читаю мысли своей дочери, как открытую книгу!

- Точнее, как открытое письмо,- парировал Саймон.

Повисла напряженная пауза.

- Ну, я пойду,- невыразительно произнесла Оливия, нарушив наконец молчание.- Я ненадолго. До вечера, Саймон.

Она открыла калитку, ведущую к дому каноника Литтона и проворно двинулась по тропинке, слегка скользя на снегу.

- Зачем ты так? - укорила Милли Саймона, когда они оказались вне пределов слышимости.- Про письмо. Она взяла с меня обещание не говорить тебе.

- Извини, но она это заслужила. Почему она считает, что у нее есть право читать личную переписку?

Милли пожала плечами.

- Она ведь объяснила, что это получилось нечаянно.

- Нечаянно?! Милли, письмо было адресовано тебе и лежало в твоей спальне.

- Да ладно,- добродушно сказала Милли.- Пустяки.- Она вдруг хихикнула.- Хорошо еще, ты ничего такого не написал про нее.

- В следующий раз напишу,- пообещал Саймон и бросил взгляд на часы.- Мне и в самом деле пора.

Он взял в ладони ее замерзшие пальцы, нежно перецеловал их и привлек Милли к себе. Прикосновение его губ было мягким и теплым. Объятия становились все крепче, и Милли закрыла глаза…

Внезапно Саймон отпустил ее, и порыв холодного ветра со снегом ударил ей прямо в лицо.

- Все, я побежал. Пока.

- Пока,- попрощалась Милли.

Он открыл дверцу машины, сел за руль и, резко тронувшись, мгновенно скрылся из виду.

Саймон всегда торопился. Спешил чем-то заняться, чего-то достичь. Ему, как щенку, требовался каждодневный выгул; он либо делал полезные дела, либо активно наслаждался жизнью. Терпеть не мог терять время, не понимал, как это Милли способна провести целый день в счастливой праздности или не иметь определенных планов на уик-энд.

Иногда он присоединялся к ней в безмятежной неге, повторяя при этом, как хорошо порой немного расслабиться,- а через несколько часов вскакивал и заявлял, что отправляется на пробежку.

Когда Милли впервые увидела его - на кухне в гостях у знакомых,- Саймон одновременно разговаривал по мобильному телефону, запихивал в рот чипсы и щелкал пультом, просматривая заголовки новостей в режиме телетекста. Увидев, что Милли наливает себе вино, он тоже протянул бокал, а в перерыве разговора успел улыбнуться и поблагодарить ее.

- Вообще-то вечеринка в другой комнате,- сообщила она.

- Знаю-знаю,- отозвался Саймон и опять уткнулся в телевизор.- Буду через минуту.

Милли закатила глаза и покинула кухню, предоставив этого странного парня самому себе и даже не поинтересовавшись, как его зовут. Однако чуть позднее тем же вечером, когда Саймон вновь присоединился к остальной компании, он подошел к Милли, очень любезно представился и извинился за невнимание.

- Не хотел пропустить важные деловые новости.

- Плохие или хорошие?

Сделав очередной глоток вина, Милли пришла к выводу, что изрядно набралась.

- Это зависит от того, кто вы.

- А разве не все в этом мире зависит от того, кто мы? Хорошая новость для одного - плохая для другого. Даже…- Она взмахнула рукой с бокалом.- Наступление всеобщего мира. Плохая новость для производителей оружия.

- Да,- медленно проговорил Саймон.- Пожалуй. Никогда не думал об этом с такой точки зрения.

- Ну, не всем же быть великими мыслителями,- сказала Милли, с трудом удержавшись, чтобы не прыснуть со смеху.

- Принести вам чего-нибудь выпить? - предложил Саймон.

- Не-а. Если хотите, можете зажечь для меня сигарету.

Саймон склонился над ней, оберегая ладонью пламя, и Милли про себя отметила, что у него гладкая и загорелая кожа, сильные пальцы и что ей нравится запах его лосьона после бритья. Когда она сделала затяжку, их взгляды встретились. К удивлению Милли, под взором внимательных, темно-карих глаз Саймона по ее спине пробежала дрожь, и она нерешительно улыбнулась в ответ.

Позже, когда общая беседа иссякла и гости, разбившись на группы, уселись на пол и закурили марихуану, разговор зашел о вивисекции. Неделей раньше, лежа дома с простудой, Милли случайно посмотрела по телевизору выпуск познавательной детской передачи «Отдать швартовы!», где речь шла как раз о вивисекции, поэтому на вечеринке поразила всех своими познаниями. Саймон не сводил с нее восхищенного взгляда.

Несколько дней спустя он пригласил ее поужинать и много говорил о бизнесе и политике. Милли, которая не разбиралась ни в том ни в другом, только улыбалась и согласно кивала; в завершение вечера, перед тем как в первый раз ее поцеловать, Саймон сказал, что Милли - необычайно тонкая и восприимчивая натура. Через некоторое время она попыталась признаться в своем удручающем невежестве в вопросах политики - как, впрочем, и в большинстве других предметов, но Саймон лишь пожурил ее за излишнюю скромность.

- Я помню ту вечеринку,- сказал он.- Ты в пух и прах разгромила того чудака с его слабыми доводами. Ты прекрасно разбиралась в том, о чем говорила. По правде говоря,- добавил Саймон, и его глаза чуть потемнели,- ты меня здорово завела!