Читать книгу "Охотник - Евгений Щепетнов"

Через пять минут она уже сидела за дешевым кухонным столом и смотрела на экран телевизора, почти не понимая того, что говорит диктор. Да и надо ли понимать? Зачем? Опять война? Опять где-то упал самолет? Опять катастрофы? Значит, суждено! Значит, так надо! Ведь надо же было, чтобы здоровый, сильный, красивый парень сел на мотоцикл, купленный на заработанные им деньги, чтобы пьяная дура перебежала дорогу именно в этот день и чтобы после падения этот самый парень превратился в беспомощного инвалида, который ниже пояса просто ничто, кусок бесполезного мяса!

Надо ведь было, чтобы она, учительница литературы, пошла работать дворником и уборщицей подъездов! Значит, в этом был какой-то смысл? Ведь если нет – жить не для чего!

Незаметно уснула, положив голову на натруженные руки, гудевшие от усталости. Снилось ей, что Олег жив, здоров, что у него двое детей – ее внуков – и они бегают, шумят, шустрые, как таракашки! Только вот жена у Олега другая, не Оля. И это хорошо.

Проснулась, как от толчка, и тут же, всполошившись, вскочила с места – скоро придет Катя! Мария Федоровна дорожила учениками – деньги нужны. Все брали по четыреста-пятьсот рублей в час, она брала триста. Но клиентов все равно было мало. Особенно в последние месяцы. Кому охота приходить в дом, в котором лежит больной человек? Как ни мой, как ни вытирай – тяжелый запах болезни чувствуется, а еще – запах нищеты.

Когда случилась беда, Мария Федоровна распродала все, что у нее было, продала даже обручальное кольцо, оставшееся от покойного мужа, отца Олега. Муж попал в автокатастрофу, когда Олегу было пять лет, с тех пор Мария Федоровна жила одна. Нет-нет, она не была некрасивой – вполне симпатичная женщина, еще молодая, мужчинам нравилась, были у нее и романы, но… не сложилось. Почему? Да кто знает? Она и сама не смогла бы этого сказать. И предложения делали, хоть сейчас в загс, но… нет. Дальше постели дело не шло. Да и то нечасто. А теперь уж и совсем стало не до мужчин.

Умылась, и, уже когда вытирала лицо, в дверь позвонили. Метнулась, открыла, улыбнулась:

– Привет, Катенька! Ты, как всегда, вовремя! Молодец, не опаздываешь! Проходи.

Через два часа в кармане халата лежали шесть сотен, а мозг гудел, будто по нему прошелся полк гусар. Девочка была на редкость туповатой да еще и уверенной в том, что в жизни ей совершенно не пригодятся правила русского языка, что самое ценное в этой жизни – ее длинные ноги, упругая задница, крепкая грудь и невинное личико, способное обмануть самого искушенного мужчину.

Впрочем, при всем этом аттестат совершенно не помешает. Иначе как поступить в престижный вуз? А ведь именно там легче всего поймать на крючок ценную добычу – какого-нибудь мажорчика с карманами, набитыми пачками денег.

Выпроводив мелкую «акулу», Мария Федоровна снова бросилась к Олегу, проверила его пульс – как обычно, ровный, слабый, будто у спящего. Пора кормить больного. Да и самой нужно поесть. Помрет – кто будет заботиться об Олеге? Служение сыну – вот ее послушание, подвиг! Ее предназначение!

Мария Федоровна перекрестилась на образа, выставленные в углу, на серванте, и медленно побрела в кухню, варить молочную кашу. Сегодня учеников больше не ожидалось, торопиться некуда.

* * *

– Ложечку! Еще ложечку! Ну, дорогой, кушай, кушай!

Мария Федоровна влила очередную ложку в рот Олегу, тягучая белая масса провалилась внутрь, запачкав белые, чудом уцелевшие в катастрофе зубы.

Зубам Олега завидовали все девчонки – ровные, белоснежные, с детства ни одного больного! И это в городе, где стоматологи процветают, копаясь в гнилых зубах горожан. Говорят – вода не очень хорошая, экология, потому уже в дошкольном возрасте начинаются хождения по зубным клиникам. Чуть заводятся деньги – норовят вставить себе протезы, искусственные зубы, выдирая родные, изъеденные кариесом. Слава богу, и у Марии Федоровны, и у Олега зубы были великолепны. Наследственность. Деды наградили. Вот только удачи не передали по наследству. И денег.

Утерев рот сыну, Мария Федоровна села рядом с ним на постели и задумчиво стала есть кашу. Она не замечала запаха, идущего от постели – притерпелась, привыкла.

Доела, поставила на тумбочку, бессильно сложила руки на коленях. Вспомнила Катю и горько усмехнулась – а может, и права девочка? Может, главное в жизни то, что она назвала? Длинные ноги, тугая задница и мордашка? Может, стоило ей, Марии, продать себя подороже? Возможно, и Олег сейчас был бы здоров! Есть же такие клиники в Израиле – говорят, там творят чудеса! Все звезды летают на лечение за границу.

Нашла бы себе богатого мужчину, исполняла бы его прихоти, и было бы у нее все, что душа захочет. Кроме любви, конечно. Любовь за деньги не купишь. Даже за очень большие деньги. Тело – можно.

Размышления прервал глухой протяжный стон. Женщина вздрогнула, встрепенулась, нагнулась над сыном:

– Ты что?! Олежа, ты тут? Что, что хочешь?

У нее заколотилось сердце – очнулся?! Ожил?!

– Ооооыыыххх… – простонал Олег, и глаза его, ранее безжизненные, моргнули, подвигались в стороны, будто он пытался понять, где находится, затем уставились на Марию Федоровну:

– Нех тарган дарк? Уи тан?

– Что, что ты сказал? – задохнулась женщина. – Я не поняла!

– Нех тарган дарк? Уи тан?! – повторил Олег и, закашлявшись, схватился рукой за грудь. С трудом сглотнул, прогоняя слюну и остатки каши в пищевод, поднял руку и внимательно посмотрел на обтянутую кожей худую кисть. Его глаза расширились, будто увидели что-то потрясающее, глухо охнул, попытался привстать на локтях, уперев их в подстилку, упал назад, тяжело дыша, и снова замер. Повернул голову набок и посмотрел на Марию Федоровну, будто чужой. Олег рассматривал ее так, будто видел в первый раз, так, будто она не была матерью, давшей ему жизнь, а совершенно незнакомым, странным человеком, непонятно как оказавшимся рядом с ним там, где он никогда не был.

И это было страшно.

* * *

Сергар с трудом пробился через темную пелену, открыл глаза, и… ничего не понял. Где он? Незнакомая комната, незнакомая женщина средних лет с усталым грустным лицом. Странно одета, а руки натруженные, как у матери Сергара… когда она еще была жива. Чем-то даже похожа на покойную мать.

Женщина что-то сказала – взволнованно, изменившись в лице. Из ее глаз покатились крупные слезы и упали на лицо Сергара. Женщина непроизвольным жестом протянула руку, отерла ему щеку. От ладони пахло молоком и чем-то хлебным, вкусным. Сразу забурчал живот, требуя еды.

– Где я нахожусь? – с трудом выдавил из себя маг. – Кто ты?

Говорить было так трудно, будто глотку забили опилками пополам с песком. Сергар закашлялся, попытался поднять руку к груди, едва осилил движение – рука была как из чугуна, неподъемная, тяжелая.

А еще она не принадлежала Сергару! Он знал свою руку – жилистую, потемневшую от загара, покрытую шрамами, ссадинами, с обрезанными кинжалом ногтями! А тут какая-то тонкая, обтянутая белой кожей рука с ровными, чистыми ногтями, и ни одного шрама, царапины, пятна от ожога!