Читать книгу "Международное тайное правительство - Алексей Шмаков"

Державин был умный и честный человек, а потому, стремясь избежать опасностей, кагал, согласно своему обыкновению, оклеветал его. Еще не успел Гавриил Романович вернуться в Петербург, как лживый донос едва не выразился в предании его Сенатом суду за… изнасилование еврейки! Лишь с большим трудом удалось ниспровергнуть клевету, энергично поддерживаемую как личными врагами неподкупного государственного деятеля, так и предателями – шаббес-гоями…

Тем не менее, сам факт столь отвратительной невзгоды, чуть не погубившей даже Державина, нагнал страха на противников кагала и придал ему дерзкую самоуверенность.

Благодаря масонским проповедям «веротерпимости», равно как иным, более «звонким» аргументам, число либеральных, in principe, сторонников еврейства среди петербургских чиновников постепенно увеличивалось.

Через несколько дней по воцарении Екатерины II, сенат поднес ей «единогласную» резолюцию о разрешении евреям приезда в Россию. Императрица приказала отложить этот вопрос, а со временем, не смотря на сильное влияние масонско-философских учений XVIII века, разрешила евреям селиться только в безлюдных степях Новороссии и Тавриды. После раздела Полыни Екатерина хотя и дозволила бывшим там евреям остаться на прежних местах, однако, во внутренние губернии России не допустила их.

Императрица также вовремя обратила внимание и на главную опору евреев – масонство. При ней все масонские ложи были закрыты.

В начале XIX столетия еврейство уже располагало в Петербурге немалым контингентом союзников, а затем, через банкира Перетца увенчало свои замыслы подкупом Сперанского, который и положил начало крупным иудейским гешефтам в Великороссии. Он именно должен быть признаваем одним из основателей надвигающегося порабощения сынами Иуды нашей многострадальной родины…

Гроза нашествия полчищ Наполеона быстро разоблачила, однако, заслуги Сперанского перед Израилем. Евреи не только распространяли фальшивые ассигнации для подрыва русского государственного кредита и служили Наполеону разными другими путями, но во вред нашим войскам, усердствовали и в качестве шпионов.

Независимо от других источников, следует внимательно почитать мемуары виконта, генерала Сэгюра,[6]участника войны 1812 года, дабы постигнуть всю глубину замечания Бисмарка, столь ужасно воспользовавшегося еврейством же в 1870 году против Франции.

«Я не знаю, – сказал железный канцлер, – для чего могли бы еще годиться евреи, если не для того, чтобы служить шпионами?!..»

Нет равным образом и у Сэгюра ни одного упоминания о сынах Иуды, где он отзывался бы о них без отвращения, именно как о врожденных изменниках.

Но когда еврейство себя показало в особенности, так это в страшный период отступления «великой армии» среди тех невиданных никогда ранее бедствий, которые довели ее, увы, до людоедства, а затем и до совершенного почти истребления.

У Сэгюра читаем:

– «Литовцы, которых мы покидали на произвол судьбы, столь тягостно скомпрометировав, подбирали, однако, наших раненых и умирающих, сколько могли, давая приют и помощь, – тогда как всячески покровительствуемые нами евреи отталкивали всех прочих. Они проделывали и нечто худшее. – Картины невыразимых страданий доводили их бесчеловечную жадность до бешенства. – Тем не менее, если бы, спекулируя ужасами наших невзгод, их гнусное корыстолюбие довольствовалось продажею на вес золота гнилых продуктов, история пренебрегла бы осквернением своих страниц через эти отвратительные подробности. Но что, заманивая наших раненых с целью грабежа, а затем, при наступлении русских, выбрасывая больных и умирающих через окна и двери своих домов, евреи заставляли свои ограбленные донага, истекающие кровью жертвы умирать на морозе, и что, как бы рассчитывая заслужить перед русскими, эти подлые варвары подвергали несчастных новым истязаниям, – столь страшные злодеяния должны быть заклеймены позором перед веками нынешними и грядущими!..»

«Правда, теперь, когда мы беспомощны, возможно, что негодование против таких чудовищ окажется в этой юдоли плача единственным для них воздаянием. Но ведь настанет день, когда сами убийцы последуют за истерзанными ими мучениками, и в божественном правосудии мы, без сомнения, найдем отмщение за себя!..»

IV. До сих пор не установлено документами, принимал ли «избранный народ» участие в разделах Польши?.. Известно лишь, что два какие-то еврея предлагали нечто подобное Петру Великому, который их, однако, прогнал. Во всяком случае, есть большое вероятие, что обстоятельства, которыми вызывались разделы, происходили не без содействия евреев. Пересытив и отравить своими гешефтами эту страну – рай для евреев и ад для крестьян – «избранный народ» хорошо понимал, что это не может продолжаться без конца, как не мог не сознавать и того, что его никуда не пустят к себе добровольно. Отсюда среди евреев должно было возникнуть стремление перейти в подданство соседних держав через размежевание Польши. Так или иначе, но мы видим, что в своем песнопении вероломства – «Конрад Валленрод», не без цели, конечно, дал Мицкевич свирепую картину заражения испанских войск чумой, как предсмертным подарком побежденных мавров. От умирающей Полыни мы, в свою очередь, приобрели три миллиона сынов Иуды, как зачумленный поцелуй Альманзора…

В пророческом ясновидении, рисуя, как страдалец за родину, плоды нашествия иудаизма на Россию, Ф. М. Достоевский почти дословно предсказал то, что совершается теперь. На страницах же «Дневника писателя» за 1877 г., в статье «Pro и contra» он говорит:

– Наверное, нет в целом мире другого народа, который столько бы жаловался на судьбу свою поминутно за каждым словом и делом, на свое мученичество, как евреи. Подумаешь, не они царят в Европе, не они управляют политикой, внутренними делами, нравственностью государств!..»

«Мне иногда в голову приходила фантазия, ну что если бы, в наследство от Польши, поступило три миллиона не евреев, а русских, евреев же было бы восемьдесят миллионов?!.. Во что превратились бы русские, и как бы евреи третировали их? Позволили бы молиться свободно? Не обратили бы прямо в рабство? Хуже того, не содрали ли бы кожу совсем? Не выбили бы их дотла, до окончательного истребления, как проделывали с чуждыми народностями в старину, – в древнюю свою историю?!..»

Вглядываясь же, при существующих условиях в неимоверное размножение сынов Иуды и задумываясь над смертоносным возрастанием их тлетворной тирании, Ф. М. Достоевский не мог не придти к выводу, что если русскому народу суждено погибнуть, то, несомненно, через евреев. «Жиды погубят Россию!..» – предвещал великий мыслитель наш, но мы его не слушали…

А между тем, уже по «конституции», составленной декабристом масоном Пестелем, наряду с оставлением в крепостном рабстве многих миллионов русских крестьян евреям даровалось полное равноправие и, чуть ли не в качестве высшего государственного учреждения России, создавался Великий Иудейский Синедрион.[7]Надо ли удивляться, что первым кандидатом в состав временного правительства декабристы считали и проживавшего в доме Перетца в С.-Петербурге Сперанского?.. Вторым же кандидатом являлся граф Н. С. Мордвинов, благодаря которому замучившие в 1823 году христианского младенца в Велиже, евреи оправданы.[8]С тех пор много воды утекло, а уже один 1905 год должен, казалось бы, нас вновь научить многому.