Читать книгу "Метро 2033. Путь проклятых - Игорь Вардунас"

Да, много воды утекло. Император вздохнул. Сын рос под присмотром отца в новых условиях. В жестоких условиях нового мира он освоил военную грамоту, научился владеть оружием и вскоре стал правой рукой отца, провозгласившего танкер новым замкнутым государством со своими законами и порядками. Члены совета директоров корпорации, бывшие на борту, образовали Совет, приближенный к Императору, которым спустя какое-то время после войны объявил себя Ким Им Су.

До определенного момента все шло хорошо. Плавучее государство путешествовало по руинам мира, отвечая на сигналы бедствия и подбирая выживших по всей земле. Община разрасталась, становясь интернациональной.

Но в какой момент они с сыном стали отдаляться друг от друга? Что послужило тому причиной? Император не мог отыскать ответа. Вот чем все закончилось – изгнанием Линь Има в чужие земли. Он обрек его на верную смерть. Сможет ли он когда-нибудь простить себя? Смириться и жить с принятым решением?

– Прости меня, Баожей, – тихо проговорил он. – Прости за сына. Я знаю, что не достоин прощения. Но иначе поступить не могу, ты бы меня поняла. Я не могу ему позволить разрушить все то, что я с таким трудом создал. В конце концов, наш мир уже давным-давно не тот. Линь Им сам выбрал свою судьбу. Кто мы все теперь, как не призраки.

Никто не видел, как в полумраке зала по щеке Великого Императора скатилась и высохла слеза.

* * *

Линь Има изгнали в тот же день. Старейшины, вернувшись на берег и снова посовещавшись, решили не откладывать исполнение приговора в долгий ящик.

«Черный дракон» и «Иван Грозный», снявшись с места, переплыли расстояние, разделявшее Свальборг до острова Сувурой, на котором обитали жители «Братства пара».

Погода, хмурившаяся с полудня, вконец испортилась, и теперь на землю оседала морось, к которой примешивались первые снежные хлопья. Все собрались возле струганого частокола, за которым тянулось небольшое поле, усаженное не до конца убранным тростником-сухостоем. Его по-прежнему охраняло поникшее на шесте-крестовине огородное пугало в облезлом ватнике и противогазе с выбитыми стеклами, с нахлобученной соломенной шляпой. Далее начинался лес, плотной стеной возвышавшийся над деревней.

– Не повезло пацану, – цыкнул зубом Треска. – Нежить в этих чащобах его точно достанет, помяни мое слово, чувак.

– Ну, сам виноват. Это еще мягкое наказание за то, что он сделал, – поежился стоявший рядом с ним Паштет. – Я в эти заросли точно уж больше ни ногой.

– Но у меня же получилось, – заметила Лера.

– Навык, – пожал плечами Треска. – Тебя Батон вон сколько лет натаскивал.

– А он солдат.

– И что с того? Факел рано или поздно потухнет, погода – сплошное дерьмо.

– Огонь можно поддерживать…

– Слушай, ты на чьей стороне, нашей или его? – возмутился Паштет. – И вообще, тихо, дай посмотреть.

Линь Иму, которого телохранители Семиброка тем временем вывели вперед, развязали руки и сунули еще не запаленный факел.

– Слово правителю! – громко провозгласил Турнотур.

Собравшаяся толпа притихла. Линь Им тщетно пытался выискать среди незнакомых лиц одно-единственное.

Великий Император не пришел, пожелав остаться на танкере.

– За причиненный ущерб нашему народу, – громко начал Семиброк, – и диверсию, вероломно учиненную на нашей земле в Хранилище Судного Дня, по законам братства ты приговариваешься к изгнанию в Северные леса.

Линь Им, полуобернувшись, молча слушал выступающего. Яков, то и дело стирая с лица наметаемый с неба снег, переводил.

– Ты чужак. Но на нашей земле наши правила. Твой народ отказался от тебя.

– Что мне делать? – щурясь от ветра, хрипло спросил Линь Им.

– Иди, – поднял руку Семиброк. – Иди и не возвращайся! Лешие решат твою судьбу.

Задрав голову, Линь Им оглядел возвышавшиеся над ним шумящие кроны деревьев.

– Дайте мне оружие.

– Оружие? – удивился Турнотур.

– Да, оружие, – повысив голос, потребовал кореец, сделав шаг в сторону людей.

– Не положено, – воинственно перехватив посох, отрезал Семиброк и указал на черный бронированный костюм корейца. – Все, что мы можем – это оставить тебе твою одежду.

– Ну, хоть что-нибудь, – голос изгнанника дрогнул. – Пистолет, топор… нож, наконец.

– Нет.

– Вы же не даете мне ни единого шанса!

– Как и ты нам не дал, – резонно заметил правитель. – Не так ли? Запалите ему факел! Пока огонь горит, твоей жизни ничего не угрожает и, может быть, к утру ты успеешь выйти из лесов с другой стороны. Хотя вероятность этого ничтожно мала. В этих краях никто не придет тебе на помощь.

Один из телохранителей Семиброка приблизился и поджег намотанную на палку тряпицу.

– Теперь иди, – бросил Турнотур.

Перехватив древко факела, Линь Им еще раз оглядел собравшихся на поляне людей и, больше не оборачиваясь, пошел в сторону леса. Вскоре свет от мятущегося на конце палки пламени скрылся среди деревьев.

– А если он вернется? – посмотрев на молчаливую чащу, спросил Турнотур.

– Не вернется, – покачал головой Семиброк. – Лешие не отпустят его.

По жесту правителя один из телохранителей сделал знак собравшимся расходиться. Лера и Милен задержались и еще некоторое время смотрели на волнующиеся над их головами кроны деревьев.

– Пойдем, – Милен тронула подругу за плечо. – В моем доме есть свободная комната.

– Но я думала, что должна идти с остальными, – заколебалась Лера.

– Почему?

– Они моя команда. Друзья.

– Они мужчины, – Милен подчеркнуто выделила последнее слово. – Там нет кают, как на лодке, а одна большая комната. У нас так не принято. Думаешь, тебе там будет удобно?

– Не знаю.

– Я дам тебе отдельные покои и настоящую кровать, – продолжала уговаривать Милен. – Когда ты последний раз спала на нормальной постели?

– Давно, – вспомнив родной Пионерск, согласилась Лера. – А… я не помешаю?

– Родители всегда рады гостям, – Милен взяла ее за руку. – Особенно тебе, после всего, что случилось. Так что перестань забивать себе голову. Идем.

На острова медленно опускалась ночная мгла. Моряков с «Грозного» расквартировали в одном общем доме, в то время как корейская часть команды предпочла вернуться на танкер. После небольшого совещания Тарас принял решение провести ночь на берегу. Вахтенного не выставляли – на лодку все равно некому было покушаться, кроме людей Императора.

Попрощавшись с Мигелем, Лера отправилась в жилище Милен. И если ей и хотелось остаться вместе со священником, то она решила отложить это желание до той поры, пока не поговорит об этом с Батоном. Сейчас старый охотник мог опять вспылить и наговорить лишнего.