Читать книгу "Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932-1934 - Макс Галло"

Отель «Дреесен» хорошо известен среди представителей среднего класса Бонна и Рура как тихое, уединенное местечко. В 1938 году Гитлер еще раз посетит его, чтобы встретиться с Чемберленом во время их последней попытки предотвратить войну. Но в ту пятницу 29 июня 1934 года «Дреесен» был знаменит только тем, что перед великим кризисом 1929 года, погубившим Веймарскую республику, сюда любил приезжать на отдых Густав Штреземан, министр иностранных дел Германии, сторонник союза с Францией.

Хозяин отеля считает за честь принять нового канцлера. Заученным жестом он показывает гостю панораму Рейна, петляющего среди плоской пойменной равнины, которая тянется вдоль его левого берега, и Бонна, расположенного километрах в десяти отсюда. Фюрер любит просторные природные ландшафты. Он выходит на террасу, висящую над рекой. Погода великолепна, и лидеры партии выходят вслед за ним.

К отелю подъезжает последняя машина – это Хиерль, который быстро осмотрел несколько трудовых лагерей и приехал в Годесберг. Он коротко рассказывает Гитлеру о своих впечатлениях, и все усаживаются.

Люди, находящиеся недалеко от террасы, слышат, как повышается и понижается голос Гитлера. Он говорит громко, почти кричит. Фразы звучат резко и грубо. Он замолкает только через несколько часов, вымотанный до предела, как это всегда бывает после речи, в которую он вложил всю свою страсть. Вечереет. Лидеры СС и СА вскидывают руки в приветствии и прощаются, а к ступеням отеля подъезжают машины, чтобы отвезти их домой. Только после этого Гитлер расслабляется. Он подходит к краю террасы. Здесь стоит гаулейтер Кельнского округа О-ла-Шапель, который представляет Гитлеру высокопоставленных чиновников своего округа и сотрудников более мелкого ранга. Под окнами собралась толпа любопытных; люди вскидывают руки в нацистском салюте, кричат, машут флагами. Маневрируя с точностью, которой позавидовали бы прусские полки, перед отелем выстраивается отряд Молодежного трудового корпуса.

Гитлер выходит на крыльцо и с довольным видом салютует молодым парням, которые застыли перед ним, словно статуи. Военный оркестр играет мелодии нацистских песен. Шестьсот добровольцев Трудового корпуса зажигают факелы и выстраиваются у подножия террасы в огромную, сверкающую свастику. Гитлер опирается на стену террасы. Оркестр играет Zapfenstreich.

Пламя факелов колеблется от дуновения сырого бриза с реки, наполненного сладким ароматом виноградников и мокрой травы. Черные баржи, идущие по Рейну, в сгущающихся сумерках уже зажгли свои бортовые огни.

На другом берегу реки вздымаются в небо округлые пики Семигорья. Это остатки старых вулканов Драхенфельс, Ольберг, Петерсберг и Левенберг (самый высокий из всех). В глаза сначала бросаются эти огромные массивы, а уж потом – величественная панорама Рейнской долины, наводящая на мысль о мощи и покое.

Весь день здесь было жарко и влажно, в воздухе не чувствовалось ни дуновения. Утром прошел дождь, небо и сейчас еще затянуто густыми, серыми облаками, которые над Руром кажутся черными от дыма сталелитейных заводов. Быть может, именно от этого влажного, душного воздуха у Гитлера такое серое лицо и беспокойный, бегающий взгляд. Чувствуется, что он потеет. Но, стоя на террасе и глядя на Рейн, эту воспетую поэтами артерию Германии, он постепенно успокаивается и расслабляется. Молодой официант Вальтер Брейтман уже вернулся на свой пост, но время от времени проходит по террасе или ухитряется посмотреть, что там происходит. Вокруг стола, за которым сидит фюрер, сгрудилась большая группа людей. Время от времени Гитлер откидывает голову назад и смотрит в небо. Ночная тьма принесла с собой прохладу. Река кажется теперь темной лентой, петляющей во мраке.

Разговаривая с официанткой, Гитлер улыбается. Он говорит с ней тем отстраненным тоном наделенного властью человека, которым он всегда беседует с простыми людьми, с теми, что более года назад, 30 января 1933 года, избрали его своим канцлером. Официантка, тронутая до глубины души вниманием фюрера, отвечает односложно и глуповато улыбается. Фюрер делает вид, что ему по-настоящему интересно то, что она рассказывает о своей семье, ежедневной жизни и планах на будущее, но выражение его лица отсутствующее. Слова и вопросы сыплются без остановки, но слышит ли он ее ответы?

Здесь, на берегу Рейна, в те минуты, когда на Германию опускается летняя ночь, чтобы дать людям короткий отдых от дневной жары, Гитлер понимает, что дорога каждая секунда. Может быть, он завел этот разговор с официанткой, чтобы скрыть свои мысли. Быть может, он приехал в этот маленький городок, подальше от многолюдных гигантов Рура и официального Берлина, чтобы принять ранее обдуманное решение, острое, как удар топора, болезненное, как прикосновение раскаленного железа к живой плоти. А может быть, необходимые приказы уже отданы и эта передышка на берегу реки является последней отсрочкой приговора, которую он дал намеченным жертвам для того, чтобы усыпить их подозрения?

Брюкнер заказывает ужин, потом встает и спрашивает, где здесь телефон. Фюрер не сводит с него глаз. Лицо его вновь напряглось и застыло. Он поглубже усаживается в кресло, которое обращено в сторону Рейна, и сидит в нем, опустив голову и ссутулив плечи, словно старик, которому неожиданно стало холодно. Он тих и задумчив. Время от времени кто-нибудь из присутствующих подходит к краю террасы и смотрит на него, но детективы и эсэсовцы, охраняющие покой фюрера, бросают на подошедшего испепеляющие взгляды, и он тут же ретируется. К этому хрупкому мужчине, сидящему летней ночью на открытой террасе, прикованы взгляды всей Германии, на нем сосредоточены все ее чаяния, а он думает неизвестно о чем! Опустив подбородок на руки и застыв на месте, со своим одутловатым лицом и прилизанными волосами, он похож на обычного человека, который о чем-то глубоко задумался. Ни Вальтер Брейтман, ни кто-либо другой из сотрудников «Дреесена» и подумать не мог, что грузовики, полные эсэсовцев, уже готовы в этот момент покинуть Берлин и что ночь, опустившаяся на мирную, величественную реку, станет ночью казней и убийств. Усталый канцлер, казалось, дремлет. В его власти открыть ворота насилию или запретить его по всей Германии – от Гамбурга до Мюнхена, от Бремена до Бреслау, от Берлина до Кельна. Возможно, убийства уже начались.

Тишина мягкой, спокойной рейнской ночи нарушается только приглушенными разговорами, редким вежливым смехом, ровным гудением моторов, доносящимся из долины, и шагами обер-лейтенанта Вильгельма Брюкнера, возвращающегося после телефонного разговора.

Молодой Вальтер Брейтман смотрит, как обер-лейтенант медленно пересекает комнату и подходит к Гитлеру, который поворачивает к нему голову. Они быстро о чем-то переговариваются тихими голосами, после чего Брюкнер снова уходит к телефону. Подают ужин, но канцлер, как обычно, ест очень мало. Когда Брюкнер снова появляется на террасе, Гитлер спрашивает его, нет ли известий от Виктора Лутце, которого он вызвал в Годесберг. Брюкнер отвечает, что, по его мнению, Лутце вскоре будет здесь, и Гитлер немного успокаивается. Обергруппенфюрер Лутце – преданный член СА. Как руководитель гау Ганновера, он один из тех десяти лидеров СА, которые контролируют всю Германию. Это спокойный, скромный человек, похожий на студента-отличника. По мнению его начальника, Эрнста Рема, Виктор Лутце не просто «грамотный и добросовестный исполнитель», а человек выдающихся способностей.