Читать книгу "Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача - выжить! - Борис Горбачевский"

Однажды, не выдержав, поднялся с койки ленинградец Женечка, миролюбиво обратился к анекдотчикам:

— Неужели вы не понимаете, что это гадость?

Все смолкли. Только один визгливый голос раздался с мест, где лежат «казаки» и Феденька:

— Заткнись ты, баба в штанах!

Но вот уже из разных углов звучат призывы:

— Ну хватит ржать — животы надорвем, а завтра стрельбы.

Ночной карнавал затихает. Казарма погружается в сон.

А в 6.00, как обычно, гремит голос старшины:

— Подъем! Шевелись!..

Юра Давыдов и «дядя Степа»

В первые дни ротный назначил меня командиром отделения. Одну неделю я прокомандовал, а дальше курсанты сбросили меня с пьедестала; протестовал только один — Юра Давыдов.

«Бунт на корабле» затеяла «великолепная шестерка». Их, приехавших из донских станиц, во взводе все звали «казаками». Попав в училище, они претендовали на особое положение, вели себя как полублатные, часто называли себя «братвой», всех задирали. Особенно доставалось командиру взвода — по делу и без дела, чего я часто не понимал. По культурному уровню и образованию эти казаки недалеко ушли от нашего лейтенанта. Как они попали в училище — не понятно: большинство не имело среднего образования. Очевидно, какой-то местный военный чиновник решил, что «война все спишет», — в те годы расхожая фраза. Жить с ними в казарме было сложно. Дерзкие, грубые, отчаянные, к тому же картежники и мелкие воришки (не сомневаюсь — это кто-то из них стащил мой первый рабочий заработок, привезенный из дома).

Тем больше я ценил отношения с Юрой Давыдовым. До сих пор обидно, что общаться нам довелось только в училище, фронтовые дороги быстро нас развели. Он трагически погиб в январе сорок пятого, я еще расскажу об этом. Отличный был парень, умница, начитанный, с врожденной интеллигентностью.

Родом он был из Челябинска, вырос в рабочей семье, отец — мастер-сталевар, и сам Юрка — парень-крепыш. Оба мы любили читать, что сближало. Общение с ним, обсуждение книг, жизненных вопросов, литературные споры — все это выделяло его в казарме и привлекало меня. С ним было интересно. Я обратил внимание на одну особенность Юркиного характера: он легко усваивал то, что ему нравилось, было интересно, и так же легко отторгал от себя все чуждое или, как он считал, бесполезное.

Особые способности он проявил к картографии, а уж в обычной полевой карте разбирался запросто, чему многие из нас так и не научились. Ему единственному преподаватель поставил пятерку, предсказав блестящую командирскую карьеру. Обалдевшие казаки решили устроить ему «темную», но передумали — вмешался Шурка, о котором я уже упоминал и еще расскажу.

Кстати, о картографии. Месяца через два после начала занятий один из курсантов раздобыл где-то небольшую цветную карту Советского Союза и, повесив в Ленинской комнате, стал отмечать на ней карандашом линию фронта. Выходило, что все складывается не в нашу пользу. Карта вызывала все больше споров и разговоров среди курсантов. «Картографа» вызвало начальство для объяснения. Через неделю его отчислили из училища, отправили на фронт. Исчезла и карта. Произошедшее все восприняли молча, но оно заставило многих задуматься и лучше понять, «что такое хорошо и что такое плохо».

Кроме Юрки, в батальоне служил еще один Давыдов — Степан, «дядя Степа», как нередко называли его курсанты. Не ошибусь, если скажу: во всем батальоне никто не был так приспособлен к военной профессии, как Степан — словно он создан был только для нее! Наверное, таких, как он, набирали в военные училища в мирное время.

Степан был старше нас всего на два года, но по поступкам, разговору казался намного взрослее. Пожалуй, никто из нас не был так готов к самостоятельной жизни, как он. За что бы ни брался «дядя Степа» — он все делал легко, быстро, а главное, испытывая какую-то внутреннюю радость, которая обычно захватывала и других. Эту радость нетрудно было уловить на его крепком открытом мужицком лице. Стрелял он — превосходно, изучил оружие — превосходно, знал уставы — опять-таки превосходно.

Нас удивляли сознательность Степана, его требовательность к себе и серьезное отношение к военному делу. Как-то мы спросили, в чем его секрет, — он, улыбнувшись, ответил:

— Никакого секрета. Есть два условия, им я всегда следую и вам советую. Как следует учиться воевать и стараться беречь друг друга. Чем лучше мы научимся воевать, тем успешнее станем это делать на фронте. А бережно относясь друг к другу — будем беречь и солдатские жизни.

Вот такая жизненная философия. Она убеждала, ей старались следовать многие курсанты.

Никто не помнил случая, чтобы Степан отказал кому-то в помощи. Особенно трудно давалась нам разборка и сборка пулемета за строго определенное время — тут Степан был незаменим. То же и на марше. А перед маршем учил, как к нему готовиться. Его считали лучшим курсантом батальона. Точная оценка. Степану Давыдову первому — досрочно — присвоили звание старшего сержанта и доверили командовать взводом.

Лейтенант Артур

Наш взводный Артур — личность пренеприятная. Если вообще можно назвать подобного человека личностью. Более злого и мстительного существа я не встречал.

Несколько фактов из его биографии. Когда в 1940 году Красная Армия пришла в Эстонию и «освободила» народ от буржуев, всех офицеров старой эстонской армии, кто не успел вовремя скрыться, отправили в отставку — попросту выгнали. Часть их потом расстреляли, остальных отправили в Сибирь. Новая власть приступила к формированию Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Артур был сыном батрака, поэтому смог закончить краткосрочные армейские курсы на уровне полковой школы, вскоре стал лейтенантом и был поставлен командовать солдатами-эстонцами. Незадолго до начала войны эстонские части вывезли в Россию и сформировали из них строительные батальоны, которые долго не пускали на фронт, пока не появились национальные части.

Как попал Артур в училище — загадка. Он был начисто лишен понимания простых человеческих чувств, не говоря о сострадании. Полуграмотный, малокультурный человек, он не мог, а скорее не желал понять нас — что мы тоже люди, к тому же молодые, и можем любить, радоваться, шутить, смеяться, иметь какие-то личные интересы. Все это было для него не просто глубоко безразлично, но вызывало злобное раздражение.

Один из курсантов на вечере, посвященном Дню Красной Армии, познакомился в клубе с девушкой и проводил ее до дома. Несколько раз он просил об увольнительной. Безрезультатно. Помог случай. Как оказалось, мы несли караульную службу недалеко от улицы, где жила девушка, и однажды отпустили влюбленного караульного на один час. Но кто-то донес, и мстительный взводный отправил парня на гауптвахту. (Мне тоже как-то пришлось отсидеть там три дня за поломку лыж.)

К слову. Как же донимали нас ночные караулы! Обычно мы охраняли армейские вещевые склады, расположенные в заброшенных церквах. Караульная служба не освобождала от учебы, поэтому целый день потом ты клевал носом. Я как-то не выдержал, легонько вздремнул на занятии, и тут же сон утомленного солдата был потревожен, — схлопотал от Артура наряд вне очереди.