Читать книгу "Копье судьбы. От Голгофы до падения Рейхстага - Тревор Равенскрофт"

Позднее, на Первом экуменическом соборе, прижимая к груди этот талисман власти и откровения, Константин взял на себя смелость провозгласить догмат Троицы. А решив сделать столицей империи Константинополь — крепость, которая будет отражать все атаки в течение тысячи лет, — Константин держал Копье перед собой, проводя границу нового города и говоря: «Я иду по следам Его, которого вижу шагающим впереди меня».

Копье играло заметную роль в Древнем Риме, когда империя клонилась к упадку и приходилось одновременно отражать набеги врагов с востока и севера, а варваров обращать в новую веру.

Гитлера впечатлило, что Копье Судьбы переходило из рук в руки по цепочке претендентов, движимых самыми разными побуждениями. Обладателями его были Теодозий, подчинивший в 385 году готов, Аларих Отважный, принявший христианство варвар, завладевший Копьем после разграбления Рима в 410 году, Аэций[10], могущественный вестгот Теодорих[11], с копьем в руке объединявший Галлию.

Абсолютист и религиозный фанатик Юстиниан, вновь завоевавший земли старой Римской империи и одаривший свой народ знаменитым Кодексом Юстиниана, вверил свою судьбу этому копью. С копьем в руке он приказал закрыть афинские школы и изгнать великих греческих ученых из его владений. Это роковое решение лишило Европу греческой мысли, мифологии и искусства, и долгое тысячелетие после этого в ней господствовали слепые предрассудки, мрак которых развеял лишь яркий свет итальянского Ренессанса.

Копье участвовало в историческом процессе VIII–IX веков. Например, этот мистический талисман стал самым настоящим оружием в руках франкского полководца Карла Мартелла, когда он вел свои армии к победе в битве при Пуатье (732). Его поражение привело бы к покорению всей Западной Европы арабами и распространению в ней ислама. Гитлер считал Карла Мартелла одним из величайших героев, но позже он стал его винить, ибо Европа «уже тогда могла бы принять мусульманство, которое почитает героизм и открывает врата рая лишь отважным воинам. И тогда германская раса завоевала бы мир. Только христианство помешало сделать это».

Карл Великий, ставший в 800 году первым императором Священной Римской империи, основал свою династию благодаря владению Копьем Лонгина и легенде о его влиянии на всемирно-исторические события. Именно эта легенда привлекла к Карлу и заставила служить ему верой и правдой лучших ученых Европы. Карл Великий предпринял 47 военных походов, уверенный, что Копье принесет ему удачу. Больше того, оно, как считается, сделало Карла провидцем и помогло ему отыскать в Испании могилу святого Иакова, а позже предвидеть будущие события, отчего императора почитали как святого и мудреца. Он ни на минуту не расставался со своим талисманом, даже когда спал.

Гитлер пришел в сильное волнение, когда обнаружил, что Копьем владели многие почитаемые им герои. На протяжении тысячи лет сорок пять императоров объявляли, что Копье Судьбы находится в их собственности. И сколько великолепия и геройства ему сопутствовало!

Однако более всего впечатлили Гитлера семь выдающихся Гогенштауфенов Швабии, и особенно Фридрих Барбаросса и его внук Фридрих II.

Фридрих Барбаросса (ок. 1125–1190) обладал качествами монарха, которые восхищали Гитлера: рыцарство, отвага, неистощимая энергия, упоение боем, любовь к приключениям, предприимчивость и вдобавок ко всему непомерная грубость. Фридрих Барбаросса мечтал без римских легионов возродить Римскую империю, завоевал всю Италию и поставил себя над самим понтификом, штурмуя Рим и лично ведя своих солдат в атаку на Ватикан, чтобы отправить Папу в изгнание. Позже в Венеции он, с Копьем в руках, встал на колени и поцеловал ногу Папе, которого когда-то победил, но только в качестве уловки, чтобы снова захватить Италию.

Барбаросса погиб во время третьего Крестового похода, переплывая реку, и Копье выпало из его рук в смертный миг. Позже Адольф Гитлер назвал его именем свое гнездышко в крепости Оберзальцбурга. Так же был назван план военных действий против России — план «Барбаросса».

Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250) затмил даже своего великого деда. Он яркой кометой ворвался в европейскую историю и потряс континент до самого основания. Оккультные способности соединялись в нем с редким интеллектом — он говорил на шести языках. Фридрих II был доблестным рыцарем и тонким лириком, вдохновлявшим своих миннезингеров воспевать Святой Грааль. Он как никто другой покровительствовал искусствам, отважно и умело командовал войсками на поле битвы. Этот государственный деятель был не лишен коварства и имел тонкую душу — отчасти святого, отчасти дьявола. Выросший в Сицилии — тогда части огромной германской империи — этот принц швабской крови говорил со своими арабскими солдатами на их родном языке, содержал большой гарем, написал трактат «Об искусстве охотиться с птицами», верил в астрологию и занимался алхимией. Владея помимо всего прочего знаменитым Копьем, он всегда держал его в центре внимания, особенно надеясь на его помощь во время Крестовых походов.

Но самое главное открытие юного Гитлера, когда он исследовал историю Копья Судьбы, относилось не к императорам и не к их династиям и победам. Оказалось, что знаменитое Копье вдохновило его предков на создание Тевтонского ордена, прославившегося своими рыцарскими деяниями, аскетизмом и верностью клятве, что составляло самую суть собственных детских мечтаний Гитлера. Кроме того, ему казалось, будто люди, которые претендовали на владение Копьем и вошли в легенду, вполне соответствовали гегелевскому определению: «Герои несут в себе волю мирового духа, истинный замысел провидения».

Гегель писал:

Их можно назвать героями постольку, поскольку они обретают призвание и задаются целями — не благодаря привычному ходу событий, вытекающему из установившегося порядка, но из скрытого источника, из внутреннего разума, до поры скрытого где-то в глубине, однако вырвавшегося наружу и разбивающего в прах свои недавние оковы… Всемирно-исторические личности — герои своей эпохи — должны быть узнаны по их проницательности: их деяния — лучшие в их время.

Все тонкости философии Гегеля молодому Гитлеру тогда было не понять, но одно гегелевское положение произвело на него сильное впечатление: что в душе философа не остается места для морали, когда он обращает свой взор на тех, кого Гегель называл «всемирно-историческими героями».

Гегель считал, что сметающие всё на своем пути герои могут быть полностью оправданы той великой целью, к которой они стремятся. В груди Гитлера уже теплилось ощущение его великой миссии, и эта идея ему чрезвычайно понравилась.

Он почувствовал свое великое предназначение, и ключом к успеху станет для него Копье из сокровищницы! Ключом для его всемирно-исторической миссии! Ему надо будет разгадать секреты этих героев, взять на вооружение их опыт и использовать его на благо немецкого народа! Не суждено ли и ему, как великому Зигфриду, пробудить всех людей немецкой крови от долгой спячки?