Читать книгу "Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - Олег Романько"

• полиция индивидуальной службы в городах и сельской местности (Schutzmannschaft-Einzeldienst);

• батальоны «вспомогательной полиции порядка» (Schutzmannschaft-Bataillone);

• вспомогательная пожарная полиция (Feuerschutzmannschaft);

• вспомогательная охранная полиция (Hilfsschutzmannschaft){17}. Всего же к концу войны эта категория «восточных» добровольцев насчитывала 390–400 тыс. человек{18}.

Последней категорией «восточных» добровольческих формирований являлись их боевые части. Это были либо отдельные соединения (дивизии и корпуса, что было крайне редко), либо полки и подразделения (батальоны и роты) в составе вермахта и войск СС. Они создавались с целью их применения на фронте, однако зачастую могли использоваться и как формирования предыдущих категорий, главным образом в качестве охранных частей. Наиболее значительными из них следует признать Вооруженные силы КОНР, 15-й Казачий кавалерийский корпус, 162-ю Тюркскую пехотную дивизию, а также шесть национальных дивизий войск СС. К концу войны в них проходили службу 470–475 тыс. «восточных» добровольцев{19}.

Следует сказать, что кроме этих, основных, категорий добровольческих подразделений, имевших массовый характер, своих добровольцев также имели и немецкие спецслужбы. В вермахте их привлекали в подразделения абвера, тайной полевой полиции и полевой жандармерии, а в полицейских структурах — в части СД.

Таким образом, с уверенностью можно сказать, что в течение второй мировой войны в германских вооруженных силах прошли службу 1,3–1,5 млн. советских граждан — большинство добровольно, остальные же — в результате различной степени призывных компаний{20}.

Процесс создания и использования белорусских добровольческих формирований был в целом похож и имел в своей основе те же политические и военные причины, которые сыграли роль в создании подобных формирований из других народов СССР. Однако он имел и свои отличия, зависевшие от предвоенного развития Белоруссии и особенностей немецкого оккупационного режима в этой республике.

ГЛАВА 1.

БЕЛОРУССИЯ В ГОДЫ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ (1941–1944): ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

ГЕРМАНСКИЙ ОККУПАЦИОННЫЙ РЕЖИМ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ

«Германия в три руки творила свое преступление над русским народом, — писал эмигрантский мемуарист Александр Казанцев, — армия, Восточное министерство и СС. Все три они были подчинены одной воле Гитлера, но каждая имела свои специфические особенности»{21}. Таким образом, в аллегорической форме, подчеркивалось, что проведение оккупационной политики на территории СССР было возложено на соответствующие органы германского государства, вермахта и аппарата СС.

Рассмотрим каждую из указанных форм оккупационной администрации.

* * *

Пожалуй, будущее устройство гражданского управления на оккупированных территориях СССР вызвало наибольшее количество споров среди нацистского военно-политического руководства. Дело в том, что, если военное управление могло носить только временный характер, а аппарат СС, в принципе, не имел права вмешиваться в вопросы администрирования, ограничиваясь выполнением исключительно полицейских функций, гражданская администрация, напротив, должна была стать переходной формой на пути к будущему политическому устройству всего «восточного пространства». Каким оно будет после победы Германии? На этот вопрос надо было ответить уже сейчас, и с как можно большей политической ясностью.

Не вызывает сомнения, что устройство будущей гражданской оккупационной администрации напрямую зависело от тех концепций национальной политики, которые имели хождение среди различных группировок немецкого военно-политического руководства. Выше уже было достаточно сказано о них. Здесь же необходимо подчеркнуть, что не все они приняли участие в разработке политической линии будущей оккупационной политики. Фактически, к этому делу был допущен только Альфред Розенберг, который считался признанным экспертом по внешнеполитическим и национальным вопросам. Его же основным оппонентом, как это не покажется странным, стал… сам Гитлер, который также имел свой взгляд на «восточную политику». Ее основные тезисы будущий фюрер германской нации сформулировал еще в 20-х годах прошлого века, когда писал в «Майн кампф»: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политики довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке… Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены»{22}. В целом, это была только генеральная линия. Хоть и ясно сформулированная, она тем не менее страдала одним недостатком: не было понятно, как ее проводить.

Взгляды Розенберга на национальный вопрос в Советском Союзе и его будущее политическое устройство хорошо известны. Его идеалом была слабая аграрная Московия, окруженная со всех сторон санитарным кордоном из зависимых от Германии государств — бывших республик СССР. Мнение Гитлера по этому поводу менее известно. Многие исследователи обычно приводят вышеуказанную цитату и пишут, что фюрер был сторонником полного подчинения указанных территорий и противником любой национальной политической администрации на них. Отчасти это справедливо. Но нужно сказать, что это мнение стало таким только перед самым нападением на СССР и продолжало оставаться неизменным на протяжении всей войны[6]. После же написания «Майн кампф» и до самой разработки плана «Барбаросса» взгляды Гитлера на «восточную политику» претерпели значительную эволюцию.

Следует сказать, что, по словам американского исследователя Александра Даллина, «фюрер слабо разбирался в нюансах национальных концепций его окружения». Тем не менее сразу же после прихода нацистов к власти он считал, что целью германской политики на Востоке должен быть «альянс с Украиной, Поволжьем, Грузией и т.п. Но не альянс равных партнеров, а союз вассальных государств без отдельной армии, политики и экономики»{23}.