Читать книгу "Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи"

«Моя дорогая мамочка, надеюсь, что я достойна тебя, — думала Анжелина. — Уверяю тебя, я не могла спасти ребенка мадам Мессен!»

Вспоминать перед поездкой к пациентке о матери вошло у молодой женщины в привычку, хотя и печальную. Она всегда спрашивала у нее совета, зная, что не получит ответа. Однако часто она чувствовала, что мать вдохновляет и направляет ее действия. Адриена Лубе передавала дочери все свои знания.

Когда Анжелина спустилась, освежив лицо васильковой настойкой, которую изготавливал старый больничный из соседнего монастыря, она уже не чувствовала усталости и забыла о тех тягостных минутах, которые довелось ей пережить под крышей дома семейства Мессен. Розетта хлопотала по хозяйству, тихо напевая песенку:

Наступил месяц май, когда цветы летят по ветру,

Когда цветы летят по ветру столь прелестно,

Когда цветы летят по ветру столь нежно.

Сын короля идет, он идет, собирая их,

Он идет, собирая их столь прелестно,

Он идет, собирая их столь нежно[1].

Но, увидев молодую женщину, Розетта замолчала. Потом она сказала:

— Я чищу ваши инструменты, мадемуазель. Надо же, вот эта железяка вся разбита.

— Это медное хирургическое зеркало, Розетта, — вздохнула Анжелина. — Мне придется заказать другое в Тулузе. Но я не планировала такие расходы.

— Мадемуазель Жерсанда заплатит.

— Нет, я не собираюсь все время просить у нее денег. У меня есть сбережения, я могу сама за него заплатить. И не смей с ней говорить об этом! Не забывай, мы должны еще выполнить заказы по шитью.

Розетта покачала головой. Себе на уме, готовая пойти на любую выгодную сделку, Розетта думала, что на месте своей хозяйки она без стеснения пользовалась бы щедростью старой дамы.

— Ни слова не скажу, обещаю, черт возьми! — пообещала Розетта, сплюнув на пепел в камине.

— Негодная девчонка! Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не плевалась? Это дурная привычка, и ты об этом знаешь.

— Мне жаль, мадемуазель. Я больше не буду.

— Надеюсь, — откликнулась Анжелина, сдерживая ласковую улыбку.

Без этой очаровательной девушки Анжелина чувствовала бы себя очень одинокой. Розетта стала дорога ей, она считала девушку подругой, младшей сестрой. Веселая при любых жизненных испытаниях, она скрашивала будни Анжелины.

— Я не могу ждать, пока ты продезинфицируешь все инструменты. Я отправляюсь к Фаншоне, а потом ты принесешь мне мой саквояж.

— Хорошо, мадемуазель. Я быстро. Послушайте, может, хозяин таверны даст нам чего-нибудь поклевать?

— Там будет видно. Но поторопись!

Анжелина вышла из дома и энергичным шагом пересекла двор. Розетта поставила Бланку в конюшню и заперла там Спасителя. Взгляд фиолетовых глаз Анжелины задержался на мгновение на цветущем кусте бузины, упиравшемся своими ветвями в стену здания. Потом она перевела задумчивый взгляд на бескрайний пейзаж, открывавшийся за каменной стеной, поросшей мхом. С раннего детства Анжелину завораживал этот вид на отроги Пиренеев, на долину, примыкавшую на северо-востоке к Тулузе. Но сейчас у Анжелины не было времени любоваться красотами пейзажа. Она быстро пошла по улице Мобек, на которой училась делать свои первые шаги.

Октавия, мывшая окно, увидела, как Анжелина спускается по улице Нобль. Служанка прервала свою работу, прижав тряпку к стеклу.

— Анжелина вновь куда-то идет, — сказала она, не оборачиваясь. — Она совсем недавно вернулась домой в коляске, а теперь направляется неведомо куда.

— Ее позвали к кому-то в городе, — раздался высокий и вместе с тем мелодичный голос. — Надо же, Октавия! Ты становишься сплетницей и весь день наблюдаешь за прохожими.

— Я слежу только за нашей Анжелиной, мадемуазель.

Старая дама, сидевшая около красивого мраморного камина, в котором полыхал яркий огонь, хмыкнула и сказала:

— Прежде ты не была такой любопытной, моя дорогая.

Закутавшись в роскошную кашемировую ткань, сотканную из зеленых и золотых нитей, Жерсанда де Беснак насмешливо смотрела на могучий силуэт своей служанки. Женщины жили вместе на протяжении почти тридцати лет. Несмотря на различное социальное положение, они поддерживали дружеские отношения и даже в чем-то были сообщницами. Они покинули свой родной Лозер и поселились здесь, в небольшом укрепленном городке, похожем на бельведер, расположенный на вершине одной из гор Арьежа.

— Если ты увидишь Розетту, окликни ее. Я хочу пригласить их с Анжелиной к нам на ужин. Мне скучно. И мне так хочется послушать истории нашей повитухи!

— Они не всегда радостные, мадемуазель, — заметила Октавия.

— Да ты брюзга! Анжелина достойна и своей матери, и диплома. Что делает Анри? Я всегда беспокоюсь, когда он затихает. Молчание равно глупости, если речь заходит об этом херувиме.

Служанка тяжело вздохнула и направилась в соседнюю комнату, отведенную маленькому мальчику двух с половиной лет. Сидя на персидском ковре, малыш играл с деревянными кубиками. Его белокурые с рыжеватым оттенком волосы начали виться на затылке. У него были пухлые щеки, огромные темные глаза и очаровательный розовый ротик.

— Анри не делает никаких глупостей, — заявила Октавия.

С этими словами она вернулась к прерванной работе. Жерсанда де Беснак вновь погрузилась в чтение, водрузив на тонкий прямой нос очки в серебряной оправе. С течением лет ее красота не увяла. Жерсанда де Беснак гордилась тем, что сумела сохранить приятный цвет лица, красивые, шелковые, пусть и седые, волосы и ясный взор.

— Пока ты моешь окно, Октавия, поглядывай, не идет ли Розетта, — напомнила Жерсанда де Беснак. — Я уверена, что вскоре она последует за Анжелиной. Кстати, а кто ждет ребенка у нас по соседству?

— Фаншона, дочь хозяина таверны.

— Господи, ты права! Значит, это она.

Анжелина могла бы это подтвердить. Она только что вошла в дом мадам Мадлены Серена, расположенный ниже каменных аркад, напротив собора. К ней тут же бросилась полная женщина, не знавшая, что делать: то ли радоваться, то ли плакать.

— Слава Богу, вы пришли, мадемуазель Лубе! Идите за мной! Моя дочь так страдает! Я разместила ее в своей комнате, чтобы ей было удобнее. Когда малыш появится на свет, я смогу приносить ей туда еду. Вот так!

Фаншона Серена, вышедшая замуж за Полена, городского почтальона, издавала душераздирающие крики. Она закричала еще громче, когда молодая повитуха подошла к кровати.

— Помогите! Сжальтесь надо мной! Я умираю! Мне так больно, так больно…

— Успокойтесь! Я должна вас осмотреть, — спокойно сказала Анжелина. — Когда у вас начались схватки?