Читать книгу "Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев"

Он нашарил за пазухой плоскую коробочку трубки и щелкнул тумблером включения:

— Слушаю!

— Лева? — раздался в наушнике голос Игоря Соболева. — Ты уходишь?

— Да, все! — раздраженно ответил Душин. — К дьяволу!

— Погоди, — остановил его Игорь. — Через минуту я буду напротив булочной. Тормозни на секунду, перекинешь мне сумки. Лучше уходить чистым.

— Дело! — повеселел Лева и отключился. Теперь он скидывал аппаратуру в сумки навалом: Соболев потом разберется, сейчас время дорого.

Мотор не подвел — заурчал ровненько и надежно с первого же поворота ключа зажигания. Душин потихоньку тронулся с места, не забыв поглядеть в зеркальце. Пока ничего не вызывало тревоги: где-то далеко позади сиял огнями медлительный троллейбус, мимо со свистом проносились по широкому шоссе иномарки. В некоторых за рулем сидели женщины: это всегда вызывало у Левы приступы злобы и бессильной ярости — любую женщину за рулем он считал проституткой, уровень заработка которой определялся качеством управляемого ей автомобиля. Ладно, до булочной метров триста, не больше. Только бы Игорек не задержался!

Новенькую, словно прямо с витрины, светлую «девятку» Соболева Лева заметил издали и завистливо подумал: «Везет же некоторым. А тут всю жизнь горбатишься, рискуешь шкурой и все на «четвертом» старье шкандыбаешь. Семейка — одни разверзтые рты, как бездонные ямы. И сколько в них ни брось, все сгорает, как в топке паровоза. Где уж тут думать о «девятках»?»

Слегка притормозив рядом с машиной Игоря, он опустил стекло окна и одну за другой подал ему сумки. Тот принял их, небрежно забросил на заднее сиденье — ревнивый глаз Душина не преминул отметить, что оно еще затянуто блестящей, нигде не порванной толстой полиэтиленовой пленкой, какую ставили на заводе. Соболев приветственно помахал рукой и, неожиданно резко взяв с места, сразу вырулил в левый ряд. Проскочив метров сто вперед, он лихо развернулся в неположенном месте и белой тенью мелькнул мимо слегка ошалевшего от такого нахальства Левы, уходя уже в обратном направлении.

«Резвится, мальчишка, — неприязненно подумал Душин. — Хотя чего ему, когда сам себе голова?!»

Лева так никогда не ездил: к чему лихачить, особенно вечером, когда трасса достаточно свободна? Это днем — хочешь не хочешь, а иди со скоростью потока, иначе либо ты воткнешься кому-нибудь в задок, либо тебя «поцелуют». А сейчас ребята такие, что если даже и они виноваты, а гаишника, как всегда, поблизости не случится, могут от злости челюсть набок своротить и ребра пересчитать. Этого Душин очень не любил, поскольку всегда предпочитал работать головой, а не руками. Руками он умел паять, собирать хитрые радиоприборы, но никак не считать чужие ребра.

Потихоньку двигаясь в правом ряду, он с удовольствием закурил дешевую сигарету и даже начал мурлыкать какую-то песенку. Куда теперь спешить? Дело сделано, а домой успеется. Подумаешь: на полчаса раньше или позже вернется? Особой роли это не играло. Впереди уже показался мост через железную дорогу, за ним сиял огнями кинотеатр «Варшава» у метро «Войковская». Чуть левее темнел съезд на «пьяное шоссе» — так его прозвали за неимоверное количество неожиданных крутых поворотов, ежегодно собиравших обильную дань жизней поддатых лихачей. Особенно в гололед или осенью, когда асфальт толстым ковром покрывали мокрые опавшие листья.

Неожиданно впереди замигал светящийся жезл гаишника, приказывая остановиться. Сердце Душина нехорошо сжалось: он же ничего не нарушил? Неужели ни за что, ни про что придется расстаться с новенькой купюрой из-за того, что очередной Яшка, — как презрительно прозвали водители сотрудников ГАИ, — вышел на ночной промысел? Или не останавливаться?

«Но это же гаишник! — успокоил себя Лева. — Побазарит и отвяжется, все равно придраться ему не к чему».

Мимо все так же проносились «Волги» и иномарки, шустро проскакивали юркие жигуленки, а далеко позади успокаивающе мирно мерцали огни троллейбуса, подруливавшего к остановке.

Душин прижался к бордюру и остановился, но мотор не выключил и из машины не вышел: если Яшке нужно, пусть сам к нему тащится. И тот не заставил себя ждать. Средних лет, в помятой заношенной форме и замызганной куртке с давно потерявшими цвет погонами, он не спеша направился к машине Левы, по-хозяйски похлопывая жезлом по голенищу сапога. Душин опустил стекло и миролюбиво спросил:

— В чем дело, командир?

Гаишник сначала поглядел на передний номер, покрытый грязью, потом недовольно спросил:

— Чего крадешься, как нищий по обочине? Выжрал, что ли?

Он слегка наклонился и подозрительно втянул широкими ноздрями воздух в салоне. От Яшки пахло крепким табаком и дешевым одеколоном. Морда его показалась Леве протокольно-скучной, но не злой. По всему выходило, что на «трубу», для определения трезвости гаишник его не потянет, а ограничится небольшим базаром и отвяжется.

— Я, как стекло, командир! — угодливо улыбнулся Лева. — За рулем ни-ни!

— Права давай, «стекло», — Яшка требовательно протянул руку и неожиданно быстро и сильно ткнул Душина растопыренными пальцами в глаза.

Лева взвыл от жуткой, режущей боли. Ему показалось, что он вообще ослеп, но тут дыхание перехватило от нового ловкого удара по шее. Душин обмяк и кулем повалился на баранку. Яшка быстро распахнул дверцу и с помощью двух подскочивших парней вытащил Леву из машины. Все произошло так быстро, что никто из проезжавших мимо не обратил на случившееся никакого внимания.

Фыркая мотором, задним ходом подкатил небольшой фургончик, его двери распахнулись, и Лева очутился внутри, брошенный на покрытый ковриками пол, как куча тряпья, напрочь лишенная костей. За руль его машины быстро уселся один из парней и погнал ее совсем не туда, куда собирался ехать Душин — не через мост к «Войковской», а на пресловутое, слабо освещенное «пьяное шоссе»…

Почувствовав на лице мокрое и холодное, Лева с трудом разлепил огнем горевшие веки. Все перед глазами плыло и качалось, в голове гудело, словно в трансформаторной будке, и сквозь этот гул дошли резкие слова:

— Куда дел свои шарманки?

Душина встряхнули и посадили, прислонив спиной к сиденью. Сквозь тонированные стекла фургона было видно, как мимо медленно проплыл так успокаивавший Леву троллейбус, сияющий огнями полупустого салона. О, чего бы он сейчас только ни отдал, чтобы оказаться там, в салоне троллейбуса, а не здесь!

— Я спрашиваю, где твои шарманки? — недовольно повторил все тот же голос. — Успел передать? Где второй, на белой «девятке»? Где его найти, кто он?

Душин тяжело помотал головой и поглядел на спрашивавшего. Боль в глазах немного прошла и он увидел — правда, сквозь пелену постоянно набегавших слез и какие-то плавающие черные пятна — плотного молодого мужчину в черном пальто, устроившегося на сиденье позади водителя. Лицо его было каким-то немного странным: то ли глаза раскосые, то ли татарин, а может быть, так кажется после того, как чуть не оставили слепым?