Читать книгу "Осколки эпохи Путина. Бюрократия против нации - Андрей Савельев"

Какие задачи ставили правительственные чиновники перед своими подчиненными в 2004 году? Извольте: вице-премьер А.Жуков, представляя Думе на утверждение бюджет-2005 (Стенограмма ГД от 29 сентября 2004), объявил, что наша цель — сокращать отставание от других стран и создавать «современное постиндустриальное общество». Это прямо означает, что догонять передовые экономики нам предписано исключительно вне сферы индустрии. Но оказывается, что даже это вранье. Предприняв энергичные усилия для разрушения систем здравоохранения и образования, правительственные чиновники продолжали толковать о приоритете развития этих сфер и необходимости развивать «человеческий потенциал» (позднее Путин сказал, что наступила эпоха людей, а не заводов).

Г-н Жуков оговаривался, что социально-экономические мероприятия «не должны подрывать достигнутый уровень макроэкономической стабильности». То есть, надеяться на разумность правительственной команды было совершенно невозможно. Они желали России кладбищенского покоя — тотального неразвития. Причем жертвы народ должен нести не ради «светлого будущего», что еще можно было бы как-то объяснить. А исходя из рабского принципа: «не было бы хуже». Именно этот обывательский принцип развалил СССР и принес нашей Родине столько бед. Теперь его вновь закладывали под Россию как мину, которая взорвалась кризисом в 2008 году.

А В 2004 году А.Жуков от имени правительства декларировал перед Думой одну из важнейших для правительства целей — сохранение стабильности национальной валюты. Ради этого правительство занималось таким видом деятельности, как «торможение скорости обращения денег» (то есть, заталкивало их в кубышки, превращая в фиктивные богатства). Оказывается, это мы должны обслуживать валюту, а не она нас!

Меры против бедности были обещаны только в среднесрочной перспективе. Разумеется, ничего другого после «монетизации» социальных льгот и не должно было быть. Правительство освобождало карманы граждан «лишних» денег и переправляло их в Стабфонд — то есть, в зарубежные накопления, стимулирующие чужую экономику. Гарантией дальнейшего освобождения России от «лишних денег» предложено было считать вступление в ВТО. Только в 2008 году в правящих кругах созрело понимание того, что ВТО может нести России только вред. Но к тому времени исполнение требований ВТО уже много лет практиковалось правительством, подрывавшим жизнеспособность российской экономики. Особенно жестоко это сказалось на сельском хозяйстве.

В тот период правительственных чинуш ставил в тупик рост цен на нефть. Куда использовать деньги? Жуков говорил: будем выплачивать внешний долг, сможем отказаться от внешних заимствований и будем подкреплять доходы Пенсионного фонда. И ни в коем случае не «проедать»! Если же цена нефти перевалит за 50 долларов за баррель — тут надо будет думать. Пока, мол, думать не надо: ни копейки из сверхдоходов людям не достанется! А то они и в самом деле все «проедят». Пусть уж лучше моль потравит эти доходы, превращенные в залежи «зеленой капусты» — долларовые накопления, лежащие мертвым грузом в виде зачетных записей в компьютерах иностранных банков! Когда позднее цены на нефть перевалили 100 долларов за баррель, правительство уже ни о чем не думало. Глаза горели от вожделения, а чиновники превращались в миллиардеров.

Министр финансов Кудрин утверждал, что средства, полученные от высоких цен на нефть, угрожают стране ростом инфляции. Потому, мол, их лучше держать подальше от России. Но, может быть, тогда стоит и вовсе прекратить торговать нефтью, которая оказывается опасным богатством? Или просто отдать нефть иностранцам — пусть сами мучаются с «лишними деньгами»? Кажется, именно этим правительство и занималось. Для нас доходы от нефти — лишние, для иностранцев — очень даже кстати. Поэтому Стабфонд был для страны убыточным. Не сомневаюсь, что прибыль от невыгодного размещения российских финансов за рубежом в немалой части поступала в карманы чиновникам. Для правительственных чиновников, доказывающих, что «лишние деньги» для нас опасны, получение пухлых конвертов в счет обслуживания этого абсурда было вполне приемлемо.

Мы много продаем нефти. За вырученную валюту в Россию могли бы прийти новые технологии и производства «под ключ». Как воздух нужна была модернизаций ключевых производств, подъем науки, образования, культуры. России правительство Путина не дало ни копейки. Инвестиции росли. Но в каких секторах? В нефтегазовом комплексе, в строительстве сверхдорогого жилья, в отверточных производствах, которые более всего подходят для ухода от налогов, прикрывая экспорт иностранной бытовой техники и автомобилей. Наши производства просто погибали от этих инвестиций.

Деньги серьезных инвесторов бежали из России. До 20 млрд, долларов в 2004 году отправилось инвестироваться за рубеж. Инвесторы везли деньги туда же, куда и правительство. Разговоры об инвестиционной привлекательности были лживыми: правительство само показывало, где деньги размещать удобнее и выгоднее. Вместо того чтобы зачерпнуть нефтяные деньги и потратить на подъем экономики, правительство затыкало ими дыру в Пенсионном фонде, проделанную тем же правительством, бездумно меняющим источники поступления средств в этот фонд.

В то же время, как тогда же отметил председатель Счетной палаты С.Степашин, бесхозность Стабилизационного фонда приводила к тому, что его содержание таяло на глазах. За счет инфляции за полгода было потеряно 9 млрд, рублей. Не говоря уже о том, что все эти сбережения имели фиктивную цену. Адекватно обменять их на товары, технику, технологии с каждый годом было все сложнее. При попытке использования Стабфонда, «невидимая рука рынка» не позволяла продать акции, облигации и прочую резанную бумагу, за которую мы расплачивались нашим национальным достоянием. Было очевидно, что в любом случае потери будут огромными. Так и произошло, когда в 2008 году «посыпались» американские финансовые институты, казавшиеся российскому правительству сверхнадежными. России просто не позволили взять то, что она считала своей собственностью. Не позволили чиновники американского и российского правительств, действовавшие заодно.

При Ельцине нам доказывали благодатность уничтожения всех вкладов населения в государственном Сбербанке, При Путине — что высокие мировые цены на нефть просто опасны для страны и «ведут к инфляционному перегреву экономики». Нет, правительство не собиралось закупать на свалившиеся с неба миллиарды долларов новые заводы и технологии, создавать на годы вперед базу для образования и здравоохранения, обороны и энергетики, транспорта и связи. Оно сгребало все в резервы под себя, чтобы не дать подняться российской экономике, не дать использовать удачную конъюнктуру.

Греф признался, что все эти годы они в правительстве «создавали максимально либеральную экономику» (Стенограмма ГД 1 декабря 2004). В том числе, всячески облегчая вывоз капиталов за рубеж. Потом заговорили о замечательном росте экономических показателей и легких негативных тенденциях. У них вдруг объявился рекордный рост машиностроения (якобы, вследствие структурной перестройки), но зато снизился темп роста экспорта (то есть, падает скорость откачки нефти из российских недр) и упала инвестиционная активность в нефтяном секторе — на 20 % (то есть, здесь быстро-быстро выкачивают прибыль, чтобы сбежать ровно за миг перед тем, как все рухнет). Свистопляска цифр — любимая игра либеральных макроэкономистов, которые за биржевыми сводками не видят реальной, физической экономики. В правительстве сидели реалисты, точно знающие, сколько поступает в их карманы. Но играли в либеральных идеалистов, которые точно знают, что когда-нибудь из безупречная идеология даст невероятный рост. Только отвечать за то, что этот рост так и не состоялся, придется кому-то другому.