Читать книгу "Они найдут меня сами - Александр Литвин"

А здесь было все просто. Улыбка и просьба: «А можно автограф?» Конечно, можно! С большим удовольствием и с пожеланием всего наилучшего! Жаль, что на таможне нельзя было приписывать эти слова: «С наилучшими пожеланиями, Александр Литвин!»

Я поймал себя на мысли, что на этой небольшой автограф-сессии я впервые вспомнил о работе. События последнего времени настолько далеко спрятали эти воспоминания, что только автоматическое выполнение такой функции, как роспись на листе бумаге, вернула меня к воспоминаниям о работе, которой я занимался много лет и, уж поверьте, любил ее. Эта мысль потянула за собой следующую. А что, если выполнение какого-либо ритуала, какого-либо механического действия поможет мне при сдаче очередного экзамена?

Я подписал протянутый мне листок бумаги и в ту же минуту погрузился в прошлое. Даже номер личной номерной печати всплыл в моей памяти. Я пока не понимал, как смогу использовать это «включение» через физические движения тела, но то, что это надо использовать, я запомнил. И случай представился достаточно быстро.

5

Очередное испытание. Время мое, вечер. Гример Оксана на месте, опять традиционный Андреевский крест маховой кистью по всей физиономии — и я глохну и слепну. Все-таки уникальная энергетика у этой девушки. Она и сама не знает, как много делает для меня.

Выхожу на площадку, под софиты и камеры. Стол. За столом сидит молодая женщина. Еще до объявления задания я почувствовал ее горе. Я знаю эту эмоцию, этот запах, я знаю это состояние. Это и мое состояние, и мой личный опыт. Это потеря близкого, родного человека. Мне дают телефон. В нем фотография девочки лет четырнадцати-пятнадцати. Я должен рассказать про нее все, что знаю.

Я уже знаю, что девочки нет, — тоска ее матери накрыла меня с первых секунд. Фотография в телефоне. Энергия отличается от простой фотографии. На простой фотографии мы видим отраженные лучи, а электронная — сама генерирует фотоны света, и не всегда эта генерация совпадает с отраженными лучами. Мне нужно запомнить ее образ. Чтобы дать правильный ответ, нужно задать правильный вопрос. «Могу я узнать имя девочки?» Убитая горем мать называет имя. Я всматриваюсь в фотографию. Я смотрю пристально. Я смотрю так пристально для того, чтобы в момент, когда я закрою глаза, ее изображение отразилось на сетчатке моих глаз и я смог бы задать вопрос в отношении конкретного человека с конкретным именем и с конкретным обликом.

Совершенно неожиданно в моей голове возникает образ какого-то предмета, похожего то ли на папаху, то ли на мужскую шапку, внутри которой лежат скрученные полоски бересты — такие трубочки я в детстве использовал в качестве поплавков для сетей, которые вязал мой отец: берестяную полоску бросаешь в кипяток, и она сворачивается в трубочку.

У меня не было вопросов, почему шапка, почему береста — память на мгновение отбросила меня во вчерашний день: физическое движение тела как способ активизировать интуицию. Достаю одну из полосок, представляю ее в своих руках и, не открывая глаз, начинаю разворачивать. Физически разворачивать, руками. Пусто. Следующую — пусто. Следующую — пусто. Следующую — есть! Я вижу текст, прощальный текст и понимаю в одно мгновение: это самоубийство. И последующее величайшее сожаление о содеянном.

Эту девочку никто не понял. Она уже стала взрослой, но ее никто не понял. В детском теле была уже взрослая энергия, со своими сформировавшимися взглядами, со своей оценкой этой жизни, которая не совпадала с мировоззрением мамы, не разглядевшей свою взрослую дочь. Мать убита горем, и хватит ли у меня выдержки не указывать ей на ее ошибку и объяснять почему? Пожалуй, озвучу только сам факт смерти и ни слова больше. Очень тяжело и жалко всех. И больше всего — эту девочку, для которой испытания только начались.

Экзамен сдан. Удовлетворения от успеха никакого. Очень жесткое испытание, с настоящей подлинной эмоцией невозвратной потери. Из положительного отмечаю новый для себя способ активизации интуиции посредством простых физических движений. И только сейчас возникает вопрос: почему береста? Из каких таких задворок моего подсознания я вытащил именно этот древний материал для сообщений, этот древний артефакт? Я до сих пор не знаю ответа. Потом я «вытаскивал» свернутые в трубочку обычные тетрадные листы, в другой раз вместо бумаги мне попались квадратные кусочки хорошо выделанной кожи, и я видел либо текст, либо какое-то изображение на них. В письмах от зрителей все чаще появлялся вопрос: что я делаю руками, когда прохожу испытания, может быть, тяну какую-то волшебную нить? Нет, это была не нить, я разворачивал свернутые трубочки с информацией.

Интересно получается, пришел сдавать экзамены, а на самом деле — учусь. Учусь экстерном, по ходу сессии. Всему свое место и время. Сейчас это время мое, и все, что было до этого момента, сконцентрировалось до точки. Все мои мысли были направлены на победу, но, как оказалось, я еще многого не знаю. И все же мне перестали сниться сны об экзаменах, а это значит, что я на правильном пути и надо продолжать учиться.

6

Я ехал в метро из центра Москвы и уже традиционно сидел с блаженной улыбкой, благодаря всех знакомых и незнакомых мне людей за поддержку. Вдруг поезд дернулся, и какой-то неуклюжий пассажир в дурацкой шапочке всем своим весом обрушился на меня, вернув в объективную реальность, которая заключалась в сильнейшей боли в районе стопы, придавленной сапогом сорок пятого размера на толстой рифленой подошве. Мужчина был настолько неуклюж, что, подняв свою ногу, немедленно переставил ее на изящный сапожок сидевшей рядом девушки. Я посмотрел на свою обувь. «Где он нашел в Москве столько чернозема?!» Да, вид у меня явно непрезентабельный, а я ж без пяти минут звезда!

Вот еще одна издержка популярности — надо выглядеть аккуратным в одежде. Не то чтобы я раньше был неряхой, совсем нет, но сейчас на меня стали очень часто обращать внимание, и я чувствовал бы себя комфортней, если бы на мне не было никаких особых изъянов. Я вышел на первой же остановке — надо купить салфетки и обувной крем в компактной упаковке, который пригодится вот в таких непредвиденных обстоятельствах.

Я шел и думал про этого мужчину. Для чего же ты мне ногу оттоптал? Я не туда иду? Я что-то не то делаю? Сканировать прошлое бессмысленно, так как ошибка могла быть совершена лет тридцать назад, а не сейчас. Ладно, будет видно.

Остановка, на которой я вышел, оказалась как нельзя более подходящей для моих целей. Я вышел из метро прямо к рынку «Лужники». Огромная толпа народа несла меня к торговым рядам, конная милиция с высоты, с очень важным видом наблюдала за этим человеческим потоком, который двигался во всех возможных направлениях. Я шел, стараясь быть в этой общей массе, в потоке, избегая столкновения со встречными людьми.

Взгляд. Я его не увидел и даже не поймал боковым зрением, я его почувствовал и остановился. Остановился так резко, что идущие сзади не успели отреагировать и активно навалились на меня. Развернувшись левым плечом к людскому потоку, я увидел точно такое же завихрение в том месте, откуда меня остановил чей-то взгляд. Светлана Петровна Есенина. Она энергично двигалась в мою сторону и улыбалась так радостно, как будто мы с ней сто лет знакомы. Ловко маневрируя, эта маленькая хрупкая женщина стремительно приближалась ко мне. Люди поняли, что ей очень надо, и расступились.