Читать книгу "Севастополь. Женщины. Война. Любовь - Татьяна Копыленко"

Она смотрела на этого парня, изменившегося за время войны, возмужавшего… Лицо стало серьезнее, старше, взгляд тверже, но смотрел он на нее так же нежно, как раньше, и так же тепло ей улыбался.

И Машин мир обрел гармонию.

И Маша приняла его во всей полноте.

Ну и что, что война.

Она хочет быть счастливой.

Она хочет быть любимой.

Она хочет любить.

Она будет любить.

И она улыбнулась ему, вложив в улыбку все свое тепло: ей всем сердцем хотелось, чтобы ее улыбка согрела его так же, как он согрел ее.

– Ну вот, видишь, даже погода стала лучше, вон, смотри – солнышко вышло. – Михаил показал ей на небо, солнце и правда вышло из-за тучи, и стало светлее. – Пойдем, я тебя провожу.

Они взялись за руки и пошли к госпиталю. Девушка и моряк тогда еще не знали, что за все долгие месяцы осады Севастополя они встретятся еще только один раз.

* * *

Время шло…

Время шло в сражениях…

Врагу не удалось взять «сходу» крепость-Севастополь. Приморская армия, громя врага, двигалась к Севастополю и встала на его защиту вместе с севастопольцами. Фашисты бомбили город не переставая, ожесточенные бои не прекращались. Город не сдавался.

Но в ноябре 1941 года наши войска оставили Керчь – и Севастополь оказался в глубоком тылу врага. Фашисты атаковали одновременно по всему фронту, но город боролся.

Флот, армия, жители Севастополя – их оставалось все меньше, но казалось, они стали еще тверже, сплоченнее, роднее. Севастопольский плацдарм, небольшой по размеру, но великий по духу, объединял сыновей и дочерей многих национальностей и народностей Советского Союза.

Маша продолжала работать в госпитале – работы там прибавилось, раненых было много и становилось еще больше. Она уже редко бывала дома – все чаще она оставалась в госпитале, чтобы в любое время быть на месте, в любой момент оказать помощь. Маша принесла с собой немного самых необходимых вещей, и еще – кортик отца. Кортик она держала под подушкой своего спального места, а когда выходила в город, всегда брала с собой.

Как-то само собой внутри у нее сложилось спокойное, твердое и естественное ощущение, что биться она будет до самого конца. Когда Маша смотрела на своих коллег – медсестер, врачей или женщин, работающих на строительстве укреплений, на расчистке города после очередной бомбежки, всех севастопольских женщин – она видела, что до конца будут биться все.

И это было само собой разумеющимся.

Без пафоса.

Без истерик.

Другого было не дано.

Другого никто не хотел.

На севастопольском фронте не было тыла – это все был фронт. Почти каждый день немецкие самолеты планомерно бомбили город, жилые кварталы расстреливала тяжелая артиллерия, дома крошились в пыль, люди погибали, но Севастополь продолжал жить и бороться. После очередной бомбежки Маша терялась в догадках – цел ее дом или его уже нет.

Но город, назло смерти, назло врагу, упрямо жил.

В редкие дни затишья по Севастополю ходили трамваи. Их водили женщины – мужчины-водители ушли на фронт и в партизанские отряды.

В опустевших, затихших дворах и на пустырях женщины выращивали простые, неприхотливые овощи.

Спасаясь от бомбежек, город уходил под землю. В этом севастопольцам помог труд предыдущих поколений: в конце 19 века в городе была создана мощная система подземных коммуникаций и сооружений. И теперь, укрываясь от врага, под землю спускались госпитали, заводы, склады, школы, казармы. В Ново-Троицкой балке – в штольнях – был организован спецкомбинат, который во время обороны города выпускал оружие – мины и минометы, противотанковые ежи и гранаты, вещи, необходимые в воинском быту. В штольнях Инкермана работал еще один спецкомбинат – там женщины шили для бойцов обувь и теплую одежду.

Все для Победы.

Все для защитников Севастополя.

Несмотря на непрекращающиеся обстрелы, город убирали и заботились о нем. Женщины не только строили укрепления, но и следили за порядком в городе.

Женщины воевали.

Кто бы мог подумать, что обычная киевская студентка станет одной из легенд битвы за Севастополь. За время обороны Одессы и Севастополя Людмила Павличенко уничтожила 309 фашистов, из них – 36 гитлеровских снайперов, забравших сотни жизней наших ребят.

Маша видела эту девушку. Людмила Павличенко 250 дней и ночей воевала под Севастополем, обороняя город.

Маша восхищалась этой девушкой. Военный подвиг Людмилы превзошел по своему героизму несколько десятков снайперов-мужчин Второй мировой войны, а что касается женщин, то она стала лучшей женщиной-снайпером во всей мировой истории этого искусства.

Маша восхищалась Людмилой не только за ее выдающийся результат, но и за то, что даже глубокое личное горе не остановило эту поистине стальную девушку.

Жених и напарник Людмилы – Алексей Киценко – был смертельно ранен во время артобстрела осколком разорвавшегося рядом снаряда. Алексей сидел, обняв Людмилу за плечи. Рядом с ними разорвался снаряд, и его осколки Алексей принял на себя – он получил семь ранений, а один из осколков почти отсек ему руку, которой он обнимал свою Людмилу.

Алексей спас жизнь своей любимой.

Если бы он в тот момент ее не обнял, не прикрыл – осколок перебил бы девушке позвоночник. Людмила с трудом пережила смерть любимого человека и с новой силой начала воевать.

Как-то раз Маша увидела, как на одной из улиц Севастополя Людмилу окружили дети. Маша тогда не знала, что пройдет много лет, и Людмила Павличенко в своей книге «Героическая быль: Оборона Севастополя 1941–1942 гг.» напишет об этом времени.

«Когда я пошла воевать, я сначала испытывала одну только злость за то, что немцы нарушили нашу мирную жизнь. Но все, что я увидела потом, породило во мне чувство такой неугасимой ненависти, что ее трудно выразить чем-нибудь иным, кроме как пулей в сердце гитлеровца.

Когда я проходила по улицам Севастополя, меня часто останавливали ребятишки и спрашивали: „Сколько вчера убила?“

Я обстоятельно докладывала им. Однажды мне пришлось честно сказать, что я уже несколько дней не стреляла по врагам.

„Плохо“, – в один голос сказали ребятишки. А один, самый маленький, сурово добавил: „Очень плохо. Фашистов надо убивать каждый день“.

Он верно сказал, этот маленький севастополец. С того часа, как фашистские разбойники ворвались в нашу страну, каждый прожитый мною день был наполнен одной мыслью – разить врага…

В отбитой у врага деревне я видела труп 13-летней девочки. Ее зарезали фашисты. Мерзавцы – так они демонстрировали свое умение владеть штыком! Я видела мозги на стене дома, а рядом труп 3-летнего ребенка. Немцы жили в этом доме. Ребенок капризничал, плакал. Он помешал отдыху этих зверей. Они даже не позволили матери похоронить свое дитя. Бедная женщина сошла с ума.