Читать книгу "Библия G-модератора. Тактики и техники будущих властителей Земли - Виктор Гламаздин"

4. Программы образуют метапрограммы.

Это уже позиционирование. То есть — закабаление человеческой воли путем эксплуатации социально-биологических стереотипов (половых, профессиональных, этнических, ролевых (локальных), конфессиональных и прочих статусов).

Чем оно хорошо? Оно хорошо тем, что в нем есть антивирусные программы, защищающие сознание зомбика от перепрограммирования нашими врагами.

В свою очередь, с помощью позиционирования можно в 5 минут взломать и перепрограммировать зомбированного на уровне гипноза, внушения и убеждения сапиенса.

И не только сапиенса.

Искусство дрессировки говорит, что все методы охмурения человеков действуют и на зверюшек, заставляя тех действовать вопреки своим естественным инстинктам.

Конечно, сейчас вдумчивый читатель, с минуту поразмыслив, спросит: "А за каким хреном использовать такую ветхозаветную дубину, как, например, гипноз, в век компьютеров и полетов на Марс? Коли с помощью гипноза довольно затруднительно управлять поведением пипла в долгосрочной, так сказать, перспективе, то зачем его тогда вообще вводить в транс?"

А дело тут в том, что, каким бы коротким ни был транс, а за то время, когда человек в нем находится, его можно заставить сделать все, что угодно. Например — рассказать о секретных счетах в швейцарских банках или выдать настоящую фамилию штандартенфюрера фон Штирлица.

Все гипнологи мира (замшелые доктринеры и мистики) в один голос утверждают разную чепуху.

Они говорят, что не все сапиенсы будто бы подвержены гипнозу.

Чушь. Любого на десятом сеансе можно ввести в дрему, на сотом — у него уже возникает каталептоидное состояние, на тысячном — сомнамбулическая фаза.

А во-вторых, говорят, будто человека нельзя под гипнозом заставить сделать то, чего он не хочет делать.

Можно!

Человека под гипнозом можно заставить сделать все, чего позволяет его анатомия и физиология. Правда, команды должны быть простейшими и рассчитанными на мгновенное выполнение.

Роль устного слова в развитии нашей цивилизации есть ее главная загадка — загадка становления и развития разумного сообщества потомков приматов, носящих гордое имя Homo sapiens.

Каким образом слово оказывает такое могучее влияние на людей, что ему не могут противостоять ни мечи, ни пушечные ядра, ни мешки со златом и самоцветами?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо исследовать исторические корни командной речи.

Кстати, о речи. Насчет нее за последнюю пару тысячелетий многотомные горы всякой глупости нагородили.

А все очень просто. Речь — это способ воздействия одних сапиенсов на других сапиенсов с помощью издаваемых ими акустических сигналов, оптимально приспособленных для распространения информации в воздушной среде на близких расстояниях.

И последнее в этой главе. О заблуждении.

Я хочу, чтобы те, кто действительно захотел стать G-модератором, не заблуждались насчет будущей работы.

Она нелегка, поскольку вам, друзья мои, придется перепрограммировать зомбиков, а не программировать их. Даже сознание младенца — это уже не совсем чистый лист бумаги, на котором каждый может писать все, что вздумается.

А уж у взрослого пипла в мозгах столько разных программ (по-черному конфликтующих друг с другом), что непонятно, как он не сходит с ума.

Запомните — вам придется иметь дело не с программированием, а с перепрограммированием разумных систем (индивидуумов и коллективов, а кому повезет — целых наций и конфессий).

А это, друзья мои, совсем не хухры-мухры. Это, даже страшно подумать, что такое.

Я лично совсем про это не думаю. Просто пишу, фиксируя идеи моего больного воображением и воспаленного интеллектом разума.

Зато спокойно сплю. Пара-тройка рядовых кошмаров за ночь — не в счет.

Глава 2. Откуда все пошло

Наверняка все пошло аж с самого палеолита (2 000 000 тяжких и голодных лет до разбитного неолита с извозчиками, шампанским и цыганскими хорами).

Уверен, еще первобытные люди каменного века могли заметить в своих завшивленных пещерах и шалашах, что два специфических вида бормотания (либо заунывная и замедленная тягомотина, либо быстрая и непонятная тарабарщина) могут ввести целое племя в состояние полной прострации…

Нет, палеолит — это лишнее.

Начну главу по-другому. Красивше. И ближе к телу.

Начинаю…

С Востока приходит день.

С Востока приходит ночь.

С Востока появляются сказочки разные, легенды всякие и прочие религии.

И беспощадные эпидемии тоже оттуда наступают.

И толпы бесноватых фанатиков на своих хромых ишаках также тянуться к городам разжиревших европейских обывателей с Востока.

И покрытые таинственным мраком древности тайны, разгадка которых скрыта в глухих подземельях тысячелетий, ползут, принюхиваясь к запаху наших европоидных интеллектуальных экскрементов к нам с Востока…

Поговорим же, друзья мои, о Востоке. А точнее — о Древнем Востоке.

Современная цивилизационная мутотень теряет свое начало в VIII тысячелетии до нашей с вами, братцы, эры.

В те стремные и невежественные времена земледельцы ближневосточных предгорий стали осваивать равнины и заселять плодородные долины рек Тигра и Евфрата (Междуречье).

Междуречье населяли люди, живущие крупными семьями, объединенными в иерархические сообщества.

О том, что представляли из себя эти первые островки цивилизации, легко понять на примере общин культуры Убайд (конец V тысячелетия до н. э.).

Жили эти общины в окруженных стенами из необожженной глины поселках, в центре которых размещались храмовые комплексы на высоких земляных платформах.

Мастера, работавшие под прикрытием этих стен, владели гончарным кругом, металлургией, ткачеством и навыками строительства.

Но основным занятием жителей общин (даже тех, которые образовывали города) было сельское хозяйство. И главным предметом тревог и забот общинников являлась погода.

Град или сильные затяжные дожди могли уложить на полях злаки. Зной и засуха грозили овощам. Фруктовые культуры страдали от неожиданных похолоданий.

Не понимая истинных причин того или иного климатического явления, наши предки искали способы повлиять на погоду посредством магических контактов с силами природы. Путем молений, заклинаний и принесения жертв.

У пиплов в те далекие времена преобладающими эмоциональными состояниями были настороженность, тревога и страх.

Такое хроническое невротическое состояние накладывало на характер этих людей соответствующий отпечаток. А именно — легкий переход от стабильного психического состояния к трансу, во время которого едет крыша критического сознания и можно по полной грузить доверчивое подсознание.