Читать книгу "Вот и вышел человечек.... - Леонид Венгер"

Такие тесты страдают крупным недостатком – очень трудно оценить ответы детей. Ведь в отличие от обычных тестовых заданий, где ответ может быть только правильным или неправильным (иногда – частично правильным) и оценка строго объективна, здесь нельзя заранее предусмотреть, сколько вариантов ответов будет придумано, в какой мере эти варианты можно считать «творческими», т. е. оригинальными, как отделить действительно «творческий» ответ от пустого фантазирования… Приходится каждый раз прибегать к методу «компетентных судей» – ответы оценивают независимо друг от друга два или три человека, а потом их оценки сверяют и выносится окончательное решение.

Но и независимо от этих трудностей тесты «на творчество» вызывают сомнения. Они так же, как и любые другие тесты, подобраны «на глазок», и никто не гарантирует, что для их решения действительно необходимы творческие способности, применяющиеся в «настоящей» деятельности.

Еще большие возражения вызывает другой тип тестов на «творческие способности». Он основан на том, что крупным писателям, художникам, артистам дают серию картинок и просят отобрать те, которые им нравятся. Затем те же картинки предъявляют детям. Степень совпадения их «вкусов» со вкусами деятелей искусства используется как критерий творческих способностей. При этом не учитывается, что «вкусы» – результат длительного усвоения эстетических норм.

Попробуем подвести маленький итог. Идея измерения способностей может быть продуктивной. Но для того, чтобы измерение действительно дало ожидаемые результаты, совершенно необходимо знать, что именно мы измеряем. Иначе говоря, сначала нужно выделить способности, а потом уже их измерять. Весь опыт развития тестовых методов изучения способностей показывает, что попытка вывести способности из самого измерения заранее обречена на провал.

Деятельность предъявляет счет. Способности всегда проявляются в деятельности. Мы говорим о способностях музыканта, художника, математика, конструктора, о способных или «неспособных» учениках. А труд в любых его формах, так же как и учение, – разные виды человеческой деятельности. Способности – это те качества человека, которые нужны для деятельности, обеспечивают успешное ее выполнение.

Может быть, стоит обратиться к людям, проявляющим большие способности, и спросить у них самих, какие качества помогают им в работе? Попробуем. Существуют целые тома, заполненные выдержками из рассказов выдающихся людей о себе и о своем творчестве. Что же мы находим в таких высказываниях?

Прежде всего – необыкновенный интерес к избранному виду деятельности, страстную любовь к нему. «Талант, – писал Максим Горький, – развивается из чувства любви к делу, возможно даже, что талант – в сущности его – и есть только любовь к делу, к процессу работы». О любви к науке говорил, обращаясь к молодежи, Иван Петрович Павлов: «Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и в ваших исканиях».

А вот как описывал свое состояние в день перед первым выступлением на домашней сцене К.С. Станиславский: «Я целый день находился в невиданно до того повышенном состоянии, которое доводило меня до нервной дрожи. Минутами я был близок к обмороку – от счастья. Все, что напоминало предстоящий спектакль, вызывало сердцебиение, которое мешало мне говорить. Я чуть не вылетел из экипажа в одну из таких минут. Когда же я пришел домой и увидел накрытые для гостей столы, посуду, беготню и другие реальные приготовления к вечеру, сердцебиение и полуобморочное состояние заставили меня скорее сесть, чтобы не свалиться на пол».

Второе, что отмечают буквально все незаурядные люди, анализируя свое творчество, – это необходимость труда, постоянных напряженных усилий, поисков. Знаменитый изобретатель Томас Эдисон, оценивая свои достижения, говорит, что в них лишь процент гения, зато 99 процентов потения. С ним перекликается Альберт Эйнштейн: «Я думаю и думаю месяцами, годами. Девяносто девять раз заключение неверно. В сотый раз я прав».

О значении систематического труда говорят не только ученые, но и представители литературы и искусства. «Работать нужно всегда, и настоящий честный артист не может сидеть сложа руки под предлогом, что он не расположен. Весь секрет в том, что я работаю ежедневно и аккуратно. В этом отношении я обладаю над собой железной волей, и когда нет особенной охоты к занятиям, то всегда умею заставить себя превозмочь нерасположение и увлечься» – это слова П.И. Чайковского.

Наконец, третье – ссылки на то, что называют «интуицией» или «вдохновением». Обратимся снова к Станиславскому. Вспоминая работу над ролью в комедии Мольера, он пишет: «Дело подходило уже к генеральным репетициям, а я все еще сидел между двух стульев. Но тут, на мое счастье, совершенно случайно я получил “дар от Аполлона”. Одна черта в гриме, придавшая какое-то живое комическое выражение лицу, – и сразу что-то, где-то во мне точно перевернулось. Что было неясным, стало ясным; что было без почвы, получило ее; чему я не верил – теперь поверил. Как объяснить этот непонятный, чудодейственный творческий сдвиг? Что-то внутри назревало, наливалось, как в почке, наконец созрело. Одно случайное прикосновение – и бутон прорвался, и роль начала раскрывать свои лепестки перед блестящим, греющим светом рампы. Это был момент великой радости, искупающей все прежние муки творчества. С чем сравнить его? С возвращением к жизни после опасной болезни? Как хорошо быть артистом в эти моменты и как редки эти моменты у артистов! Они навсегда остаются светлой точкой, манящей к себе, путеводной звездой в исканиях и стремлениях художника».

Американские химики В. Платт и Р. Бейкер провели специальное исследование, пытаясь выяснить роль «предчувствия» или «научного откровения» в работе ученых. Разосланные ими опросные листы заполнили 232 научных работника. Треть из них подтвердила, что решение важных задач им часто приносит интуиция, половина сообщила, что встречается с «откровением», но изредка, остальные ответили, что с подобным явлением незнакомы. Авторы исследования так описывают научную интуицию: «Научное предчувствие – это объединяющая или вносящая ясность идея, внезапно возникающая в сознании в качестве решения проблемы, в которой мы глубоко заинтересованы. В типичных случаях оно венчает длительные размышления, но доходит до сознания в то время, когда мы над проблемой сознательно не работаем. Предчувствие вытекает из детальной осведомленности о фактах, но, по существу, представляет собой скачок воображения в том смысле, что выходит за пределы простого необходимого заключения, которое должен вывести из наличной информации любой разумный человек. Это – процесс творческого мышления».

Итак, увлеченность делом, труд, интуиция. Это и есть способности? Давайте послушаем героя маленькой трагедии Пушкина – композитора Сальери.

Все говорят: нет правды на земле.

Но правды нет – и выше. Для меня

Так это ясно, как простая гамма.

Родился я с любовию к искусству;

Ребенком будучи, когда высоко

Звучал орган в старинной церкви нашей,