Читать книгу "Свинцовая метель Афгана - Сергей Зверев"

– Какой цирк? – опять потревожил он своего дворового приятеля, который был младше его на четыре года.

– Да Зойка представление показывает, – неохотно отрываясь от зрелища, наконец снизошел до подробностей Мишка.

– Говори толком, какое представление? – рассердился не на шутку Володя.

– Ну, Зойка Черненкова с шестого этажа обнаженную натуру показывает! Голая на балконе скачет! Совсем голая! В чем мать родила! Цирк!

– Зачем скачет?

– А хрен ее знает! Небось обкололась вдрызг. Глянь, через перила ногу перекидывает!

Люди, стоявшие внизу, вдруг сделали несколько шагов назад. Володька стремглав бросился к входной двери.

– Сынок, ты куда? – крикнула ему вослед мать, но он ее уже не слышал, он стремительно преодолевал лестничные пролеты, торопясь вверх на шестой этаж.

Зойку Черненкову, которую он несколько дней назад со станции притащил практически на себе, Локис знал с самого детства. Она была одноклассницей того самого Мишки, который стоял сейчас под ее балконом. Белесая девочка с двумя аккуратными косичками выглядела всегда очень опрятно. Ее форменное платьице или летний сарафанчик были всегда чистыми и идеально выглаженными, даже когда она возвращалась со школьных уроков или шла с городского пляжа. «Порода!» – восхищенно говорили бабушки на скамейке у подъезда, провожая ее взглядом.

Родители у Зойки были учителями, и их семья считалась образцовой, даже по строгим меркам местной общественности. Ее отец, преподававший физику, сухощавый и стройный мужчина, ко всем без исключения обращался на «вы», но отнюдь не был интеллигентом-белоручкой. Именно он посадил в их дворе десятка два деревьев и долгое время ухаживал за ними. Именно он практически в одиночку оборудовал для детей небольшую спортивную площадку. Только благодаря его стараниям двор выглядел теперь так привлекательно.

Зойкину мать, преподавательницу русского языка и литературы, в один голос хвалили все их соседки по лестничной площадке за ее педантичную приверженность чистоте. Она всегда добросовестно убиралась на лестничной площадке, которую принято было убирать по графику. Соседи Черненковых с графиком не очень-то считались, потому как знали, что училка в любом случае подметет, помоет лестницу и площадку, а главное, никогда не упрекнет их за нерадение.

Зойка пошла по родительским стопам – поступила в один из педагогических институтов в Москве. Она жила в Москве в общежитии. Но, проучившись курс, вернулась домой совсем другим человеком. По району ходили слухи, надо полагать, небезосновательные, что девушка в столице за один год стала законченной наркоманкой. Отец ее как-то сразу сгорбился и сильно похудел, мать перестала следить за порядком на лестничной площадке, да и в доме у них, как говорили, давно уже не было прежней стерильной чистоты. Не до того, видно, было.

Саму Зойку на улице практически не видели, а когда видели, то не все узнавали. Она очень изменилась, превратившись в одночасье из юной улыбчивой девушки в видавшую виды женщину с бледной нездоровой кожей и потухшим взглядом, которой никак не дашь меньше тридцати.

Локис, преодолевший за считаные секунды несколько лестничных маршей, с ходу ударил плечом в дверь квартиры Черненковых. Однако металлическая дверь была заперта.

– Блин! – Володька хотел было нажать на кнопку звонка, но тут же передумал. Кто знает как отреагирует на звонок Зойка, которая, видимо, была одна в квартире. Если под кайфом, может и в самом деле сигануть с балкона, хотя, скорее всего, крыша у нее поехала не от наркоты, а от ее отсутствия.

Локис помчался вниз.

Народу во дворе стало еще больше.

– Пожарных надо вызвать, – сказал кто-то.

– Вызвали уже эмчеэсников, и «Скорую» тоже вызвали, – ответили ему.

– «Скорая» в самый раз будет.

– Да, хрен пожарные успеют.

– Господи, да что же это такое делается, – выдохнула с плачем какая-то старушка.

Абсолютно голая Зойка Черненкова сидела на металлических перилах балкона, свесив ноги вниз и держась руками за бельевые веревки. Она сидела с закрытыми глазами и раскачивалась, и амплитуда ее раскачиваний становилась все больше и больше. В любой момент она могла свалиться вниз, и тогда бы произошло непоправимое.

Локис принялся крутить головой во все стороны, ища что-нибудь, что помогло бы предотвратить трагедию. И он нашел! Одна из машин, стоявших во дворе, была накрыта брезентовым чехлом. Володя бросился к этой машине и стал стаскивать тяжелый от утренней росы брезент.

– Ты что делаешь? – завопил какой-то лысый мужик в красной тенниске и кинулся с кулаками на Локиса. – Это ж мое!

– Помоги лучше!

Мужик оторопело уставился на Володьку, но потом до него дошло – он схватился за брезент, и вдвоем они быстро стащили его с желтых «Жигулей».

На подмогу бросился Мишка и еще какой-то парень. Вместе они растянули брезент под балконом, и сделали это как раз вовремя. Зойка, издав очередной истошный вопль, наклонилась вниз и, разжав пальцы, державшие бельевую веревку, кувыркнулась с балкона.

– Держим! Держим! – закричал Локис, увидев краем глаза, как в одно мгновение Мишкино лицо стало мертвенно-белым.

Они бы удержали, если бы Мишка в последний момент, испугавшись, что Зойка упадет прямо на него, не выпустил свой край брезента и не отскочил в сторону. Полотнище было не очень большим, и, хотя Зойка упала точно в его центр, Мишкина трусость сыграла роковую роль – Зойка соскользнула с брезента и ударилась головой о землю. У нее изо рта тут же потекла тоненькая струйка крови.

– Не трогайте ее! – закричал Локис, когда сердобольная старушка наклонилась над девушкой, чтобы поправить ей голову, неестественно вывернутую набок. – Не трогайте! Нельзя! Позвоночник!

В это время, надрывно оглашая воздух сиреной, во двор въехала «Скорая помощь», а следом за ней большая красная машина спасателей.

4

Солнце клонилось к закату, освещая красноватым светом стены старой глинобитной крепости, расположенной вблизи от древнего Герата – города гораздо более древнего, чем большинство европейских столиц. Некогда этот город был важным центром Великого шелкового пути. Тут жили и творили многие прославленные ученые и поэты Востока. Здесь сохранилось немало памятников истории и архитектуры мирового значения.

В наши дни основное население этого города и одноименной провинции на северо-западе Афганистана – это таджики, а пуштуны, которые преобладают на всей остальной территории страны, здесь считаются национальным меньшинством. Старая крепость, расположенная в пятнадцати километрах от Герата, была резиденцией таджикского полевого командира, воевавшего когда-то против «шурави» – советских войск, введенных в Афганистан, а затем и против талибов, которые в основной своей массе были пуштунами.

Несмотря на то что сейчас на истерзанной многолетней войной земле воцарился, наконец, относительный мир, Насрулло – так звали полевого командира – отнюдь не спешил разоружать и распускать свою небольшую, но закаленную в боях армию, состоявшую из отъявленных головорезов, которые внушали ужас окрестным крестьянам и держали их в безропотном повиновении. Правительственные войска Хамида Карзая избегали вторжений на территорию, подконтрольную Насрулло.