Читать книгу "Принцесса вандалов - Жюльетта Бенцони"

— Почему он стал так скупиться? Неужели иссяк поток золота, который тек к нему из Америки?

— Думаю, поток стал не таким мощным, как во времена конкистадоров, Кортеса и прочих. Виной этому, я полагаю, вице-короли, они обирают своего государя, зато наживаются сами. Но пока я еще ничем не связан с королем Филиппом IV, я не давал ему клятвы и не выражал верноподданнических чувств.

Изабель не сумела скрыть свою радость.

— Если вы ничем не связаны с королем Филиппом, значит, и Франсуа с ним никак не связан?! У моего брата нет другого желания, кроме как следовать за вами повсюду, куда бы вы ни шли!

— Я знаю и, не сомневайтесь, отвечаю ему такой же преданной дружбой. В нем преизбыток талантов, и его ждет великолепное будущее. Иной раз я начинаю опасаться, не слишком ли страстно он меня любит! Нет-нет, я имею в виду совсем другое, здесь вам нечего бояться, — поспешил уточнить принц, увидев молчаливое беспокойство во взгляде молодой женщины. — Франсуа пленен слабым полом, как он его называет, и всегда в кого-нибудь влюблен, так что не тревожьтесь. Кстати, я приехал к вам еще и для того, чтобы сказать, что возмещу вам все убытки до последнего денье!

Изабель залилась серебристым смехом.

— Я освобождаю вас от денье, раз Иуда перестал быть Иудой!

И она сама раскрыла ему объятия.

В следующий миг она оказалась на траве между кустов роз, и была не раздета, а скорее ободрана грубыми и неловкими руками, спешившими коснуться ее нежной кожи. Монсеньор редко стриг ногти и, срывая лоскуты платья, царапал ее и, жадно целуя, кусал. Однако крик, исторгнутый у нее бурным натиском, выражал такое неистовое наслаждение, какого она еще никогда не испытывала…

Когда буря наконец стихла, и принц раскинулся на траве, Изабель увидела, что лежит с ним рядом почти обнаженная среди голубых атласных лоскутов. Прекрасное было платье, но вернуться в дом ей не в чем. Она напрягла голос и позвала Агату. Похоже, что камеристка была неподалеку, потому что появилась очень скоро с просторным халатом в руках, в который и завернула свою госпожу, а потом принялась собирать обрывки небесно-голубого платья. Конде за это время уже успел привести свою одежду в порядок.

— Оставайтесь в саду или ждите меня в синем кабинете, — сказала ему Изабель. — Мы вместе поужинаем.

— Я задержусь в саду, — отозвался принц, — здесь так славно. — Взяв руку молодой женщины, он покрыл ее поцелуями.

— Я совсем ненадолго! Я умираю от голода!

— Я тоже, но буду ожидать вас здесь.

Спустя полчаса они сидели в саду за холодным ужином, на который оба набросились с жадностью, говоря разом обо всем и ни о чем, хохоча каждую минуту. Изабель сидела с распущенными по плечам волосами, в платье кораллового цвета, который ей необыкновенно шел, и сияла особой женской красотой, которая завораживала ее гостя. Гость, между тем, пил вино, как губка, и по огоньку, загоревшемуся у него в глазах, Изабель догадалась, что он готов возобновить свои подвиги. Но как ни была она счастлива, что ее желания относительно мятежного принца наконец-то исполнились, она сохраняла трезвую голову и вовсе не хотела, чтобы он с первого раза пресытился. Поэтому она поднялась и, прикрыв рукой притворный зевок, позвонила, сказав Людовику:

— Простите меня, монсеньор, но внезапно я почувствовала невыносимую усталость…

— Как? Уже? А я-то хотел… Я надеялся…

— К сожалению, — вздохнула она с улыбкой. — Мне необходимо вернуть себе ясность мыслей после счастья, которым вы меня одарили…

— А я горю желанием все повторить! Я люблю вас, Изабель! Вы это знаете, правда же? И прошу вас, имейте жалость, не играйте со страстью, которую разожгли!

— Играть? Могла ли прийти мне в голову подобная мысль? Нет, я хочу наслаждаться каждой секундой нашей страсти! Но нам будет необходимо все обсудить… Вы сами это понимаете… А сегодня оставьте меня плыть на счастливом облаке и возвращайтесь завтра вечером. Мы поужинаем… Может быть, даже в спальне…

Она протянула ему руку для поцелуя, и вошедший лакей помешал принцу поцеловать не только руку…

Людовик напоминал пса, у которого забрали из-под носа любимую косточку. Но у него достало трезвости, чтобы понять: сегодняшней ночью ему рассчитывать больше не на что.

— Так значит, до завтра, герцогиня! Впереди меня ждет ужасная ночь!

— Ужасная? В то время, как моя будет полна сладостных сновидений? В таком случае, может быть, было бы лучше…

— Нет, нет и нет! Я неудачно выразился. До завтра, мадам!

Глубокий поклон, в ответ реверанс, с изяществом исполненный ритуал прощания, и принц де Конде удалился, а Изабель поднялась к себе в спальню. Агата уже разложила на постели ночную рубашку и подошла к Изабель, севшей за туалетный столик, чтобы расчесать ей на ночь волосы. Изабель с легкой улыбкой на губах отдалась мечтам, камеристка старательно проводила по волосам гребешком. Обе молчали. Наконец Изабель стала вынимать из ушей длинные серьги из рубинов и бриллиантов, которые так красиво обрамляли ей шею, и тут она услышала голос Агаты:

— Еще два таких вечера, и госпожа герцогиня будет обречена на закрытые шеи с гофрированным воротником. Не думаю, что это ей понравится.

Изабель невольно вздрогнула и взглянула на Агату, которая склонилась над ней, заплетая косы.

— С чего вы взяли? — удивилась Изабель.

Агата рассмеялась и указала на стоящее перед молодой женщиной венецианское зеркало.

— Почему бы госпоже герцогине не присмотреться к себе повнимательнее?

— Иисус сладчайший!

В легкой припухлости губ не было ничего пугающего, напротив, они стали еще соблазнительнее, ужаснула россыпь синяков, царапин и след укуса на белизне округлого плеча. Изабель в испуге распахнула пеньюар и обнаружила такие же синяки и царапины на атласной коже груди и еще ниже, на животе.

В первую секунду ее охватило отчаяние, особенно горькое оттого, что воспоминание о глубочайшем наслаждении, граничащем с болью, еще не оставило ее и она хотела вернуть его вновь… Изабель умоляюще посмотрела на камеристку:

— Можно что-нибудь сделать, чтобы как-то этого избежать?

— Надеть перед свиданием стальные доспехи. Или вовсе отказаться от свиданий!

— Но я люблю его! Я хочу его! Он придет ко мне завтра вечером! — жалобно простонала Изабель.

Она была так растеряна и так искренне огорчена, что Агата не могла не рассмеяться. Изабель рассердилась.

— Не вижу тут ничего смешного, — оборвала она камеристку.

— Прошу прощения у госпожи герцогини. Сейчас мы постараемся поправить эту беду.

Агата протерла розовой водой каждую царапину, а потом смазала их все бальзамом из арники. Ощущение жжения сразу смягчилось. Когда Изабель переоделась в ночную рубашку, она уже чувствовала себя лучше.