Читать книгу "Проклятие крови - Таня Хафф"

— Я почти что сделал это, — сказал он Рэйчел Шейн, когда та вошла несколько позже в комнату. Доктор Ракс сидел на оранжевом пластиковом стуле, так крепко сжав кулаки, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

Ей не нужно было спрашивать, что он имеет в виду.

— Хорошо еще, что вы как ученый никогда не действуете под влиянием импульсов, — сухо сказала женщина, подумав про себя, что выглядит он из рук вон скверно. — Как только появятся остальные, мы сможем с этим покончить.

— Покончить, — словно эхо, отозвался доктор Ракс.

Рэйчел нахмурилась, потом покачала головой, решив больше ничего не говорить. Да и что, собственно она могла сказать? Что на какое-то мгновение ей показалось, что хранитель отдела египтологии говорит как-то странно и вообще выглядит не похожим на самого себя? Возможно, шеф просто, как и она сама, не слишком хорошо выспался.

* * *

Пять часов работы и семь кинопленок спустя внутренний гроб, впервые за несколько тысячелетий освобожденный из каменного плена, был установлен на прочные деревянные опоры.

— Я уверена, — сказала, нахмурив брови, доктор Шейн, — что это самая необычная вещь, которую я когда-либо видела.

Остальные сотрудники отдела кивнули, выражая согласие; исключение составил доктор Ракс, боровшийся с искушением подойти к гробу и скинуть с него крышку.

Гроб был антропоморфическим, но весьма приближенно. На дереве виднелись вырезанные или нарисованные изображения, но не было символов ни Анубиса, ни Осириса, чего следовало ожидать. Вместо этого гроб по всей его длине обвивала огромная змея; ее голова, украшенная картушем Тота, покоилась над грудью мумии. В изголовье гроба был представлен Сет — бог подземного мира, с помощью дротика помогающий Ра убивать его врагов. Остальное пространство заполняли изображения маленьких змеек, свернувшихся кольцами. В египетской мифологии змеи служили стражниками подземного мира.

С точки зрения произведения искусства картина выглядела великолепно; цвета столь насыщенные и живые, что, казалось, художник закончил всю роспись несколько часов назад, тогда как прошло уже более трех тысячелетий. Если же рассматривать этот саркофаг в качестве окна в историю, в лучшем случае можно было бы сказать, что стекло его оказалось несколько затуманенным.

— Если рискнуть, — задумчиво произнесла доктор Шейн, — я бы сказала, пожалуй, основываясь на картуше и мастерстве исполнения, что гроб можно отнести к Восемнадцатой династии, а не к Шестнадцатой. Вопреки саркофагу.

Доктор Ракс должен был согласиться с нею, к тому же ему казалось, что сам он не способен высказать логически обоснованное мнение о собственных наблюдениях.

Остаток дня ушел на фотографирование, описание всего увиденного и на удаление клеящего вещества, плотно удерживавшего крышку. Наконец и эта нелегкая задача была выполнена.

— Не имею представления, почему это вещество не высохло до состояния легко счищающегося порошка.

Доктор Шейн, с трудом поднявшись, размяла совершенно онемевшие ноги. Уже второй день она проводила в основном стоя на коленях, и, хотя это была излюбленная поза археологов, она никогда не мечтала о чести сделаться во имя науки калекой.

— Выглядит так, — добавила она медленно, протянув руку к одной из маленьких змеек, но не дотрагиваясь до нее, — будто не предполагалось, что нечто, заключенное в гроб, когда-нибудь из него выйдет.

Один из студентов-дипломников, визгливо рассмеявшийся, тут же умолк.

— Откройте его, — слегка запнувшись, скомандовал доктор Ракс; от волнения губы у него внезапно пересохли.

В последовавшей тишине мягкое жужжание видеокамеры показалось вызывающе громким.

Все присутствующие уставились на доктора Ракса. Тот распростер руки и постарался улыбнуться.

— Сможет ли сегодня кто-нибудь из вас заснуть спокойно, если мы не сделаем этого?

«Будет ли кто-нибудь из нас спать сегодня ночью, если мы это сделаем?» — внезапно мелькнуло в голове доктора Шейн; женщина удивилась, откуда пришла к ней эта мысль.

— Уже поздно. Мы все напряженно трудились, и теперь, когда впереди у нас целый уик-энд, почему бы не подождать с этим до понедельника, — сказала она.

— Мы всего лишь поднимем крышку.

Доктор Ракс говорил тем медовым, прямо-таки источающим обаяние голосом, которым пользовался обычно, когда выбивал субсидии у совета директоров музея. Рэйчел Шейн, которой хорошо был знаком этот прием, не одобряла, когда он использовал его в отношении ее самой.

— А я думаю, что этот серьезный шаг требует внутреннего осмысления, — не отступала она. — К тому же, возможно, рентгеновские лучи...

— Позднее. — Отвечая, Ракс вытащил пару чистых перчаток — жест, который он использовал, чтобы скрыть, как дрожат у него руки. — Что касается ручек, которыми пользовались, чтобы опустить на место крышку, их следует вынуть. Я возьмусь за изголовье. — После чего, обращаясь к самому высокому из исследователей, велел: — А вы, Дон, возьметесь за нижнюю часть.

Теперь, когда дело дошло до этого момента, все неистово возжелали узнать наконец, что содержится внутри артефакта. Заместитель хранителя не высказала дальнейших возражений, и Дональд Томпсон, пожав плечами, натянул пару перчаток и подошел к указанному месту.

— На счет три. Один, два, три!

Крышка снялась легко, но оказалась тяжелее, чем выглядела.

— Ах-х-х, — раздался звук, непроизвольно сорвавшийся с губ полудюжины людей. Поставив крышку на обитую тканью подставку, доктор Ракс с болезненно колотящимся о ребра сердцем наклонился, чтобы увидеть, что скрывалось под крышкой.

Мумия лежала, плотно обернутая в древнее полотно, а запах из гроба был просто удушающим — внутри он был выстлан кедровым деревом. Длинная полоска материи, исписанная красными иероглифами, была обернута вокруг тела, точно повторяя положение, принятое змеей, обвивающейся вокруг гроба. На мумии не было посмертной маски, но сквозь ткань рельефно выделялись черты лица.

Сухой воздух Египта, высасывающий всю влагу из тел, был милостив к мертвым, сохраняя их для исследований в будущем. Бальзамирование было к этому лишь первым и, как свидетельствовали ранее обнаруженные захоронения фараонов, даже не наиболее необходимым шагом.

«Высушенное» — вот единственное слово, которое соответствовало описанию лица под полотном. У человека, лежащего в гробу, были высокие скулы и резко очерченный подбородок, что выдавало в нем обладателя сильного характера.

Доктор Ракс с шумом выдохнул воздух, не сознавая, как долго он удерживал дыхание, и почувствовал, как напряженность постепенно отпускает его мышцы.

— Что вас так удивило? Быть может, вы ожидали увидеть Белу Лугоши[2]? — сухо осведомилась Рэйчел Шейн; вопрос был предназначен только ему.