Читать книгу "Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений - Людвиг Стомма"

Крайне утомленные гоплиты разбили на берегу моря импровизированный лагерь. Однако надо было сообщить в Афины о результатах битвы, и даже больше – о сложившейся ситуации. Персидский флот, сохранивший полную боевую готовность, отплыл в неизвестном направлении, он вполне мог атаковать Афины. В таком случае известие о победе оказало бы моральную поддержку и помогло бы сопротивляться до подхода армии. Вот только, как это сделать? У гоплитов не было конницы, а всех животных в окрестности, на которых можно передвигаться верхом, персы реквизировали. Тут вдруг появляется смельчак, уставший не меньше других, но готовый отправиться со столь важным донесением.

В те времена от Марафона до Афин можно было добраться в обход обрывистых гор Агрилики и Скарпа высотой около 550 м над уровнем моря по берегу моря, повернув на запад там, где сейчас расположен порт Рафина, или обогнув Скарпу с севера и затем направившись на юг. Мы не знаем, какой путь выбрал вестник победы. Но зато точно известно, что длина ни одной из этих дорог не составляет сорок два километра.

Спиридон Луис бежал по трассе, которую сочли исторической – вдоль моря – и которую никто не измерял, что, впрочем, правильно. Ведь важна была легенда, а не метры. Точно так же и в Сент-Луисе, и в Париже расстояниями не озабочивались, больше беспокоясь о внешнем виде трассы и ее удобстве для спортсменов. Только пунктуальные англичане измерили все, как полагается. Марафонская дистанция на Лондонских Олимпийских играх в 1908 г. тянулась от королевского замка в Виндзоре, помнящего еще Вильгельма Завоевателя, до стадиона Уайт-Сити в Лондоне и насчитывала 42 км 195 м. Таковым с тех пор это расстояние и остается, оно записано во всех регламентах и обязательно для любого желающего последовать примеру анонимного гонца, известившего афинян о позорном поражении персидских варваров.

Легенда олимпийских марафонов на Лондоне не закончилась. На Олимпийских играх в Стокгольме в 1912 г. прямо на дистанции скончался от переутомления португалец Франциско Лазаро. Победителем был признан бур из Южной Африки Кеннеди Кейн Макартур по прозвищу Кеннет, обманувший своего соратника по команде, Кристиана Гитсхама, обещав, что будет ждать его на пункте приема пищи. В Антверпене в 1920 г. под дождем, в жуткую холодину первым пересек финишную черту сорокалетний финн Ханнес Колемайнен, считавшийся фаворитом соревнований 1916 г., которые не состоялись из-за Первой мировой войны. В Париже в 1924 г. победитель, финн Альбин Стенрус, по профессии продавец швейных машинок, «пробежав круг почета по стадиону и исполнив вместе с финскими спортсменами и болельщиками национальный гимн, принял душ, переоделся, после чего… – как пишет Минкевич, – успел еще поаплодировать заканчивающим соревнование соперникам». В Амстердаме в 1928 г. пять первых мест заняли представители пяти разных континентов, символами которых являются разноцветные кольца на олимпийском флаге. Так сообщила пресса, хотя в число континентов не вошла Австралия, а обе Америки были сочтены отдельными континентами – так и вписано теперь в историю спорта. Победителями в этих соревнованиях стали: алжирец, представлявший Францию, Бугера Эль Уафи; чилиец Мигель Плаза – Южной Америки; финн Марти Мартеллин – представитель Европы; японец Канемацу Ямада – Азии и Юри Рей из США – Северной Америки. Лос-Анджелес в 1932 г. видел триумф величайшего хвастуна в истории марафонских забегов аргентинца Хуана Карлоса Сабалы. Тот еще за три года до соревнований заключал пари, что выиграет, нахально заявляя об этом в многочисленных интервью. Он приехал на Олимпиаду и… действительно, выиграл. Однако, вопреки очередным обещаниям, повторить успех через четыре года в Берлине ему не удалось. У зазнайки сдали нервы, и ему пришлось сойти с дистанции после того, как его на двадцать восьмом километре обогнали англичанин Эрнст Харпер и выступавший за Японию кореец Китей Сон – это имя ему велели взять оккупировавшие Корею японские власти, на самом же деле его звали Сон Гиджон. Сон выиграл и был наверняка несчастнейшим триумфатором в истории Олимпиад. «Он знал, – отмечает Гай Уолтерс, – что одержал большую победу, но вот-вот должен наступить самый болезненный момент – вручение золотой медали. “Для меня было невыносимым оскорблением, стоя на пьедестале почета, слушать Кими га е (государственный гимн Японии)и видеть, как на флагштоке развивался флаг Страны восходящего солнца, – вспоминал Сон пятьдесят лет спустя. – Я непроизвольно поник головой и размышлял, может, я и в самом деле японец. Но если так, почему же тогда японцы издевались над моими соплеменниками? А кроме того, что, черт возьми, означал флаг с солнцем и Кими га е, что же они символизировали?” Венок почти полностью закрывал его глаза, мокрые от слез. И на этом несчастья Сона не кончились. Поскольку переводчиком у него был японец, интервью победителя, раздаваемые позднее мировой прессе, в которых тот пытался рассказать, что является корейцем, никогда полностью не переводились». В 1948 г. в Лондоне повторилось происшествие 1904 г. На этот раз перед самым финишем рухнул от переутомления бельгиец Этьенн Гайи. Потом он рассказывал, цитирую по Минкевичу: «Когда на подходе к стадиону надо было преодолеть довольно значительный подъем, меня охватила невероятная усталость. Сил практически не осталось. Перенапряжение и спазм желудка сделали свое. Что со мной потом творилось – не знаю. Словно сквозь густой туман я слишком поздно заметил обгонявших меня противников. Я был не в состоянии даже их узнать, не говоря уж о том, чтобы бороться дальше. Понятия не имею, как я добрел до финиша. Как-то я до него добрался, но как, ума не приложу…». Однако у истории Гайи конец куда более счастливый, нежели у его предшественника, итальянца Дорандо Пьетри. Шатаясь, бельгиец доковылял до финиша без посторонней помощи, а когда пришел в себя, узнал, что вопреки тому, что ему почудилось, обогнали его только двое. Следовательно, он получил бронзовую медаль. Дни Олимпиады в Хельсинки в 1952 г. стали днями громкой славы Эмиля Затопека, «чешского локомотива», как его называли, и победителя забегов на 5 и 10 километров, а также марафонской дистанции, которую он бежал впервые в жизни (sic!). «Это ужасно скучный забег», – прокомментировал он, придя к финишу. Кадровый офицер чешской армии Затопек оказался героем не только спорта. В 1968 г. он использовал свою популярность, чтобы поддержать «Пражскую весну», в 1977 г. он подписал «Хартию 77», за что был понижен в звании. Вышел Затопек из забвения только в 1989 г., что стало не меньшей его победой, чем победа в Хельсинки. В Мельбурне 1956 г. снова повеяло историей. Марафон выиграл французский герой так близкой сердцу каждого поляка битвы под Монте-Кассино тридцатишестилетний Ален Мимун. Он был алжирцем, и его победа неожиданно напомнила о вкладе граждан колоний в военные и культурные достижения Франции. Это вовсе не было таким уж очевидным, если вспомнить, что его предшественник алжирец Бугера Эль Уафи, победитель 1928 г., всего лишь через 3 года после Олимпиады в Мельбурне, в 1959 г., был убит во время анти-алжирских выступлений в Париже.

В 1960 г. в Риме был потрясающий забег! Никому до сей поры неизвестный и даже в сборную своей родной страны Эфиопии включенный в последний момент, Бикила Абебе бежал босиком среди кипарисов Аппиевой дороги, казалось, без малейших усилий, посылая улыбки столпившимся зрителям. На последнем километре, хотя конкурентов у него не имелось, он показал воистину спринтерский финиш. «Улыбка на финише и танец победителя, – написал Богдан Томашевский («Давайте переживем это еще раз», Варшава, 1992), – создали неповторимую атмосферу. Это был первый радостный марафон».