Читать книгу ""Агата Кристи" выходит в море - Юлия Волкова"

№ 5

Полковник в отставке Клим Ворошилов (естественно, кем еще быть человеку с таким именем, разве что генералом) проснулся в понедельник утром в прескверном расположении духа. В таком состоянии он просыпался уже несколько лет кряду. И ничто на свете не могло изменить этого положения вещей. Казалось бы, причин для постоянной утренней хандры не было почти никаких. Ворошилов располагал отдельной двухкомнатной квартирой в доме сто тридцать седьмой серии в Озерках, где проживал большей частью один, получал приличную военную пенсию, имел машину «Волга» ГАЗ-24, гараж неподалеку от дома, работал сутки через трое на солидном предприятии, по выходным навещал взрослых детей и маленьких внуков, по праздникам приглашал друзей, по будням в свободное время книжки читал, видик смотрел, выпивал умеренно. Изредка подруг приглашал вечерний досуг скоротать. Чем не жизнь? Но утром, даже когда накануне вечером ни грамма в рот не брал, вставал с чугунной головой и в скверном настроении. «Интересно, чего тебе, старому вояке, не хватает? По дивизии своей, что ли, соскучился? Так ведь нет уже той дивизии давным-давно — расформировали за отсутствием надобности и средств. Личный танк твой на переплавку пошел, а может, бороздит песок гусеницами где-нибудь в знойной пустыне. Чего уж по волосам-то плакать, когда голову снесли. Жизнь продолжается, и дожить ее надо соответственно принципу Павки Корчагина. Чтобы не было мучительно больно…» Но вот это и смущало полковника в отставке. Именно мучительно больно было ему за бесцельно пролетающие дни, месяцы и годы. Смысла в них не было, вот что. А без смысла, если верить иностранному философу Франклу, книжку которого Клим недавно купил на барахолке возле Удельной, человек загибается очень быстро.

В поисках смысла Ворошилов много чего перепробовал. Мемуары, например, писать. Не пошло, слог выходил сухой и казенный, совсем не так, как у великих мемуаристов Жукова, Тимошенко или Василевского. Аналитической работой пытался заняться — собирал из газет вырезки с информацией о политической жизни страны, а затем пробовал стройную картину выстроить о происходящем с выводами и установлением закономерности. Не получилось. Потому что все, что происходило в стране, никакой логике и никакому анализу не поддавалось. И закономерности никакой не прослеживалось. Некоторое время посещал студии телевизионные, когда простой народ на всякие дурацкие ток-шоу приглашали. На морду свою мужественную в ящике полюбовался и к этому занятию тоже остыл. В общем, гонялся Клим Ворошилов за смыслом, но тот, как Колобок какой-нибудь, от полковника на горизонте скрывался.

А нынешней весной, когда на тоненьких ветках почки появились, а затем набухли и в листья рассупонились, когда девчата-красавицы свои брючки расклешенные на мини-юбки сменили, пронзила Клима одна простая, но сильная мысль. «На любви земля держится», — внезапно вспомнилась полковнику фраза героя Петра Вельяминова из популярного фильма «Тени исчезают в полдень». «Ну, конечно! — подумал он. — Вот и вся разгадка, хотя она проста, как хвост собачий. Любовь. Вот что наполняет смыслом жизнь человека независимо от его возраста. У меня есть все. Кроме любви. Итак, проблема сформулирована. Но как ее решать?»

Дело в том, что полковник Ворошилов не всегда жил без любви. Когда-то у него была верная, любящая и любимая жена, любимые и любящие дети. Почти двадцать лет на семейном небосклоне было ясно и солнечно. Когда в воздухе запахло грозой? Когда он понял, что не стоит ждать почетного воинского звания и пора увольняться из вооруженных сил? То ли когда дочь переехала к супругу, а жена вскоре тоже перебралась к молодым, ссылаясь на необходимость оправдывать новый статус бабушки? То ли когда на его горизонте появилась двадцатипятилетняя библиотекарша из районной библиотеки, и «бабушка», заехав по какой-то надобности на старую квартиру, увидела ее на кухне утром варящей кофе? Подумаешь, варила девушка кофе отставному полковнику на его собственной кухне! Но «бабушка», прошедшая вместе с лейтенантом, майором, подполковником, полковником огонь, воду и медные трубы, привыкшая терпеть бытовые неурядицы, муки походной жизни, отсутствие нормальной крыши над головой и достаточного количества детского питания в магазинчиках военных городков, вдруг разразилась отборной бранью, выставила тихую, застенчивую библиотекаршу за дверь, а через несколько дней подала на развод. «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…» Клим был уверен, что должно пройти время и жена одумается, успокоится. Разве можно, думал он, зачеркнуть два десятка лет совместной жизни, в которой было все — от счастья до неимоверных трудностей? Но оказалось, можно. Супруга не препятствовала его визитам к дочери и внукам, но на время этих визитов исчезала из дома бесследно. Она не хотела с ним даже разговаривать. Лет пять спустя он подумал, что, возможно, дело было вовсе не в тривиальной анекдотической ситуации: жена застает мужа с любовницей. Ведь она бросила его гораздо раньше. Бросила полковника-неудачника, который не смог стать генерал-майором. А еще лучше — генералом армии. Наверное, она была бы счастлива с генералом армии, зная, что все предыдущие страдания рядом с ним были испытаны не напрасно. А завершать путь в ранге жены полковника, а не генеральши, ей, вероятно, казалось постыдным, и решила она, что уж лучше носить гордое звание бабушки — и только! — и не оглядываться на прошлое. Самое интересное, что бывшая супруга очень быстро обрела нового спутника жизни, сугубо штатского пенсионера шестидесяти лет, который вместе с ней поселился на территории зятя, но никто, кажется, от этого не страдал. Полковник тоже сначала не страдал от одиночества. Жил в свое удовольствие. Пока не понял, что мир «на любви держится».

Однако обрести новую любовь оказалось делом непростым. Клим Ворошилов никогда не был обделен женским вниманием, и даже в свои сорок восемь имел, как говорят в Одессе, из чего выбирать. Но странное дело, несмотря на готовность многих подруг связать с ним свою судьбу, несмотря на то что многие из них были молоды и хороши собой, хозяйственны и надежны, полковник никак не мог найти среди них ту, которая заставила бы его сердце биться учащенно и счастливо. Он не отталкивал женщин. Но и не обещал им ничего серьезного. «Да, — думал Клим, — любовь не приходит согласно стратегическому плану и тактическому умению. Она нечаянно нагрянет…» И он успокоился бы на время, хорошо зная, что выжидательная тактика зачастую оказывается вернее, нежели стремительная, но в начале мая получил заказное письмо. Некий продюсер телевизионного канала, на котором полковник когда-то имел неосторожность быть зрителем ток-шоу и оставил свои анкетные данные, приглашал его принять участие в отборочном конкурсе кандидатов для очередной телеразвлекаловки. Клим воспринял предложение скептически, потом подумал, что ничего не теряет, а игра все же внесет некое разнообразие в его размеренно-скучную жизнь без смысла, и послал ответное письмо с согласием отдать себя на растерзание шоумейкерам или как они там называются… А двадцать шестого мая он уже сидел в офисе фирмы, которая в течение двух часов оформляет заграничные паспорта…

№ 6

Викентий Колыхалов добивался права на участие в игре «2 + 1» долго, упорно, трудно. Он понимал, почему ему отказали на первом этапе отбора. Ни лицом, ни фигурой он не вышел, на покорителя женских сердец похож не был, хохмить не умел и вообще выглядел неудачником и невеждой, хотя последние два пункта действительности не соответствовали. Во всяком случае, на его взгляд. Ну и в самом-то деле! Во-первых, он никак не мог быть невеждой — этот приговор вынесла ему одна фифа-ассистенточка, совершенно не стесняясь присутствия Викентия, но ведь у него было два высших образования! Первое он получил на библиотечном факультете Академии культуры, правда, когда он заканчивал это заведение, оно называлось институтом, а в среде высокомерной публики и вовсе «кульком». Впрочем, получив диплом библиотекаря, Колыхалов заподозрил, что не так уж эта публика и не права. Он не был удовлетворен полученным образованием, хотя информации — полезной, а по большей части бесполезной — в его голове скопилось много. Но из института он не вынес почти никаких знаний из области лингвистики. А хотелось. Хотелось знать языки. Нормально, а не по вузовскому минимуму, с которым даже с проституткой в валютный бар пойти стыдно. Там ведь и бармены, и официантки на русском брезгуют заказы принимать… Викентий стал подбирать себе второй вуз — по душе и по карману. Однажды перед входом в метро какой-то долговязый бородатый субъект всучил ему рекламу частного учебного заведения под претенциозным названием Высшая школа мудрости и веры. Колыхалов с недоверием относился к частным вузам, которых нынче развелось видимо-невидимо, и тем более опасался вычурных названий, но текст рекламного буклета прочел внимательно. Взгляд его зацепился за строки, сообщающие об изучении иностранных языков. Их, если верить рекламе, в этом заведении изучали профессионально и углубленно под руководством зарубежных преподавателей, смешно называемых в современной рекламе «носителями языков». Викентий, когда видел где-нибудь в газете строчки о «носителях», всегда представлял смешную картинку: идут друг за другом широкоплечие граждане, и у каждого на плече — язык.