Читать книгу "Квартира, муж и амнезия - Наталья Светлова"

— Писала, писала. Только и делаем, что переписываемся! Ладно, будешь писать мне из твоих джунглей!

— Это вряд ли. В джунглях Интернета нет, связь только через спутник. Дорогущая — жуть. Только для экстренных случаев. Поэтому, Ритка, раньше чем через месяц писем не жди.

— Девочки, у меня тост! — провозгласила Тамарочка, которой уже надоело сидеть без дела. Она, оказывается, уже разлила розовое вино по тонким бокалам — припасенную бутылочку молдавского розового Рита выставила к Женькиному марочному грузинскому — и по своему бокалу теперь стучала ножом, привлекая внимание. — Давайте выпьем за все хорошее! За Женечкину муху с диссертацией! За Риточкины успехи! И за мое желание!

— А какое у вас желание, Тамара? — спросила Женька, отхлебнув из своего бокала.

— Не скажу! Вдруг не сбудется! И, Женечка, Давайте уже на «ты»! И давайте по второй выпьем! За счастье в личной жизни!

— Разливай, — согласилась Женька и пожелала Рите: — Для полного счастья дай бог тебе мужика хорошего, а не такого козла, как этот Гришка.

— А кто это Гришка? — встрепенулась Тамарочка, и Женька отмахнулась:

— Да мужик ее непутевый.

— Жень, а у тебя-то самой что с личной жизнью? — быстро спросила Рита. Обсуждать Гришку при Тамарочке не хотелось.

— Все в порядке! Самцы роями кружатся. Тучами, можно сказать!

— Правда? — протянула Тамарочка, оценивающе оглядывая Женьку.

Короткая, почти мужская, супермодная стрижка, прямые плечи, небольшая грудь, узкие бедра, длинные ноги. Глаза синие, холодные, длинные ресницы. И брови дугой. Точь-в-точь — красотка из какого-нибудь журнала: кожа да кости, нормальному мужику подержаться не за что. Над чем там кружиться-то?

— Правда? Расскажи! — эхом откликнулась Рита, а Женька посмотрела на их лица, скептическое Тамарочкино и оживленное Ритино, и расхохоталась:

— Да я это о насекомых своих! А вы что подумали? О мужиках, что ли? Нет, дорогие мои, до мужиков пока руки не дошли — времени нет ими заниматься!

— А что ими заниматься, — пробурчала отчего-то обиженная Тамарочка. — Если женщина стоящая, они сами летят, как мухи на… сами знаете на что.

— Ой, Тамарочка, не надо мне, чтобы на меня летели, как мухи на говно. Того и другого в моей жизни и так хватает. Мужика хорошего найти надо, выбрать, воспитать.

— Да? А если ты его выберешь, а он тебя — нет? — спросила Рита, живо вспомнив Гришину физиономию, когда он говорил, что между ними все кончено.

— Не выберет? Меня? — повела бровью Женька, и Рита спохватилась. Действительно, о чем это она? Да за Женькой мальчишки с седьмого класса ходили! Даже удивительно, что она отмахивается от ухажеров, что в науку свою ушла с головой. — Пусть только попробует! Если мужик мне понадобился — никуда он, голубчик, не денется! — решительно сверкнула глазами Женька. — Только на это время нужно. И силы. А мне пока некогда.

— Ну ты даешь, девушка. Мужика, будто муху какую, отлавливать собираешься. А потом его куда? На булавку?

— В совместное светлое будущее! — рассмеялась Женька, с вызовом взглянув на Тамарочку, и соседка не стала спорить:

— Вот и давайте выпьем за нас, хороших!

Глава 2

— Что-то не понравилась мне твоя соседка, — сказала Женька два часа спустя, когда уже и вино было почти выпито — оставшиеся полбутылки «Киндзмараули» Рита спрятала в холодильник, — и блины съедены, и курица, чуть было не пережаренная в духовке, поглодана. И Тамарочка, поднадоевшая назойливыми расспросами про их с Женькой тюменское детство, домой отправлена. Женька улетала рано утром, вставать надо было в шесть, но подруги, хоть и улеглись уже, все не засыпали.

— Почему не понравилась? Очень славная тетка, — не соглашалась Рита. — Встретила меня в штыки, а потом сама же и мириться пришла. Мол, если бы знала, что у тети Таи есть племянница, обязательно бы мне о ее смерти сообщила. Говорит, что помогала тетке по хозяйству, за квартирой присматривала.

— Вот-вот, такие заботливые только и мечтают, как оттяпать квартиры у одиноких старушек. Вот бесилась, наверное, что ты объявилась! Тут в Москве, я читала, целая мафия орудует квартирная. Слушай, а может, эта Тамарочка — какая-нибудь мошенница? Подозрительно облезлая она какая-то для такого дома. Везде мрамор, ковры, зеркала, а она выглядит как домработница.

— А она и есть домработница. В пятой квартире какой-то дипломат живет, он с семьей в Лондон уехал на полгода, а Тамарочку оставил за квартирой приглядывать. И оставь ты эти свои фантазии! Никакая она не мошенница, тетя Тая ей колечко подарила, так Тамарочка пыталась мне его вернуть!

— А ты не взяла, конечно?

— Нет, оно все равно мне большое! Размер восемнадцатый, наверное! Пусть Тамарочка носит. Нет, правда, она славная тетка! Компанейская. Развлекает меня иногда, в гости забегает. Я же тут в Москве пока не знаю никого. На работе народ доброжелательный, но дистанцию держит. Соседей, кроме Тамарочки, тоже больше нет вменяемых. На первом этаже офисы, на втором в одной квартире живут иностранцы какие-то. Немцы, кажется. Вторая квартира пустая пока стоит.

— А с работой у тебя что? Как фирма-то называется?

— «Измерин».

— Из чего мерин?

— Женька, не издевайся! Никаких меринов, компания измерительной аппаратурой занимается. Монометры там всякие, контроллеры для котлов, для трубопроводов. По всей стране, по всей Европе торгуем, между прочим!

— Все хорошо, значит, у тебя складывается, если неделю всего работаешь, а уже в Прагу едешь!

— Да вроде хорошо все. Там выставка начинается международная, шеф надеется новых покупателей найти, договоры заключить. Меня с собой взял для поддержки.

— С этого места поподробнее! В деталях!

— Не будет никаких деталей! Я буду ему во время переговоров переводить и документы на английском составлять. И все!

— Правда, что ли, все? Так неинтересно… Я думала, ты мне расскажешь про зарождающуюся роковую страсть!

Рита представила серьезное сосредоточенное лицо шефа и рассмеялась.

— Нет, от этого страстей не дождешься! Официален, сух, деловит. Параграф, а не мужик! А мне и лучше, я ведь работать пришла, а не спать с ним. А страстей захочется, телевизор посмотрю. Или Тамарочкины рассказы про ее Толика-паразита послушаю!

— И все-таки не понравилась она мне. Вроде смотрит, улыбается, а спиной к ней поворачиваться не хочется.

— Ну и не поворачивайся! Ты, по-моему, просто ревнуешь, что я с ней подружилась. Не ревнуй, ты — подруга номер один. Навсегда.

Подруги никак не засыпали, все болтали. Перебирали воспоминания, говорили о Риткиных родителях. Вспоминали, как папа на день ее рождения водил девчонок в кафе-мороженое, разрешил заказать сколько хочешь, но чтобы все съели! И они заказали по двести граммов пломбира, объелись уже на половине порции и потом с месяц не могли на мороженое смотреть. Или как к Восьмому марта они решили испечь для мам пирог. Начали с Риткиной мамы, и та, попробовав подгоревший и воняющий содой корж с вареньем (Женька перепутала и насыпала соды столовую ложку с верхом), похвалила стряпух. А потом вместе с ними испекла кекс для Женькиной мамы и позвала Женькиных родителей в гости, и они пили чай вшестером. Женькин и Риткин отцы расхваливали девчонок, и те сидели гордые и уверенные, что это у них так все отлично получилось. А мама просто немножко помогла.