Читать книгу "Оперативное вторжение - Михаил Нестеров"

— Наколол?

— Ну да, — как ни в чем не бывало откликнулся Соколик. — Удар, который он продемонстрировал, в некоторых подразделениях называют «спецназовским шампуром». Возможно, в Чечне практиковался. Этот парень русский, спецназовец.

— Угадал по походке? — съязвил Артемов.

Соколик не ответил.

— Хотите выйти на заказчика? — спросил он, кивнув на телевизор. — У меня есть предположение. Этот парень — не исполнитель. Он не тупая машина. Помните, я сказал, что у него был личный интерес?

«Помню», — кивнул Артемов.

— Если бы не этот факт, он бы упростил свою работу: все сделал бы снайпер. Этот парень — и заказчик, и исполнитель. Он что-то сказал своей жертве, прежде чем наколол ее. Для него это было очень важно.

Выслушав инструктора спецназа, Артемов с трупом избавился от желания предложить ему свое место в оперативном управлении ГРУ. Он действительно увидел все — не все, что нужно, а все. И сделал соответствующие выводы. Он хороший аналитик, еще раз оценил полковник.

— Ну что ж, Виктор, спасибо, — поблагодарил он Соколика. — Ты очень помог.

Пожимая полковнику руку, инструктор без малейшего намека на иронию сказал:

— Вы не найдете его. Он настоящий профи. Прошел хорошую диверсионную школу.

— Я найду его, — не согласился с Соколиком Артемов.

— Желаю удачи. — Инструктор пожал старшему офицеру руку и вышел из кабинета. Но через несколько секунд вернулся, движимый каким-то порывом, который для Артемова так и остался необъясненным. Может, в Соколике взыграла самоуверенность — попутно и «за того парня». — Попробую сузить круг ваших поисков, Михаил Васильевич. Вы заблудитесь в огромном кругу армейского спецназа. Думаю, ваш парень проходил службу либо в подразделении боевых пловцов, либо в морской пехоте. Все, что я сказал ранее о непрерывности общего темпа, нахождении острия ножа на одной линии с направлением удара и прочего, по большому счету относится к подводному ножевому бою. Его главный принцип — измотать противника и потом убить. Если, конечно, позволяет время и — что немаловажно и более актуально — запас дыхательной смеси в аппарате. Именно под водой, где все движения замедленны, неукоснительно соблюдаются все эти правила. Попробуйте возвратить нож по другой траектории, ведя подводный бой... Сделать это будет очень и очень трудно. Возможно, я ошибаюсь и ваш парень не имеет к морскому спецназу никакого отношения.

3

Москва, Главное разведывательное управление, этот же день

Помощник полковника Артемова Светлана Николаевна с «чекистской» фамилией Комиссарова отпросилась на прием к стоматологу. Михаил Васильевич машинально отметил время: четверть двенадцатого. Талончик у нее был выписан на 10.40, скоро должна прийти.

Отсутствие своего «референта» на рабочем месте всегда вызывало у полковника необъяснимое чувство не одиночества, но какой-то пустоты. Не хватало привычного фона из смежной комнаты-приемной; характерного гула электрического «Роботрона», шелеста бумаг, которые Светлана Николаевна называла «макулатурой», ее слегка тяжеловатых шагов. Наконец ее голоса: «Шеф, снимите трубку», «Звали, шеф?» С другой стороны, частенько приходило желание избавиться от ее шумной возни — но лишь на короткое фиксированное время. Собственно, состояние полковника Артемова называлось просто: ожидание.

На днях Михаил Васильевич получил задание от первого зама начальника военной разведки в военных же тонах: подавить инициативу милиции повесить очередное дело на спецназовца Николая Ильина. «Там, — добавил генерал-полковник Тимофеев, — мимо рецепта ничего не просыпают. Больше того: наваливают что-то новое». Собственно, в угоду лояльной политике государства парня решили сгноить. Артемов, по его же определению, «торчавший на аналогах», без труда разобрался с тактическим приемом милиции: раскрутить морского пехотинца Николая Ильина на аналогичном преступлении. Совершал ли он его, не так уж и важно. Вряд ли Ильин возьмет вину на себя. Даже если доказательств не хватит, милиция поимеет на этом инициативу, покажет большую работу ума. В общем, не дремлет: «Разве же тут до сна?»

«Исполнитель и заказчик в одном лице», как выразился капитан Соколик, пока что не обрел имени. А вот имя его «наколотой» жертвы было известно: Сулейман Султанов, чеченец по национальности, владелец магазина, возле которого он распрощался со своим полукриминальным прошлым. Помимо легального бизнеса, Сулейман крыл несколько фирм среднего бизнеса — в частности, небольшое предприятие «Берег» по изготовлению жалюзи и оконных систем по немецкой технологии и «Снежинку» — ремонт бытовых и промышленных холодильников, кондиционеров, сплит-систем и прочего «освежающего».

Разумеется, Артемов не спросил начальника, откуда у него видеокассета. В общем, это работа другого подразделения ГРУ, которое выполняет задачи по внедрению агентов военной разведки, в том числе в силовые ведомства МВД и службы безопасности. Также полковник получил в свое распоряжение большую часть копий следственных материалов по делу спецназовца Ильина, которые позже были переданы в суд. Артемов нашел там точное описание удара ножом, воспроизведенное во время следственного эксперимента (где и в какой позе находилась жертва, сам нападавший, какие действия были сделаны последним и так далее) и подкрепленное судебными экспертами — под каким углом и на какую глубину вошло лезвие, какую рану оставило, с какой силой был нанесен удар. Короче, «силомеры» — и эксперты, и сами менты. Это сравнение понравилось Артемову. «Силомер» — это покруче «мусора», того же мента и арлазоровского «менталитета».

Методы «силомеров» показались Артемову изуверскими. Парня осудили, он как бы смирился, помянув судьбу, поставил внутренний таймер на обратный отсчет, точно зная, сколько времени ему предстоит провести в местах не столь отдаленных. И вот когда он окажется в тех краях, кто-то сунет ржавый ключ в его и так саднящую грудь, чтобы сделать попытку провернуть его на несколько оборотов.

Николай Ильин прослужил в 77-й бригаде морской пехоты два года без двух месяцев. Из них более полугода находился в Чечне, выполняя задачи по выявлению и уничтожению разрозненных бандитских группировок. В расположении бригады произошла ссора между ним и его сослуживцем — Юсупом Валидовым, уроженцем Казахстана (отец чеченец, мать казашка). Чтобы получить российское гражданство, Валидов пошел служить в Российскую армию. На момент происшествия находился в бригаде четыре месяца. Из материалов следствия вытекало следующее: ссора произошла на почве национальных отношений. В общих словах, которые не могли принадлежать Ильину по нескольким причинам, он выразил недовольство тем, что "в ближайшее десятилетие армия превратится в интернациональный сброд, состоящий из чуждого расового элемента, который при поступлении приказа с удовольствием будет стрелять в русский народ".

Девять часов вечера, свободное время — мысленно воспроизводил события полковник Артемов. Кто-то пишет письма домой, кто-то подшивает подворотнички, кто-то чистит личное оружие. А эти двое решили объясниться. Объяснение произошло буквально на ножах. Правда, у Валидова (он стоял дневальным) имелся штык-нож от самозарядного карабина Симонова — «СКС-45». Собственно, на сегодняшний день — парадное оружие, как в ротах почетного караула (на посту «номер 1» у Вечного огня), так и в «обычных» войсковых частях — в основном у знамени части. Николай Ильин был вооружен куда современнее: ножом «оборотень-2». Артемов был знаком с этим холодным оружием. «Оборотень» оправдывал свое название: имел две складные половины рукояти, которые, раскрываясь вперед, обнажали скрытую половину боевого клинка[3].