Читать книгу "Наследники Скорби - Алена Харитонова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Украдкой смахнув слезу, Строк посмотрел на Тамира и вздохнул. Может, и к лучшему, что мать не видит его. Сколько раз блазнилось отцу, как возвращается сын, как входит в дом, как обнимает его. Родной, ласковый… А приехал мужик чужой. От Яськи нет-нет, да услышишь слово ласковое, а этот вон молчит, словно камень. А ежели чего и скажет, то словно крапивой стеганет. Злая наука стесала с приветливого, улыбчивого паренька всю радость…
Когда посадник постучался в дом, старый хлебопек уже начал подремывать, убаюканный тишиной и собственными путаными мыслями. И вот тебе — Хлюд стоит в дверях: принаряженный, в новых портах, скрипящих сапогах и хрустящей от чистоты рубахе. Городской голова отыскал глазами сидящего в дальнем углу под воронцом колдуна, поклонился в пояс и степенно произнес:
— Мира в дому.
— Мира, — отозвался наузник и поднялся.
Хлюд стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу и поджимая пальцы, больно намятые тесными сапогами. В душе он проклинал жену, заставившую его надеть обнову, но испросить позволения сесть не решался.
— Малец сказал, дело у тебя до меня есть, — начал посадник, но под немигающим взглядом темных глаз стушевался.
Если бы не сказал ему Яська, что к Строку сын приехал, сроду бы не признал Тамира. С тем — прежним парнем — посадник знал, как говорить, этот новый был ему незнаком.
— Есть. Идем, потолкуем, — с этими словами колдун кивнул мужчине на улицу.
Хлюд вышел на свежий воздух, глубоко и с наслаждением вздохнул, обернулся к обережнику, ожидая, что тот скажет.
— Вот что, Хлюд. Ты в городе этом — всем суд и совесть. Просьба у меня к тебе. После смерти отцовой за Яськой присмотри. Ему все добро оставляю. Он же и дело отцово продолжит. Упреди, чтоб гвоздя со двора не пропало. Ну как обманут парня или обдурят ловкачи какие?.. И последи, чтоб стол поминальный небедный был, об упокоении сам условлюсь, — в руку Хлюду лег кошель с монетами. — Что останется — парню отдай, не чини ему обиды. Без того натерпелся. Отцу ни слова не говори. Пусть спокойно век доживает.
Посадник понятливо кивнул и убирал кошель.
— По совести сделаю, Строкович, не держи за душой. Как скажешь, так и будет.
Тамир благодарно кивнул:
— Хвала.
— Мира в пути.
— Мира в дому.
На том и разошлись.
Посадник только подумал про себя, что Строк на старости-то лет, видать, совсем из ума выжил. Уж и скаженному ясно: не будет колдун с опарой возиться, когда от Ходящих роздыху нет. Чуть не целые веси пропадают, а Строк все одно — о караваях своих печалится!
Забравшись на лошадь, Хлюд отправился домой, гадая, как так вышло, что толстомясый добродушный и бесхитростный сын старого пекаря переродился в Цитадели в этакого мужа, которого со Строком даже в дальнем родстве не заподозришь. Эх, этого бы чернеца-молодца да засватать бы за молодшую дочку — была б за ним дура-девка как за каменной стеной: и сыта, и в довольстве, и под приглядом.
А еще среди этих дум нет-нет, а вспоминалась посаднику жена, и хотелось взгреть сварливую бабу за то, что заставила напялить новые сапоги.
* * *
Едва не до темноты Тамир просидел у сторожевиков.
В городе он застал двоих. Еля — выученика Дарена, да Стеха — выученика Лашты. Парой лет раньше они покинули Цитадель и с той поры там не появлялись, передавая оброчные деньги с оказиями.
Целителя из тройки колдун не застал, Нияд — выуч Русты — уехал по окрестным весям договариваться с травниками, чтобы заготовили сушеницы. До вечера бывшие послушники Крепости проговорили, делясь новостями — кто как доучился, кого куда отправили, появились ли новые креффы, не погиб ли кто из нынешних, нет ли вестей с дальних городов, где особенно неспокойно.
— У нас этой зимой оборотней откуда-то поналезло — без счету. Чуть не через стены перепрыгивали, — говорил Ель в сердцах.
— И покойника ныне, пока отчитаешь, чуть не всю кровь с себя сольешь, — кивал Стех. — Иной день и по три раза заговор проговариваешь, и резами все исчертишь, а он, глядь, поднялся через пару суток, проклятый.
— Мать мою ты отчитывал? — спросил глухо Тамир.
— Я? Неужто не так что?
Обережник покачал головой:
— На совесть все сделал, я бы лучше не смог.
— Ты бы… — усмехнулся мужчина. — Да ты, умей Дар видеть, повыше Донатоса бы сидел в креффате.
— Хорошо, что не умею, — усмехнулся Тамир. — Ездить выучей искать — т
о
еще терпение нужно. У меня таких запасов нет.
— Дай Хранители, чтоб находились они, а то вон говорят, по Клесховым сорокам ни одного не сыскали. А ведь он ранее не ошибался, — помрачнел ратоборец.
Все трое замолчали. А что скажешь? С каждым годом Ходящих все больше. И вина за это лежит на них — Осененных Даром. Точнее, на одном из них. Да только болтать об этом Тамир не станет. Хотя… кто ж поверит ему, что Встрешника видел, да еще и говорил с ним?
Перед тем как попрощаться, сын Строка попытался всучить колдуну кошель — плату за отца. Но тот лишь отмахнулся:
— Хранителей побойся! Очумел уж совсем. Неужто ты б с меня денег взял, попроси я мать или сестру упокоить? Иди себе; коли буду я тут и дальше в сторожевиках — все в посмертии для отца твоего сделаю. А не буду, так Ель попросит — другой сделает. Мира в пути.
На том и расстались.
Забрав от сторожевиков оброчные деньги, наузник отправился домой. В сенях его ждал завернувшийся от вечерней прохлады в меховое одеяло Яська.
— Господин, а ты в который день уезжаешь?
— Хочешь сказать — загостился? — усмехнулся мужчина.
— Что ты, что ты! — испуганно замахал руками паренек и покраснел, собираясь с духом. — Я… это…
Он замялся, а потом выпалил на одном дыханье:
— Вызнать хотел, что за хлебы ты предивные пек. У батюшки твоего спрашивал, он говорит — не знает.
Обережник улыбнулся:
— Нет в том никакой тайны. Душу вложишь — все получится, — сказал и почувствовал, как в горле отчего-то пересохло и запершило.
Вдруг с опозданием Тамир понял, что ничего от того времени не осталось. Кроме памяти. Да и та уже поблекла, выцвела. Будто не с ним все было. Не его мечты, не его надежды… Оттого, должно быть, и следующие слова произнес он мягко, без прежней отрывистой сухости:
— Ты главное, Яська, помни о том, что хлебы твои — это чья-то радость. Вот испортишь замес — радости кого-то лишишь. Ну сам подумай: не поднимется опара — сделаешь калач, а он выйдет сухарь-сухарем. Купит его, скажем, парень, захочет девку побаловать, а она об этот калач зуб сломает.
Мальчишка прыснул, а Тамир вдруг, сам не зная — зачем, потрепал его по вихрастой макушке.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наследники Скорби - Алена Харитонова», после закрытия браузера.