Читать книгу "Обворожить графа - Николь Берд"

Показаться ему голой? Прямо сейчас?

– Но сначала, – возразила она, успокаиваясь, – могу я попросить вас о том же, милорд?

– Что вы имеете в виду? – с подозрением посмотрев на нее, спросил граф.

– Вы тоже должны раздеться, – с притворной скромностью заметила она. – Разве я не имею права тоже проверить, выгодную ли сделку я заключаю?

Он открыл рот, но не произнес ни звука.

Лорен ждала, сохраняя спокойствие. Конечно, это был сомнительный аргумент. У этого человека были такие широкие плечи, такая стройная талия и такое явно крепко сколоченное тело, что он не нуждался ни в каких толстинках на бедрах или скрипящих корсетах. Пристально рассматривать его не было необходимости. Не говоря уж о его красивом, с чеканными чертами лице с темными глазами, темными волосами, прямым носом, крепким подбородком. Разумеется, у него не могло быть, и она это знала, проблем с покорением женщин любого класса и положения.

– Я вас понимаю, – пробормотал он.

Но вместо того чтобы отойти назад, как она ожидала, он сделал то, что поразило ее и привело в шок.

Он положил руку на безупречно уложенный шейный платок, развязал его и неторопливо снял с шеи. Посмотрел, как он упал на стол, и аккуратно разложил его на кипе бумаг.

Неужели граф собирался раздеться?!

Лорен знала, что стоит с раскрытым ртом, и надеялась, что не слишком громко ахнула. Нет-нет, она не ожидала, что произойдет такое. О, Боже мой!

«Это рано или поздно должно было случиться, дурочка! Однако… еще рано, еще рано, мы еще должны были подготовиться к этому, если в нем есть хотя бы унция чувствительности». Но вероятно, мужчины, обладавшие чувствительностью, не содержат куртизанок.

А сейчас… он снимал с себя плотно облегавший, безукоризненно сшитый жилет. О Боже, о Боже, что ей теперь делать?!

И при этом он все время наблюдал за ее реакцией. Лорен старалась сохранять спокойствие и деловой вид – разве не так поступали искушенные женщины? В любом случае она об этом догадывалась. Но она боялась, что побледнела. Руки похолодели, и сердце громко стучало.

С угрожающей быстротой, расстегнув серебряные пуговицы жилета, он взялся за белую батистовую рубашку. До какой степени он собирается обнажаться? И что будет потом?

Возможно, руки Лорен оставались холодными, но другие части ее тела как-то странно потеплели, и ее охватила дрожь.

Он опустил руки, чтобы через голову снять рубашку…

Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился дворецкий.

Лорен ахнула, а граф быстро затолкал полы рубашки на место.

– Да, Паркер? – резко спросил граф.

– Простите, ваше сиятельство, но пришел ваш агент…

– Отведи его в библиотеку и скажи, что я сейчас к нему приду, – сказал граф все еще сердитым тоном.

Дворецкий поспешил удалиться и закрыл за собой дверь.

Лорен боролась с неодолимым желанием истерически расхохотаться. Хуже того, она думала, что граф, с подозрением смотревший на нее, хорошо знает, почему она прикусила губу и почти не дышала. Она боялась, что если рассмеется, он может страшно рассердиться. А он еще не дал согласия на сделку. Эта мысль избавила ее от желания посмеяться.

– Как видите, меня ждут дела, – суровым тоном сказал граф.

– Конечно, ваше сиятельство, – смиренным голосом ответила она. – Мне бы не хотелось отнимать у вас слишком много времени. Так как же: вы находите, что я подхожу для этой должности?

А он находил, как подумал он про себя, что она распутная женщина, и он все еще не был уверен, не подослал ли ее кто-нибудь. Могла ли она действительно действовать самостоятельно? Или это сквайр, а это должен быть он, поставил ее в такое постыдное положение?

Это имело значение, потому что, если она была орудием в чьих-то руках, он не мог допустить, чтобы с ней так плохо обращались. Если же, с другой стороны, она сама затеяла эту авантюру, тогда… тогда… тогда он знал, что ему делать с этими аппетитными губами и пышной грудью…

Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли…

– Вы так не считаете? – с огорчением спросила она. – А я надеялась, что мы подойдем друг другу, милорд. – Она начала одеваться и собирать свои вещи.

Он понял, что она приняла его движение за отрицательный ответ.

– Да нет, то есть я хочу сказать, да, мы, я думаю, подходим друг другу. – Он сознавал, что выражается, не совсем ясно, но, по крайней мере, в ее глазах больше не было страха, и она разжала руки.

Она посмотрела на него, сдерживая слезы.

– Так вы согласны? Вы наймете меня?

– Да, по крайней мере, я решил дать вам испытательный срок, – сказал он с равнодушным видом. – Скажем, недели две, и если обе стороны будут удовлетворены, то продлим его еще на пару недель, а затем мы рассмотрим возможность продления договора. – Неожиданно он вспомнил ужасную сцену, какой закончилось его последнее увлечение, и поспешно добавил: – Но имейте в виду, это чисто деловое соглашение. Никаких разговоров о любви или долгосрочных обязательствах, никаких предложений чего-то большего, чем взаимное удовольствие и физическое наслаждение.

Она медленно кивнула:

– Конечно, я не ожидаю ничего иного.

Вспомнив о ее первом условии, он сказал уже менее суровым тоном:

– Завтра я собираюсь уехать из Лондона, так что нам надо побыстрее решить, что нам делать дальше, вы со мной согласны? Если вы подождете в маленькой комнате за холлом, я пошлю за моим камердинером, которого зовут Боксел. Он проводит вас к хорошей портнихе, чтобы снять ваши мерки.

Она удивленно посмотрела на него.

– Для новых платьев, – напомнил он.

Его только что обретенная возлюбленная уронила свою шляпку с обвисшими полями на пол и импульсивно сжала руки, затем покраснела еще сильнее.

– О-о! – сказала она. – Да, конечно. Благодарю вас, милорд.

Он кивнул.

Подняв с пола шляпку, она вышла из комнаты, совершенно ошеломленная. А Саттон велел лакею позвать его камердинера, не представляя, что тот скажет, узнав о таком поручении. Боксел служил Саттону с давних времен, когда он еще не имел титула, и никогда не стеснялся высказывать свое мнение.

Так произошло и в данном случае.

– По мне, она не из тех, кто легко относится к любви, ваша милость, – сказал его слуга. – Я взглянул на нее там, в передней. Вы понимаете, что вы делаете? Похоже, это вам дорого обойдется, и я говорю не только о деньгах.

– Не твое дело, Боксел, решать, не окажусь ли я идиотом, – сурово сказал граф, зная, что никто другой из его слуг не осмелится и намекнуть на такое.

К сожалению, его камердинер – внушительного вида, с лысеющей головой – нисколько не смутился. Граф еще сильнее нахмурился.