Читать книгу "Комната страха - Марина Серова"

Что, требуется повторный выход, на бис? Ладно. Я продолжу представление, только с другим номером. Приложу все усилия, чтобы получить возможность расспросить тебя о причинах, по которым засел ты на этой крыше. И пленку отберу обязательно. Вот только скорее бы прошло головокружение.

Осторожно, не торопясь, я добралась до двери и ввалилась в комнату, зацепив и наполовину сорвав с багетки тюль. Прошлепала в ванную, открутила воду и долго хлебала ее большими глотками. Это сильно помогло мне — вернуло силы настолько, что я даже причесалась, рассмотрела в зеркале свое лицо и оценила его бледность. Глубоко подышала и взяла себя в руки, так что в кроссовки воткнула ноги уже без всяких проблем и, не забыв пояс с сумкой, ключи и деньги, выскочила в коридор. Дверь запирать не стала, пожалев и без того драгоценное время, защелкнула только на язычок французского замка. Надеюсь, во второй раз за сегодня в квартиру не полезут.

Взломщик, значит? Взломщик и подпиленные перила на балконе? Ах ты, дьявол!

Глава 2

Олеговна все еще сидела с подругами у подъезда. На меня, спотыкающуюся, с мокрыми после водопоя волосами, они воззрились с удивлением, даже спросили что-то, но не до них мне было. Изо всех сил стараясь не производить впечатления пьяной, я прошествовала к машине, оставленной, слава богу, прямо посреди двора. Попадая ключом в прорезь замка дверцы, всерьез подумала о хорошем глотке горячительного и пожалела, что не додумалась до этого раньше. Ничего, что приходится садиться за руль. После ста граммов коньяка сейчас я чувствовала бы себя только уверенней.

На улицу я выехала осторожно. Обогнула дом и притормозила неподалеку от поворота. Дорога из нашего многоэтажного лабиринта здесь одна, и этого места не миновать ни конному, ни пешему, если, конечно, пеший не предпочтет тропинок по задворкам. Но их знать надо. Покушение с балконными перилами, подпиленными перед самым моим приходом, было подготовлено со вкусом, но наспех, и запасные пути отступления вряд ли намечены. Да и кто подумает, что молодая бабенка, только что висевшая над пропастью на одной руке, уже через десяток минут будет сидеть в засаде, карауля обидчиков.

Вот только укараулить бы!

Вспомнила я о косынке, с месяц, не меньше, валявшейся скрученной в узел в бардачке. Вовремя вспомнила и поблагодарила себя за забывчивость, за то, что не удосужилась прибрать ее на место или выбросить, на худой конец. Достала, раскрутила — мятая. Повязала ее на голову по-пиратски — узлом сбоку. Не ахти какое изменение внешности, но это сейчас все, что в моих силах. Глянула назад, на то место, откуда должен появиться фотограф — пешком или на машине. Стоит помолиться о том, чтобы он уже, пока я копалась, не миновал этого места и не стал ветром в поле.

Нет, но какая наглость все-таки! Вломиться в квартиру через запертую дверь и подпилить балконное ограждение. Это покушение, без всяких сомнений. Причем довольно изощренное покушение. Тот, кто это проделал, сейчас может быть за тридевять земель и чувствовать себя вполне спокойно, потому что, кроме Олеговны, запомнившей из характерного лишь то, что усишки у взломщика пробиваются, опознать его никто не может. Словом, ищи ветра в поле! Если он успел завеяться.

Но кто?.. Один из старых, в прошедшие времена пострадавших от меня недругов, всплывший в нашей проруби, вернувшись из других городов и весей или мест не столь отдаленных? Вопросы без ответа. Пока. А вот фотограф, черт! Еще один архивариус? Или у меня крыша поехала от происшедшего? А что, вполне может быть. После такого не в машине сидеть, трясясь от не прошедшего еще мандража, а в постель — одуревать от лошадиной дозы успокоительного!

Не-ет! Не по мне! Мне бы сейчас кого за кадык взять покрепче да подержать подольше — подействовало бы лучше любых таблеток.

Где гарантия, что фотограф — не участник состоявшегося спектакля? Нет такой гарантии.

Я сжала пальцы кончиками вместе.

За кадык его! У-у-ух, лихорадка!

А я-то думала, что сейчас у меня нет активных врагов. Есть? Конечно! Но я их не знаю, и это страшно. Есть два выхода: бежать, скрываться и выжидать, пока ситуация не разрядится сама собой, или лезть на рожон, действовать активно, нагло и неожиданно для противника, пока он не раскроется. Я выбираю второе. Недаром тарасовские бандиты называют меня Ведьмой.

Вот они!

По улице, с той стороны, с какой я и ожидала, выползла, покачиваясь на асфальтовых рытвинах, машина. Приметная машинка. Старенький «жигуль», облезлый, весь в пятнах незакрашенной грунтовки. Внутри двое. Пассажир тетешкает на руках большой фотоаппарат с телеобъективом. Сволочь! Вам, ребята, на такой машине от моей «девятки» не спастись.

Я не стану телом преграждать вам дорогу, доставать по одному и бить лбами об асфальт. Не рехнулась еще. Поедем, куда вам хочется, подождем удобного момента для выяснения отношений. Все-таки нет уверенности, что вы имеете отношение к моей гимнастике на балконе. Как нет и гарантии, что непричастны к ней. Но боюсь, не удержаться мне от грубости, когда буду вас расспрашивать.

Пропустив их вперед на полсотни метров, двинулась следом. Теперь, даже если они скроются, я знаю их машину вместе с номерами. А она их собственная. Угнанную и вообще чужую так бережно вести не будут.

Постаравшись успокоиться окончательно, унять дрожь в руках и не обращать внимания на побаливающее плечо, я ехала за «жигулем», временами приближаясь к нему настолько близко, что можно было ясно различить каждый жест сидящих в нем и оживленно беседующих людей. Ах как хотелось принять участие в их беседе! Или потолковать хотя бы с одним, по душам. Я надеялась, что такая возможность представится и, как оказалось, надеялась не зря.

Они кружили по центру, на первый взгляд совершенно бесцельно, проезжая по одним и тем же улицам дважды. Не ехали, а разговаривали на ходу. Оживленно обсуждали нечто чрезвычайно интересное для обоих. Но не до бесконечности же можно болтать?!

Они вскоре остановились неподалеку от главпочтамта. Прекрасно. Улица тихая, малоезжая, вполне подходящая для знакомства.

Для того чтоб остаться в машине, не поспешить к ним, ставшим теперь вполне досягаемыми, потребовалось усилие. Через короткое время водитель покинул облезлый экипаж и, оставив фотографа в одиночестве, направился к перекрестку, ко входу в здание почты.

«Звонить пошел, — так я определила для себя его цель, — отчитаться перед работодателями о результатах?»

Времени до его возвращения не могло быть много, и следовало воспользоваться им с наибольшей эффективностью.

Без резких, привлекающих внимание движений, лениво даже, я выбралась наружу, заперла машину и, укладывая ключи в сумку на поясе, неторопливо двинулась к «Жигулям». Но все эти уловки оказались тщетными, потому что фотограф смотрел на меня, не отрываясь, с того момента, как остался в одиночестве. Узнал, наверное, свою фотомодель. Поэтому подошла я к их машине с его стороны.

Приоткрыв рот, он смотрел на меня широко распахнутыми от удивления глазами. Обычное лицо, бледноватое, правда. Темные волосы, короткая стрижка. Галстук на белой рубашке. Вместо спортивных штанов — серые брюки. Гладко выбритое лицо и никаких усишек. А у второго? У того, что на почту пошел?