Читать книгу "Бойтесь напуганных женщин - Лариса Кондрашова"

Но Костя Бриз упрямый, ему не понравилось терпеть обвинения в голословности.

— Ах так? — сказал он и добавил: — Вызываю вас всех на соревнование! Кто вырастит виноград лучше моего…

— Как же ты определишь, лучше или хуже? — выкрикнул кто-то.

— Хорошо, уточняю: кто вырастит виноград с гроздью больше моей хоть на десять граммов, заплачу за каждую по двести рублей!

Хотел сгоряча сказать по тысяче, да по-быстрому подсчитал, что с таким соревнованием может и в трубу вылететь.

Все так и ахнули.

— Само собой, на это время потребуется. Встретимся через три года.

— За три года много воды утечет, не так ли? — заметил под общий смех голос из толпы.

— Они пройдут гораздо быстрее, чем вам кажется… Вон за границей один парнишка двадцати восьми лет на миллион долларов поспорил кое с кем, что доживет до ста лет. То есть он со своей стороны вложил в котел миллион, а противная сторона поставила один к десяти. Значит, если доживет, десять миллионов получит!

Почему-то странное пари молодого человека из-за границы всех убедило, а трое мужчин с Костей поспорили. Точнее, заключили пари.

К слову сказать, полгода уже прошло. На днях Костя свои элитные саженцы выкопал и на шпалерах лозу развесил.

Народ за забор к нему поглядывает. Впрочем, Костя особо не таится, но тоже свои секреты имеет. Например, чем собирается виноград опрыскивать, когда пасынковать — мало ли у виноградаря секретов! Недаром ведь спорил, значит, что-то такое знает, что дает ему уверенность в своем успехе…

Эту историю скороговоркой рассказывала подруге Тоня, накрывая на стол. О своей жизни за эти полтора года она не говорила — кто же станет излагать целую жизненную историю на ходу? Впрочем, как и спрашивать о том же у Надежды. Похоже, обе они потерпели крах в личной жизни.

Ну если и не крах, то облом, после которого далеко не все поднимаются, чтобы встать и идти дальше. Многие так до старости и валяются сломленные, ни на что не годные. Разве что причитают: вот если бы не случилось того-то, вот если бы не помешал тот-то!..

— Что, подружка, похоже, мы с тобой приплыли? — спросила ее Надя, когда Антонина ненадолго замолчала, сделав вынужденную паузу в своем веселом рассказе.

Она выходила на кухню, а когда вернулась в гостиную, подруга и встретила ее этим не слишком оптимистическим вопросом.

— Можно даже уточнить: плыли к разным берегам, а приплыли к одному.

— Так… — Тоня сделала паузу и некоторое время смотрела на Надежду. — Предупреждаю сразу: если ты приехала ко мне ныть и ждать, что я тебе стану слезы утирать, то ты ошиблась.

Надя вздрогнула и испуганно посмотрела на нее. Тоня усмехнулась про себя: «Что, не нравится? Да, я другая стала. Можешь тосковать по прежней пугливой и слезливой, подходящей к своей кличке, изысканной и манерной Тато!» Как сказал один знакомый Тонин поэт: «Нет ее на свете, умерла, я иду завесить зеркала…»

Антонина Титова, работница совхоза «Элита» с окладом четыре тысячи рублей, ничем не напоминает Тонечку Титову, по мужу Страхову. Хоть она все не могла собраться и официально развестись, но всех уже оповестила, что фамилия у нее другая. Надя пока об этом не знает. Да и разве словами все опишешь? Это надо увидеть. Почувствовать. Человек изменился, и этим все сказано!

— Но, Тато, я вовсе не слезы приехала лить, а скорее спрятаться.

— Спрятаться? От своего американского мужа? Разве в нашем родном городе не нашлось для тебя укромного местечка?

— Вообще-то я подумала… Я считала, что мы с тобой подруги, или я ошиблась?

— Подруги-подруги… — задумчиво проговорила Тоня. — Знаешь, как смешно слышать это твое Тато… Здесь меня зовут просто Тоня или даже Тося.

— Вообще-то это твое Тато, — с нажимом поправила Надя. — Разве не так называл тебя любимый муж Михаил?.. Так вот, чего, подумала я, торчать в городе, где у меня нет человека, способного понять и посочувствовать, а здесь ты так уютно устроилась! Я, наверное, могла бы прожить всю жизнь в таком тихом месте, занимаясь, к примеру, выращиванием цветов…

В ее голосе послышалась увлеченность.

— Подумать только, — удивилась Тоня, — не так давно тебя все раздражало в нашем городе, который ты называла городишком, а людей — людишками… И это в городе с почти миллионным населением!

— Глупая была. Когда постранствуешь, воротишься домой… Классик правильно говорил.

Обе они изменились. И теперь не только Наде, но и Тоне придется кое в чем узнавать подругу заново.

— Давай-ка садись за стол. Вчера, как чувствовала, сходила в магазин, разжилась вырезкой. Тут же котлет из нее наделала и в морозилку! Подумала, мало ли кто в гости забредет… Сейчас мы для начала по пять капель коньячку тяпнем, пока котлеты прожарятся.

— Коньячку? — несколько растерянно переспросила Надя. — Раньше, встречаясь, мы с тобой шампанское пили… Ой, я же его из сумки так и не вынула. Придется теплое пить.

— Коньячку, я сказала, — повторила Тоня. — С какой целью, ты говоришь, прибыла? Для реанимации? А у нас в реанимационной только сильнодействующие средства!

Этакая она бравая, самой нравилось вот так, по-гусарски. Лихо. Мол, смотри, как может человек измениться. От той, былой, Тони почти ничего и не осталось.

— Ты, случайно, пить не начала? — обеспокоилась Надя. — А то я знаю случаи, когда от стресса женщины запивали так, что потом не могли остановиться.

Иными словами, если ты думаешь, будто твоему залихватскому жесту удивятся или кто-то ахнет от восторга, не спеши радоваться. Это может иметь просто-таки вульгарное объяснение.

— Я похожа на алкоголичку? — с некоторой обидой спросила Тоня.

— Не похожа. Прости, если я тебя обидела подозрением. Но какая-то ты не такая…

Вот оно, начинается! Взаимное узнавание спустя столько лет крепкой дружбы.

Надя все же достала из сумки шампанское и отдала вместе с пакетом, который оказался притороченным к дорожной сумке.

— Это я уже у нас в городе купила, когда на такси пересаживалась. Кстати, возле дома твоих родителей, в супермаркете. Вдруг, думаю, приеду, а у тебя в холодильнике шаром покати.

Тоне опять показалось, что подруга споткнулась, говоря о доме родителей.

— Ты никого из знакомых не встретила? Только к моим родителям заехала и сразу ко мне? — спросила она.

— А кого я могла встретить? В таком темпе к тебе летела! Ты что, меня в чем-то подозреваешь?!

Прежде Надежда всегда начинала нападать, если не хотела в чем-то признаваться. Хотя, с другой стороны, может, Тоня становится излишне мнительной. Да и что ей за дело? Не хочет говорить и не надо! Мало ли какие у нее могут быть тайны. Если и в самом деле только приехала…

Она быстро нарезала хлеб и вернулась за стол, сервированный на двоих.