Читать книгу "Юджиния - Александр Минчин"

— Я вам благодарен, сэр.

— До свидания.

На сей раз он вышел из двери.

Теперь они ездили в школу каждый день. И по мере увеличения этих странно похожих дней, расписание его жизни установилось.

В восемь он был «уже у них и отказывался от предложенного кофе, который вообще не пил. В восемь пятнадцать они выезжали из дома, безмолвного и, казалось, пустого (кроме слуг). А через полчаса у нее начинались занятия. Отрезок времени между началом и концом занятий он проводил по-разному и иногда должен был звонить матери Юджинии, Клуиз, если накануне она предупреждала его, что собиралась куда-либо ехать и ей нужен шофер. Сцена обнажения ног больше не повторялась, жалованье он получал точно в срок. И часто подсознательно, под самой коркой, взвешивал, что все-таки дороже для него: деньги или ноги. И по-всякому получались ноги (они были сильные и красивые), он был рад этому. Что есть деньги? Дымка, пыль, мишура. Да, но без них — умирают и перестает работать не только подсознание (в котором были ее ноги), но и сознание. Так что приходилось жить сознанием.

Сначала Юджиния не обращала на него никакого внимания. Он возил ее уже второй месяц. И терпеливо ждал в окрестностях школы, читая книгу. Пока они ехали, она смотрела в зеркало, приводила себя в порядок и, как он понял, хотела кому-то понравиться.

Первый раз она обратилась к нему, когда он читал Тургенева.

— Что это такое? — чуть ли не по слогам спросила.

Он достаточно вразумительно ей ответил, предварительно подобрав слова и понятные обиходные выражения: что это лучшие повести Тургенева — «Вешние воды» и «Первая любовь», которые он перечитывает снова.

— Зачем? — с американской непосредственностью и влитой в кровь любовью к рациональности спросила она.

На это он не нашел что ответить. Даже не пытаясь подобрать фразы.

И первый разговор окончился.

Она всегда носила туфли-лодочки на достаточно высоких каблуках, и Александр не понимал, зачем ребенку так мучиться.

Повернув голову, он безразлично смотрел, как, возвращаясь из школы, она приближается к машине, переступая своими стройными ногами (мамин подарок). И, едва усевшись, сразу сбрасывала шпильки, задирая ноги на сиденье и подбирая их под себя.

Александр неожиданно поймал ее взгляд, с интересом смотрящий на него в зеркальце заднего вида.

На половине пути Юджиния сказала:

— Можем мы остановиться выпить кофе?

— Дома, — ответил он, памятуя указ мистера Нилла, создавшего прекрасную дочь и его единственную зарплату.

Она глядела с неприязнью, интерес уже пропал. Так как она была девочка, заканчивающая начатое, то на второй день раздался тот же самый вопрос:

— Можем мы остановиться выпить кофе?

Он не хотел больше, чтобы она глядела с неприязнью, ему почему-то было жалко ее и ее жизнь (хотя жалеть ему нужно было себя и свою жизнь). И он остановился. Они зашли в бар в смешанном районе, на который указала Юджиния. Ей понравился пингвин на вывеске, ей вообще нравились животные. И он улыбнулся, вспомнив, как назвал ее про себя б е л$7

В полутемном баре он сначала ничего не разглядел со света, и подошедшая девочка указала им на стол, спросив предварительно что-то. Юджиния ей ответила.

Он посмотрел на нее, она сосредоточенно раздумывала, съесть ли ей сырный торт с клубникой или черникой. И еще — будет ли это заметно дома, если она откажется есть свой положенный десерт после обеда. Обед был святое для семьи. И на него не надо было посягать. Она остановилась на вишневой начинке.

Александр поймал себя на мысли, что впервые сидит с дочерью мистера Нилла. Это было странное и неудобное чувство. Она взглянула на него. Александр относился к ней как к неодушевленному предмету, на который ему не положено смотреть и который ему положено возить. Ни чувств, ни эмоций по отношению к Юджинии у него не было. Она была дочь платившего и кормившего его. И он знал — чем дальше и независимей будет он, исполняя роль подчиненного, а не равного, тем дольше ему будут платить и его будут кормить, тем больше времени будет у него для творчества.

Юджиния смотрела в принесенную чашку кофе и, казалось, пыталась там что-то высмотреть. Высмотрела и отправила назад. Конечно, не твой дом, где посуду моют дважды в двух водах после каждого обеда.

Он потянул сок, потом отбросил дурацкую трубочку, которую не любил.

— Почему ты не заказал себе торт? У меня есть деньги.

Ему вдруг понравился этот человечный вопрос и что она его спросила как равного. Он улыбнулся.

— Я не ем десерт, я не люблю сладкое. Там, где я раньше жил, такое ели только по праздникам, а не каждый день.

— Расскажи мне о Тургеневе, — вдруг попросила она.

Он задумался на секунду, ему неожиданно стало интересно, и начал:

— Был прекрасный образованный молодой человек Санин. И вот, находясь в Германии, он встретил и влюбился в итальянку Джемму, девушку неописуемой красоты. Они собирались пожениться, но для этого нужны были деньги. В России у него было небольшое имение, которое он решил продать, чтобы поселиться с Джеммой в немецком городке, расширить их торговлю — у ее семьи была итальянская кондитерская, — нажить капитал, а там что жизнь покажет. Он был влюблен и счастлив, а когда влюблены и счастливы, не думают о далеком будущем. Думают о настоящем. Он едет в Россию, и судьба сводит его с графиней Полозовой, которая была замужем за школьным другом Санина. Наследница большого капитала и богатая помещица. Это была роковая женщина, и в Жизни влюбленного в Джульетту Ромео ей предстояло сыграть главную роль. Как-то за обедом Санин упоминает о своем имении, и Полозова говорит, что с удовольствием купит его, если он даст ей день или два сроку на обдумывание и подготовку дела. В обмен он должен будет провести эти пару дней, развлекая ее. Он не знал, что у Полозовой уже был план.

Потом была поездка в лес. Потом одинокая избушка. Гроза и ожидающие своих уединившихся седоков лошади. Следующие поездки. Потом были два года, которые он ездил с ними — третьим — в Париж, из Парижа, снова в Париж, путешествуя на положении неизвестно кого, выполняя все ее прихоти и капризы. И забытая Джемма.

Санин был слабым человеком, к тому же так сильно и невероятно он увлекся первый раз в жизни.

А после всего — грустное одиночество в России, ненависть к себе и мечты о невинной Джемме. Одинокая старость.

Так прошла бездарно, бесполезно жизнь незаурядного человека.

И все-таки под конец своей жизни, в последние дни он решает найти Джемму, узнать, что случилось с ней т о г д а, сорок лет назад. Он оставляет все и едет в Германию. И чудо — след ее отыскивается. Он узнает, что она живет в Америке, и пишет ей письмо. Еще одно чудо, в которое он не верит: она отвечает на его письмо. Джемма пишет, что у нее несколько детей, одна из дочерей вот-вот венчается, прекрасный муж, их семья одна из самых уважаемых в Нью-Йорке. Она ни в чем не винит его. Надеется, что и его жизнь сложилась хорошо… Но она помнит их любовь.