Читать книгу "Все учесть невозможно - Марина Серова"

Про измену он произнес голосом, полным скорби. Такой глубокой, что казалось, его душа сейчас разорвется от осознания этого печального факта.

— Что за вещица? С родственниками и друзьями легче разбираться, когда знаешь, что они скоммуниздили.

— Сейчас.

Он взглядом приказал церберу покинуть помещение.

— Дискета, Таня. Такая вот малость. И когда вы ее найдете, постарайтесь не любопытствовать, что на ней записано. Очень постарайтесь…

Он смотрел на меня улыбаясь. Но его глаза оставались серьезными. И, черт бы его побрал, в них явно присутствовала угроза.

«Не садись на пенек, детка, не ешь пирожок. Дядя Гена придет и устроит тебе большой пионерский слет по всем правилам».

— Чтобы вам не было скучно, — опять растянул он губы в улыбке, — я решил предоставить вам помощницу. Нашу юристку.

Он нажал на кнопку, и дверь открылась. Цербер застыл по стойке «смирно», и в комнату вошла она.

У меня начала медленно отвисать челюсть. Не потому, что появившаяся на пороге фемина была очень уж нестандартной. Нет, наоборот, она была вполне стандартной. Даже красивой. Только мне почему-то стало нехорошо. Слишком холодные глаза скользнули по мне с этаким равнодушным презрением, и слишком величественная улыбка слегка раздвинула ее губы.

Моя будущая помощница щелкнула каблучками и вытянулась на пороге, ожидая дальнейших распоряжений.

— Познакомьтесь — это Татьяна. Это Ирина. Надеюсь, девочки, что вы не будете ссориться.

Мы смерили друг друга взглядами и сдержанно кивнули.

Особенной симпатии между нами не возникло.

— Теперь я предоставляю вас друг другу. Обсудите план действий и начинайте. Кстати, Танечка, не обессудьте, но Ирина теперь постоянно будет с вами. Для вашей безопасности.

Вот кошмар-то!

— Она что, будет жить в моей квартире? — поинтересовалась я.

— А кто вам сказал, что вы будете жить в вашей квартире? — добродушно расхохотался Халивин. — Нет, моя хорошая. На какое-то время вам придется воспользоваться нашим гостеприимством.

«Приехали», — подумала я, чувствуя, как все мои надежды на быстрое освобождение тают в воздухе. Сопротивляться, судя по решительному виду моих тюремщиков, было абсолютно бесполезно.

— Я привыкла к повышенному комфорту, — сообщила я.

— Не беспокойтесь, такой комфорт будет вам предоставлен.

Я с тоской посмотрела на все еще зажатый в руке кетчуп. Сейчас я считала его причиной всех моих несчастий. «Проклятый, — подумала я, вертя его в руке. — Какую злую шутку сыграло со мной чревоугодие!»

Кажется, они решили, что я собираюсь швырнуть в них эту несчастную бутылку, потому что Ирина озабоченно взглянула на кетчуп, потом на своего партайгеноссе, и он заерзал в кресле.

Я не выдержала и рассмеялась. Ирина нахмурилась.

— Ну, ладно, — сказала я. — Так и быть. Я у вас побуду. Но совсем немного. И помните — я чрезвычайно капризна в своих желаниях.

С этими словами я поднялась. Гордо вскинув голову, пошла к выходу.

«Главное, Танька, не показывать им свой страх, — сказала я себе. — И мы непременно выкрутимся. Вот увидишь».

* * *

Да уж… Умение вляпываться в истории у меня удивительное… Интересно, почему это я до сих пор ни разу еще не проваливалась в канализационный люк?

Мы все шли и шли по анфиладе коридоров, сменяющих друг друга. Моя молчаливая «помощница» явно не была настроена на доверительные разговоры. Я же рассматривала ее, поскольку мне было интересно понять, что же задвинуло ее в этакую компанию. Конечно, своим каменным лицом она напоминала статую Афины Паллады, но в целом — девушка как девушка. Стройная. Со светлыми волосами. Костюм, правда, чересчур строгий. Я бы поменяла на джинсовый. Но — кому что нравится. «Может, у них мода такая», — вспомнила я слова героя «Ассы».

Наконец Ирина остановилась и картинным жестом благодетельницы распахнула передо мной дверь.

— Какая классная камера, — причмокнула я, — это у вас люкс?

Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— Располагайтесь, — произнесла она тихим равнодушным голосом. И исчезла.

Но перед этим предусмотрительно закрыла дверь на ключ.

— Ну, Таня, мы одни, — сказала я себе, плюхаясь на кровать, такую огромную, что становилось непонятно, зачем мне одной столько места. Или подлый Халивин тешит себя надеждой оказаться рядом?

Теперь можно было подумать, в какую грязную лужу мы вляпались и как нам отсюда выбираться. Но чем больше я думала, тем печальнее становилось на душе. Анализируя ситуацию, не всегда находишь выход. Пока я его не видела.

Пока я видела перед собой комфортабельную тюремную камеру, оснащенную по последнему слову импортной техники и меблированную в лучших «новорусских» традициях.

И от этого меня тошнило. Я закрыла глаза. «Ну, кавказская пленница, — спросила я себя, — что делать-то будем?»

Ждать, чего же еще? Ждать удобного момента, чтобы дать этой выдре в строгом костюме под дых и удрать. Не могу же я вести расследование отсюда! Я же не Ниро Вульф, черт бы их всех тут побрал…

Сама не помню, когда я заснула. Я просто начала проваливаться в черную яму. Как в трубу. Мимо меня пролетали бутылки с «Балтиморовским» кетчупом, и все они норовили упасть мне на голову.

Глава 3

Я проснулась от стука в дверь. «Господи, — подумала я, просыпаясь с головной болью, — почему они так ломятся ко мне? Дайте же мне поспать, черт бы вас побрал!»

Потом я услышала гулкие шаги, и кто-то громко произнес:

— Ирина Анатольевна, дайте ключ, пожалуйста…

Ответ я не слышала. Я открыла глаза и подскочила. И где же это я нахожусь? Незнакомая комната. Голова болит, и эта боль отдается в глазных яблоках.

События вчерашнего дня встали перед моим внутренним взором, и я застонала. Ну конечно… С ненавистью посмотрела на раскошную мебель и на эту идиотскую запертую дверь.

Кстати, она начала медленно открываться. Сначала появился поднос, на котором были разложены свежие экзотические фрукты, потом нарисовалась фигура невысокого парня. Он бросил на меня взгляд исподлобья, равнодушно скользнув по моей фигуре. Впрочем, в области декольте его взгляд задержался, и он фыркнул, подобно рассерженному коню.

— Завтрак, — холодно проронил парень.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

Он продолжал хмуро разглядывать меня. И не спешил уходить.

— Я не могу есть, когда на меня смотрят, — сказала я, чувствуя, как поднимается в моей душе злоба. Кто дал ему право стоять и пялиться на меня этими белесыми глазками?

— Потерпишь, — бросил коротышка, скрестив руки на груди.