Читать книгу "Коронация, или Последний из романов - Борис Акунин"

Кстати о часах. Я насчитал в доме девятнадцатьнапольных и настенных, и все шли вразнобой. Решил, что часы заведу сам – этодело требует аккуратности и точности. Хороший дом, содержащийся в идеальномпорядке, всегда видно по тому, одинаковое ли время в нем показывают часы вразных комнатах. Это вам скажет любой опытный дворецкий.

Телефонный аппарат я обнаружил только один, вприхожей, и велел провести еще две линии: одну в кабинет Георгия Александровичаи другую ко мне в комнату, поскольку наверняка придется без концапереговариваться с Александрийским дворцом, генерал-губернаторским домом иДворцовым управлением.

Но предварительно следовало решить, кого кудапоселить, и над этим пришлось основательно поломать голову.

В доме на обоих этажах насчитывалосьвсего-навсего восемнадцать комнат. Просто не представляю, как бы всеразместились, если бы с нами была великая княгиня с остальными детьми и двором.Сомов рассказал, что семье великого князя Николая Константиновича на восемьавгустейших особ и четырнадцать человек свиты, не считая прислуги, выделилиособнячок в пятнадцать комнат, так что придворным пришлось селиться по трое, ато и по четверо, слуг же и вовсе разместили над конюшней! Ужасно, хоть НиколайКонстантинович по старшинству и ниже Георгия Александровича на две ступени.

Некстати было то, что его высочество пригласилна коронацию своего приятеля лорда Бэнвилла, который ожидался с берлинскимпоездом ближе к вечеру. Англичанин, слава богу, был холост, но все равноследовало оставить для него две комнаты: самому лорду и его дворецкому. И тутуж не приведи господь опростоволоситься. Знаю я этих английских батлеров, онибаре почище своих лордов. Особенно мистер Смайли, который состоял при егосветлости. Надутый, чванный – достаточно я налюбовался на него в прошлом месяцев Ницце.

Итак, бельэтаж я отвел для августейшейфамилии. Две комнаты окнами на парк и царский дворец Георгию Александровичу –это будет спальня с кабинетом. На балкон поставить кресло, столик и коробку ссигарами; на окно, выходящее в сторону Александрийского дворца, пристроитьподзорную трубу, чтобы его высочеству было удобнее наблюдать за окнамивенценосного племянника. Ксении Георгиевне – светлую комнату с видом на реку,это ей понравится. Рядом – горничную Лизу. Павла Георгиевича в мезонин, онлюбит быть на отдалении от прочих членов семьи, опять же туда ведет отдельнаялестница, что удобно для поздних возвращений. Эндлунга – по соседству, в бывшийчулан. Невелика птица. Перенести кровать, на стену ковер, на пол медвежьюшкуру, и не видно будет, что чулан. Маленького Михаила Георгиевича – впросторную комнату окнами на восток. В самый раз для детской. И рядом оченьславное помещеньице для мадемуазель Деклик. Я распорядился поставить туда букетколокольчиков, это ее любимые цветы. Последнюю из комнат бельэтажа отвел подмалую гостиную для мирного досуга в кругу семьи, если, конечно, в этисумасшедшие дни выдастся хоть один свободный вечер.

Внизу два самых больших помещения естественнымобразом превратились в главную гостиную и столовую, две комнаты поприличней яприготовил для англичан, одну взял себе (маленькую, но расположенную встратегически важном месте, под лестницей), ну а уж прочей прислуге пришлосьустраиваться по нескольку человек. A la guerre comme a la guerre или, говоряпо-русски, в тесноте, да не в обиде.

В целом получилось лучше, чем можно было быожидать.

Дальше начались хлопоты по распаковке багажа:платий, мундиров и костюмов, столового серебра, тысячи всяких мелких, носовершенно необходимых вещиц, при помощи которых любой сарай можно превратить вприличное и даже уютное пристанище.

Пока московские носили сундуки и коробки, яприсматривался к каждому, чтобы определить, кто чего стоит и на каком местеможет быть использован с наибольшей пользой. Главный талант любогоначальствующего лица состоит именно в этом: определить сильные и слабые стороныкаждого из подчиненных с тем, чтобы использовать первые и оставлять нетронутымивторые. Долгий опыт руководства большим штатом работников научил меня, чтолюдей вовсе бездарных, ни к чему не способных, на свете очень мало. Любомучеловеку можно сыскать применение. Когда кто-нибудь в нашем клубе жалуется наникчемность лакея, официанта или горничной, я про себя думаю: эх, голубчик,плохой ты дворецкий. У меня все слуги со временем становятся хороши. Надо чтобыкаждый любил свою работу – вот и весь секрет. Повар должен любить стряпню,горничная – делать из беспорядка порядок, конюх – лошадей, садовник – растения.

Высшее искусство настоящего дворецкого –досконально разобраться в человеке, понять, что он любит, ибо, как ни странно,большинство людей не имеют ни малейшего понятия, к чему у них склонность и вчем их дар. Бывает, приходится пробовать и так, и этак, прежде чем нащупаешь.

Тут ведь дело не только в работе, хотя и это,конечно, важно. Когда человек занимается любимым делом, он доволен и счастлив,а если все слуги в доме покойны, радостны и приветливы, от этого возникаетсовершенно особенная обстановка, или, как теперь говорят, атмосфера.

Нужно непременно поощрять и награждатьподчиненных – но в меру, не просто за добросовестное исполнение обязанностей, аза особенное усердие. Наказывать тоже необходимо, но только справедливо. Приэтом следует доходчиво объяснять, за что назначено наказание и, разумеется, онони в коем случае не должно быть унизительным. Еще раз повторю: если подчиненныйне справляется со своей работой – виноват в этом начальник. У меня в Фонтанномсорок два человека, в Царском четырнадцать, и еще в Крыму двадцать три. И всена своем месте, уж можете мне поверить. Сам Пантелеймон Кузьмич, дворецкий еговысочества великого князя Михаила Михайловича-старшего, не раз говорил мне: «Вы,Афанасий Степанович, настоящий психолог». И не гнушался у меня совета спроситьв особенно трудных случаях. Например, в позапрошлый год в Гатчинском дворцепопал к нему в штат один младший лакей – слов нет, до чего бестолковый.Помучился с ним Пантелеймон Кузьмич, побился, и попросил меня присмотреться:дубина из дубин, говорит, а прогнать жалко. Я взял парня – захотелось блеснуть.В столовой оказался негоден, в гардеробной тоже, в кухне тем более. Однимсловом, как говорят в народе, крепкий орех. А как-то раз гляжу – сидит он водворе и через осколок стекла на солнце смотрит. Стало мне любопытно.Остановился, наблюдаю. И так он с этим стеклышком возился, будто ему досталсякакой бриллиант бесценный. То подышит на него, то рукавом потрет. Здесь меня иосенило. Поручил ему в доме стекла протирать – и что вы думаете? Засияли моиокна, как горный хрусталь. И подгонять парня не нужно было, так с утра довечера и полировал стеклышко за стеклышком. Теперь он лучший мойщик окон вовсем Петербурге, у Пантелеймона Кузьмича дворецкие на него в очередьзаписываются. Вот что значит нашел человек свое призвание.

Только я завел в доме часы, только слугивынесли из последней коляски последнюю шляпную коробку, как пожаловалианглийские гости, и тут меня ожидал пренеприятный сюрприз.