Читать книгу "Все против короля - Марина Серова"

– Но у меня уже путевка на руках, – соврала я.

– Ничего с тобой не случится, если выйдешь на денек на завод, – заявила Аронкина. – Обстоятельства настойчиво требуют твоего присутствия. Или мне тебя приказом отзывать? Будешь догуливать отпуск зимой!

– Хорошо, я выйду завтра на работу, – согласилась я, выбрав из двух зол меньшее.

«Красный Октябрь» работал в своем привычном ритме. Только в новом цеху так и не было запущено оборудование. Работы, которая настойчиво требовала моего присутствия на заводе, я не нашла. Мне даже показалось, что Аронкина отозвала меня из отпуска по вредности своего характера. Около десяти утра дверь моего кабинета неожиданно отворилась и перед моим взором предстала, заслоняя собой весь дверной проем, начальница отдела кадров.

– Полина Андреевна, вы, конечно, сейчас в отпуске, но тем не менее вас тоже это касается, – начала она без всякого приветствия и даже строжайше пригрозила мне пальцем.

Удивившись, я спросила:

– Надежда Степановна, что именно меня касается?

– Не умничай, Казакова! Собрала во время церемонии открытия вокруг себя толпу и устроила юридическую консультацию. Ой, доиграешься, Полина! – Кадровичка не только перешла на «ты», но и назидательно покачала головой.

– Полина Андреевна, – поправила я ее с чувством собственного достоинства.

– Значит, так, – Аронкина уперла руки в бока и уставилась на меня тяжелым испытующим взглядом. Она думала, что этот взгляд парализует мой острый язык. Как же она не отгадала! Мне было не страшно, а смешно, потому что я представила ее в нелепой клоунской одежде с красным поролоновым шариком на носу и кудрявыми рыжими волосами. – Ты чего лыбишься? Я как-то смешно выгляжу, да?

Я пожала плечами и напомнила:

– Надежда Степановна, вы хотели мне что-то сказать, даже из отпуска вызвали ради этого. Я вас слушаю.

Большинство сотрудников завода в присутствии Аронкиной мгновенно напрягаются, теряют дар речи, а если и говорят, то совсем не то, что думают. Такая реакция была в какой-то степени оправданной. Во-первых, будучи начальником отдела кадров и женой двоюродного брата генерального директора, она обладала определенными властными полномочиями. Во-вторых, у нее были внушительные габариты, которыми она просто задавливала. Когда надвигается этот центнер с лишним живой массы, многие сразу же капитулируют. Я же хоть и весила вдвое меньше ее, но никогда не страдала пониженной самооценкой. Надежда Степановна закрыла дверь и прошла в кабинет.

– Полина Андреевна, дело в том, что у нас каждый рабочий мнит себя детективом, выдвигает свои версии случившегося. Завод бурлит разными слухами, словно долина гейзеров. Это ненормально, даже аморально. Так вот, я хочу вам сказать, что все эти слухи надо пресекать в корне. Вы меня понимаете?

– Знаете, Надежда Степановна, я предпочитаю пользоваться исправным телефоном, а не испорченным.

– Что? – Аронкина вылупила на меня свои маленькие, глубоко посаженные глазки. – А, ну да, я поняла. Это – аллегория, испорченным телефоном обычно называют сплетни. Красиво сказано, очень красиво. Ну конечно, вы же умная, образованная девушка, юрист по профессии... Но ведь расследование причины ЧП не входит в ваши должностные обязанности, не так ли?

– Да, не входит, – согласилась я. – Но когда писали мою должностную инструкцию, то, наверное, не думали о том, что на заводе возможны катастрофы. Или вы меня как раз для расследования пригласили?

Кадровичка впала в ступор, но потом заставила себя растянуть рот в бледном подобии улыбки. Правда, она не оживила ее лицо, а сделала его каким-то «деревянным». Я вообще впервые видела, как Аронкина улыбалась. У нее всегда было одно и то же суровое выражение лица, вызванное критическим отношением к окружающим. После некоторой паузы она наигранно воскликнула:

– Ой, Полина, ну какая ты шутница! Жаль, что мы с тобой никогда раньше вот так близко не общались, очень жаль. Но ты приходи ко мне в любое время, поболтаем за чайком.

Это предложение меня удивило. Наверное, осознав, что давить на меня бесполезно, Надежда Степановна моментально перестроилась и отказалась от ультимативной формы общения. Но даже вежливость бывает колкой, когда так нарочито подчеркивается.

– Вы меня на чаепитие домой к себе приглашаете или в кабинет?

– Да, тебе палец в рот не клади, – Аронкина ухмыльнулась, затем резко развернулась и пошла к двери. Потом вдруг остановилась, наверное, о чем-то размышляла, повернулась ко мне вполоборота и сказала: – В общем так, Полина, с тобой, как и с другими сотрудниками завода, хочет побеседовать следователь из прокуратуры. Вот поэтому я тебя сюда и пригласила. Не надо с ним умничать, ладно? Отвечай только на поставленные вопросы, а со своим мнением вперед не лезь. Если оно у тебя имеется, то оставь его при себе. Ясно?

– Яснее не бывает.

– Вот и замечательно! Кстати, можешь и домой ко мне прийти, только предупреди заранее. А насчет разных слухов, так я думаю, ты все поняла, да? – Надежда Степановна подмигнула мне.

Похоже, она хотела, чтобы я передавала ей содержание этих слухов, не забыв упомянуть об авторах. Как бы не так! На меня нахлынула волна негодования, но я не проронила ни слова, помня о том, что скромное молчание – лучший довод в споре с руководством. Не дождавшись моего ответа, Аронкина ушла.

Визит начальницы отдела кадров ввел меня в удушливое состояние неопределенности. Аронкина явно чего-то опасалась. Но чего? Наверное, в слухах, что циркулировали по заводу, была истина, которую хотели скрыть. Кто и от кого? На первый взгляд это был очень простой вопрос. В том, чтобы сор не вынесли из избы, был заинтересован генеральный директор. Аронкина предана Кудринцеву как собака, вот и взялась за работу. Но где гарантия, что кто-то не проболтается членам комиссии? Такой гарантии нет. Кажется, Надежда Степановна намекала мне на то, чтобы я стала наушничать. Это позволило бы выявить того, кто много знает, и вовремя нейтрализовать его. Наверное, она не мне одной сделала такое предложение. Только мне она дала понять, что мы можем стать подругами со всеми вытекающими отсюда последствиями. А других, вероятно, «уговаривала» как-то иначе – кого кнутом, а кого пряником. Жалко, Лерка на больничном, она бы мне рассказала, в каком ракурсе с ней велась беседа.

«Итак, по факту взрыва возбуждено уголовное дело. Действительно, каковы же причины того ЧП? Может, это типичное для русского человека разгильдяйство? Или саботаж, устроенный рабочими, не попавшими в новый цех? А если то был теракт, направленный против мэра? – размышляла я. – Ясно одно: меня вызвали на завод, потому что сегодня следователь прокуратуры общается здесь с сотрудниками. Аронкина предварила нашу беседу какими-то туманными предостережениями. Кажется, ее пугают слухи, которые могут дойти до прокуратуры. Интересная композиция, над ней надо хорошенько подумать».

Я включила чайник и стала насыпать в чашку кофе. В этот момент зазвонил мой мобильный телефон.