Читать книгу "Дама в палаццо. Умбрийская сказка - Марлена де Блази"

— Такова вся ваша жизнь в Сан-Кассиано. Мост от Венеции к… не знаю, к следующему дому. Но меня тревожит, что вы задерживаетесь тут ради меня. И что я могу захотеть, чтобы вы задержались. Я люблю тебя, Чу. Люблю тебя и этого твоего мужа. Кровная связь в любви значит меньше всего: вы — мои дети. И поэтому я хочу, чтобы вы ушли. Вы переросли эти места. И думаю, это значит, что вы и меня переросли. Во всяком случае, меня осязаемого, ежедневного, и все то, что мы значим друг для друга. Если вы задержитесь слишком надолго, то уже не сможете уйти. Еще немного, и вы станете «той странной парой, что живет у поворота на Челле». Вам удалось покинуть банк и Лагуну, вы собрали коллекцию воспоминаний, сочных и сладких, как сентябрьские сливы. Забирайте их и бегите. Сан-Кассиано меняется, и не в ту сторону, куда вам нужно. Реконструкция старых спа вряд ли привлечет дам в кринолинах, подъезжающих в гербовых каретах с газовыми фонарями. Сюда нагрянут большие черные авто, полные загорелых женщин и мужчин в семисотдолларовых ботинках на босу ногу. Вы знаете, о ком я: о людях, которые тратят на ботинки все деньги, так что на носки уже не остается. Вот кто понаедет в эти места. Захватят их, как полчища Ганнибала. Шикарное вторжение воинов, верящих в горячую грязь и холодное шампанское. Если вы останетесь, вам придется жить по-новому, Чу. Придется поспевать за временем, чтобы вас не приняли за византийцев.

— Я и есть византийка.

В его глазах мелькнул смех и пропал мгновенно, как змеиный язык.

— Все торговцы разбогатеют, все дома подорожают вчетверо, и даже обрывки прошлого, которые мы передаем друг другу из рук в руки и называем традициями, даже они, если ты не заметила, едва не расползаются в руках. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что лучшие времена прошли. Пора уходить. Кроме того, рента, которую вы платите, бог весть во сколько раз выше того, что стоит этот дом. Думаю, Луччи сидит у своего благородного камина, потягивая остатки своего благородного вина, и хихикает над вами.

— Я тебе не говорила, что ты самый красноречивый тип, какого я знала в жизни? — спросила я, вставая со ступеньки заднего крыльца, где мы сидели на солнышке. Мне хотелось взглянуть ему в лицо. — Не слишком ли ты торопишься? Сан-Кассиано не пропадет в одночасье только потому, что откроют спа-курорт. А иные перемены будут и к лучшему. Тебя послушать, нам надо сорваться с места и укрыться в лесах? Не так уж меня пугают большие черные машины и мужчины без носков.

— А ты не боишься исчерпать гостеприимство?

— Как это понимать? Чье гостеприимство? Твое?

— Нет, не мое. Я говорю о том гостеприимстве, которое ты ощутила, когда приехала сюда; о том, что исходило из тебя. Куда подевалось твое элегантное чувство такта? Твое знание, когда прийти, когда уйти? Ты не заметила окончания, Чу, естественного конца, наступившего этим утром или год назад. Не знаю точно когда, но знаю, что вы пробыли слишком долго. Даже если бы не проклятые спа, я просто не верю, что для вас двоих это — последний дом. Вам нет смысла оставаться.

Он ворошил меня, как огонь, стараясь выбить искры. Добиваясь вспышки.

— Я тебя не понимаю, — сказала я. — Для начала скажи мне, какой смысл есть в чем бы то ни было. И кто когда говорил, что это — последний дом? Ни я, ни Фернандо никогда не думали провести остаток дней в палаццо Барлоццо. Но пока нам в нем хорошо, мы не прячемся и не притворяемся. И мы остаемся здесь не ради тебя. Ради нас. И тебя. — Последнюю фразу я произнесла тише, пристально глядя на него.

— Как давно между нами не случалось доброй ссоры, Чу! И в жестокой истине есть свои радости. Я без вас тоскую, но ведь я не предлагаю вам перебраться в Тасманию. Я говорю о квартире или доме в городке хоть немного побольше, если хотите, в тосканском поселке, где будет больше…

— Больше чего?

— Больше людей, больше стимулов, больше возможностей, пожалуй. И, думаю, после пары холодных зим вам не помешало бы отопление. И кухня.

— Мне нравится моя кухня.

— Ты привыкла к своей кухне. Так вы оба обходитесь со всем, что в вашем доме не так. Вы к этому привыкаете.

Может быть, он прав. Ну и что, если прав? Что плохого в том, чтобы приспособиться? В равновесии? Жить здесь хорошо.

— Ты пишешь? — осведомился он.

Он никогда не расспрашивал о работе и о том, как она продвигается, закончила ли я книгу, начала ли новую. Что за программу мы приготовили для гостей и ждем ли гостей. Поэтому его вопрос застал меня врасплох. И я ответила коротко:

— Вторая книга почти готова к сдаче. Издательство просило, чтобы следующая была мемуарной. Рассказ о том, как я познакомилась с Фернандо. Каково было покидать свою культуру, свою жизнь. Каково это: вскочить на корабль, продать дом, оставить позади все знакомое, поселиться с незнакомцем на берегу Адриатики. Все такое.

— Насколько я знаю, твои кулинарные книги и без того не столько кулинарные, сколько мемуарные. Не так уж много придется менять, как по-твоему?

Он вечно удивлял меня знанием того, о чем мы никогда не говорили. Знанием скрытого.

— А как с деньгами? Вы регулярно питаетесь? И как Фернандо?

Я только кивала. Он замолчал, и минуту я думала, что он переводит дыхание. Потом догадалась, что не находит слов.

— Когда будешь готов, договори остальное, пожалуйста, — попросила я.

— О чем это, по-твоему?

— Думаю, о тебе. Только о тебе.

Новое молчание.

— Я жалею, что не сделал того, что сделала ты, — зашептал он. — Жалею, что не полюбил кого-то больше себя. Себя, которого со временем перестал отличать от своей печали. Как будто я весь состоял из печали, и с этим ничего нельзя было поделать, поэтому я к ней привык. Научился ее лелеять. Повиноваться ей, как госпоже. Я шел, куда она меня вела. Я думал, мой долг — беречь прошлое. Любой ценой поддерживать огонь. Огонь под дождем. Если не считать Флори, этой чудесной передышки, моя жизнь состояла из чужих жизней. Хотел бы я поступить как ты, овладеть ею самому. Вот почему я настаиваю, чтобы ты берегла свою, формировала и направляла ее с той же отвагой, с какой покинула Венецию. Не привыкай к комфорту, Чу! Ты помнишь, какая опасность кроется в комфорте?

Думаю, тогда это и началось — тогда мы с Фернандо всерьез заговорили об отъезде из Сан-Кассиано. Конечно, то один, то другой из нас поднимал эту тему и до Барлоццо. Наш новехонький доморощенный бизнес — экскурсии для англоговорящих туристов, приходивших в восторг от обедов и вин в городках на холмах — понемногу налаживался. Однако сам Сан-Кассиано, во всяком случае до открытия курорта, ничем не привлекал путешественников, мечтавших о Тоскане. Им мало было камней средневековой деревушки под ногами современных крестьян. Так что базу для наших туров приходилось располагать в более притягательных городках, устраивая гостей в красивых палаццо или на пригородных виллах. Наши гости желали побывать в Монтепульчано, в Монтальчино, Пьенце, Сиене, Сан-Джиминьяно, Вольтерре, в винодельческих поселках Кьянти, а все это располагалось довольно далеко от Сан-Кассиано. Мы понимали, что лучше бы жить и работать в одном месте, что устроившись так, мы могли бы предложить гостям более уютную обстановку, почти как если бы приглашали их к себе домой. А выходило, что мы сами стали путешественниками, хотя бы и на пятьдесят километров по горным дорогам.