Читать книгу "Дневник любви - Тадеуш Доленга-Мостович"

— Да, получается, что в нашей семье не только я паршивая овца.

На это я промолчала. Мне было обидно, что он так неделикатно затронул историю, о которой я предпочла бы не вспоминать.

Автор дневника не пишет здесь, что именно она имеет в виду. Поскольку многим читателям это место может показаться непонятным, я считаю своим долгом объяснить, что пан Альбин Нементовский за восемь лет до событий, описываемых его племянницей, был героем довольно неприятного судебного иска. Речь шла о совращении несовершеннолетней девушки, панны Л. 3., родители которой были очень возмущены. Пана Альбина приговорили к двум годам заключения. (Примечание Т. Д.-М.)

— А ты уверена, — спросил дядя, — что это письмо не какая-то мистификация?

— Абсолютно уверена.

— Гм, а может, его написал твой милый муженек сам, чтобы удостовериться, что ты не заглядываешь в его переписку?

— Да вы что, дядюшка! Разве Яцек способен на такие уловки?

— И то правда. Сдается мне, что он не очень сообразительный.

— К тому же письмо, несомненно, написано женской рукой. Нет, оно безусловно настоящее. Да и поведение Яцека еще больше убеждает меня, что дело весьма серьезное.

— Так, говоришь, он сегодня едет в Париж?

— Не знаю. Так он мне сказал. А я разве знаю, куда он едет. К тому же случайно узнала, что Яцек забрал из банка все деньги.

Дядя Альбин протяжного свистнул.

— Все?.. А сколько же это?

— Пятьдесят две тысячи.

— А, черт! Имеют же люди деньги, — вскользь заметил дядя, а затем спросил: — И не оставил ничего?

— Почему же, оставил какие-то там несколько сот злотых: Но это не имеет значения.

— Если сравнить с той суммой — то конечно. А скажи, детка, ты уже говорила об этом с родителями?

— Упаси боже, дядя! Представьте себе, как посмотрит на это папа.

— Конечно, тот старый дурак наделал бы шороху. Ты, дорогая, повела себя очень разумно, что не обмолвилась о своем открытии ни мужу, ни родителям. Это дело требует полной секретности.

Я взяла его за руку.

— Дорогой дядюшка, вы мне поможете, да?..

Он задумался, и, наконец, кивнул головой.

— С превеликим удовольствием. Но при одном условии.

— Ой, дядюшка! — радостно воскликнула я. — Так и знала, что вы мне не откажете! У меня же нет никого, кто мог бы помочь.

— Я помогу тебе, но при одном условии, — подчеркнул дядя.

— Но вы, дядюшка, не поставите такого условия, которое… на которое…

Он нахмурился, но тут же смягчился, посмотрел на меня иронично (нет, он таки великолепный) и сказал:

— Слушай, малышка. Неужели ты думаешь, что я — я! — должен прибегать к таким средствам, чтобы завоевать женщину?

Я покраснела, а он добавил:

— Кажется, я преждевременно подкинул тебе комплимент относительно твоего ума.

— Простите, дядюшка, но вы не так меня поняли.

— Ну ладно, хватит об этом. Выслушай внимательно, что я тебе скажу. Я охотно возьму на себя это дело. Но только в том случае, если ты пообещаешь безоговорочно слушаться моих наставлений. Ты ничего не будешь делать по своему усмотрению. Ничегошеньки. Я верю в твои способности, но здесь нужно совершеннейшее мастерство, ибо один неверный шаг может разрушить все. Понимаешь?

— Понимаю, — недолго думая, ответила я.

— И обещаешь, что будешь точно выполнять все мои указания?

— Да, охотно.

— Вот и хорошо. Так вот, первым делом я хочу сказать тебе, что я обо всем этом думаю. По-моему, дело это нелегкое. Вероятнее всего, что та женщина действительно состоит в браке с твоим мужем. Какие-то исключительно важные причины заставили ее разыскать Яцека. Упоминание о чувствах, которые якобы побудили ее к этому, не вызывает у меня доверия. Ни одна женщина, которая не видела мужа несколько лет, не вспомнит вот так вдруг, что она его любит.

— Да.

— Итак, я готов видеть здесь попытку шантажа.

— Таки похоже на то.

— Прежде всего, — продолжал дядя, — нужно установить факты. Мы знаем, что особа, которая подписывается буквой «Б», находится в Варшаве и живет в отеле. Живет или жила, потому что возможно и такое, что она вместе с твоим драгоценным муженьком сегодня уезжает. Тогда прежде всего нужно убедиться, едет Яцек один, или с ней. Ты должна быть на вокзале и выяснить это. Конечно, можно бы нанять детектива…

— Я уже и сама об этом думала, — добавила я.

Дядя отрицательно покачал головой.

— Нет, это было бы очень рискованно. Детектив может копнуть глубже, а, следовательно, узнать, что твой муж — двоеженец. Если бы такое произошло, он держал бы его в руках и получил возможность без конца его шантажировать. Нет. Здесь никому нельзя доверять. Дело очень серьезное. Ты сама проведешь мужа на вокзал и проследишь, не ищет ли он глазами ту женщину. Если они и едут вместе, то наверняка будут весьма осторожны. Возможно даже, что возьмут билеты в разные вагоны.

Я забеспокоилась.

— Вы, дядюшка, считаете, что Яцек хочет бежать вместе с ней?

— Ничего я не считаю, — пожал он плечами. — Но допускаю и такую возможность.

— Это было бы ужасно. А что же мне тогда делать?

— Нужно предпринять какие-либо ухищрения, чтобы задержать Яцека. Например, сделай так, чтобы он не смог зайти в вагон. Понимаешь, малышка?

— Но каким образом?

— Какая ты еще неопытная! — засмеялся дядя — Это же совсем не трудно. Сделай вид, что потеряла сознание. Тогда ему придется хлопотать возле тебя, и он останется. А мы выгадаем время, чтобы придумать что-то другое. Я в свою очередь попробую разыскать ту женщину. Просмотрю письма в нескольких крупных отелях. Способ не бог весть какой, но поскольку другого нет… Значит, договорились. Вечером я тебе позвоню: расскажешь, как все было.

— А какую причину придумать, чтобы поехать провожать Яцека? Я никогда этого не делаю.

— Тебе совершенно ни к чему его провожать. Приедешь на вокзал через несколько минут после него и скажешь, что забыла дать ему какое-то поручение в Париж.

Ей-богу, у этого дяди Альбина ума на троих хватит! Конечно, я точно выполнила все его указания. Домой вернулась вовремя, даже раньше Яцека. Его несессер и чемоданчик были уже упакованы. Когда он пришел, как раз зазвонил телефон. Я сняла трубку и услышала незнакомый женский голос. Сердце мое забилось сильнее.

— Пана Реновицкого можно?

Сама не знаю почему, но я была уверена: это она. Яцеку звонит много людей, и на этот раз я бы голову дала на отсечение, что это она. Поэтому спросила:

— А кто его просит?