Читать книгу "Возвращение - Александр Прозоров"

— А я откуда знаю?

— Я думал, ты знаешь все… учитель.

— Я выгляжу таким многомудрым? — довольно ухмыльнулся старик, потянулся к холодильнику и достал еще бутылку. — Увы, бродяга, я много чего не знаю. Не знаю, сколько зубов у нильского крокодила, сколько букв «Л» пишется в слове «Тал-л-л-лин», сколько игроков в команде «Зенита». Никто не знает всего, бродяга. И уж тем более не знает того, чем никогда не интересовался. Сам подумай, Олежка, зачем мне эти каимовцы сдались? Ну, жили два брата… И леший с ними!

— Хорошее, похоже, заклинание Олег испробовал, — оглянулся на Костю Стас. — Вон сколько впечатлений. Может, и нам попробовать?

— Пулемет с собой возьмите, — не удержался от совета Середин.

— А ты брал?

— Нет. И горько потом раскаивался.

— Перестань их пугать, бродяга! Не то так по эту сторону и останутся.

— И правильно сделают. Поеду-ка я домой, Ливон Ратмирович. У меня там новоявленное сокровище на пару с мамочкой целый день взаперти сидят. Боюсь, всю посуду уже перебили. Сам знаешь, каково двум женщинам в одной берлоге. Я ведь поздороваться просто хотел, на тебя посмотреть. Ты это или не ты?

— Ну, и что решил, бродяга?

— Как ты мог узнать меня, Ратмирович? Не сейчас. Там, у Мурома… Ведь ты тогда увидел меня в первый раз!

— Тебе сказать правду, бродяга? — прищурился Ворон. — Быть посему, скажу. Все дело в том, что ты все еще ученик, а я учитель. Вскоре ты узнаешь немало нового и сам сможешь на все ответить. К тому же, мы ведь еще увидимся. И не раз. А покамест деньков пять тебе можно отдохнуть. Заслужил.

* * *

Что больше всего удивило Олега, когда он открыл дверь — так это тишина в доме. Тихонько мурмулил на кухне холодильник, приглушенно бормотал телевизор, прерываемый редкими смешками. Стараясь двигаться бесшумно, Середин снял ботинки, скользнул к себе в комнату. Положил шлем на стол, расстегнул ремень, спрятал саблю под постель, потом прокрался к большой комнате, осторожно толкнул дверь.

Ну да, само собой! Мамочка перелистывала альбом, отпуская слышные только Урсуле замечания, невольница сидела рядом, поджав ноги, все еще одетая только в легкий халатик.

— Господин! — первой заметила его рабыня, спрыгнула с дивана и кинулась на шею. — Тебя так долго не было, господин!

— Я и не заметила, как ты вернулся, сынок. — Мама захлопнула альбом, поднялась: — Постой, Олег, да что с тобой такое? Ты чего, устал? Усы откуда-то взялись… Утром же еще не было! Приклеил, что ли?

— Как же не было? Я уже две недели их ношу! — не моргнув глазом, соврал Середин. Что еще оставалось делать?

— Перестань паясничать! Я же твердо помню, что еще утром их у тебя не было!

— Сама подумай, мама. Не могли же они у меня за один день вырасти?

— И вообще вид у тебя какой-то усталый. Славно на пять лет разом старше стал. Небось, опять в клубе три часа со своими игрушками прыгал? И это после целого дня в кузне! Отдыхать тебе надо больше, а то сгоришь у меня, как свеча. Знаешь, во сколько лет балерины на пенсию выходят? А они куда меньше твоего трудятся.

— Ерунда. Высплюсь — утром буду, как огурчик.

— Знаю я, как ты выспишься, — стрельнула глазами в сторону Урсулы женщина. — Девочка, ты посиди пока, «Убойный отдел» посмотри. Мне с сыном нужно поговорить.

— Слушаю, госпожа, — склонила голову невольница и юркнула обратно на диван.

— Я же просила, Урсула. Не надо никакой госпожи. Просто мама.

— Мама?! — передернуло Олега. — Почему «мама»?

— У нее с именем-отчеством никак не получается. — Женщина увлекла сына в коридор. — И про себя ничего не говорит. А что говорит, того я не понимаю. Ханство, дворец, купцы, война. Ерунда какая-то. Но на тебя чуть не молится! — Матушка понизила голос. — Тебе повезло, обормот, ох, повезло. Держи ее крепко. Любит, видно, до безумия. Как о тебе речь заходит, так у нее аж голос меняется. Не сварлива, не упряма, не белоручка. И посуду помыла, и пол весь вытерла, и пыль убрала. Только и спрашивает, чем еще помочь. Правда, картошку чистить, сразу видно, не умеет. Но старательна. И ведет себя уважительно, не то что твои предыдущие, не корчится… Умница девка! Хозяйка из нее выйдет — загляденье. И собой хороша. Бери ее, и не думай! Сбежит — локти себе кусать будешь…

— Эк она тебя проняла-то за день! — изумился Середин. — Однако, умели раньше баб в гаремах воспитывать. Не характер — чистый шелк. Первый раз слышу, чтобы ты кого-то из моих знакомых хвалила.

— А ты тоже гусь лапчатый, так и норовишь на шею девочке усесться! Зачем заставляешь себя господином называть? Почто над ней издеваешься? Тоже мне, султан-паша нашелся… Погоди, какой гарем? Она мне тоже про гарем что-то рассказывала.

— Поселок такой. В Астраханской области. Она там все детство провела, до совершеннолетия, — почти чистую правду сказал ведун. Не стал уточнять только, в каком веке Урсулу воспитывали в таком исключительном послушании и уважении к старшим.

— А-а. Тогда понятно, почему она многим вещам удивляется, словно первый раз видит. Ты поверишь — спичку сама не смогла зажечь! И микроволновки боится. Я ей чай там согрела, так она пить поначалу отказывалась. И все кланялась… Постой, Олег, а почему она у тебя голая совсем в комнате оказалась? Где ее одежда?

— Разорвал в мелкие клочки в порыве страсти, — потупил взор Олег.

— Нет, ты у меня все-таки обормот, — всплеснула руками женщина и постучала костяшками ему по лбу: — А ты подумал, как ей потом из дому выходить? Как она теперь выбираться будет? Твое счастье, горе луковое, что она, видать, души в тебе не чает и про все на свете забыла. Ведь дела у нее какие-то, наверное, есть, учится она где-то. Ох, везунчик ты незаслуженный. Держи девку крепче! С такой женой будешь как сыр в масле кататься.

— Ж-жено-ой? — У Середина от такого предположения даже губы пересохли.

Нет, Урсула отличная девица — и послушная, и ласковая, и пережила вместе с ним немало. Но тем не менее… Щедрость ратников, сделавших удачный подарок, — еще не повод превращать невольницу в хозяйку. И даже то, что на улице двадцать первый век, а рабство давно отменили — все равно не повод.

— А ты что хотел — поматросить и бросить? — тут же возмутилась матушка. — И в кого ты такой уродился, дурной и бессовестный? Хоть бы с Урсулы пример брал. И умная, и воспитанная, и работящая. Толковая, сообразительная девочка — не тебе чета. И чего она в тебе нашла, тупом молотобойце?

— Мама, ты ничего не перепутала? — поднял брови Олег. — Это я, между прочим, твой сын, а не она. Чего ты ее так защищаешь?

— Вот потому и защищаю, что о тебе забочусь. Смотри, найдет она у себя в институте симпатичного паренька, да и махнет тебе хвостом — будешь знать.

— Где найдет? — не понял Середин.