Читать книгу "Джунгар. Обитель духа - Ольга Погодина"

«Я бы ее пожалела, если б могла, – подумала девушка. – В конце концов ее муж, сын и еще боги знают сколько родственников было отравлено. Но мне от этого не легче. А лучше б я ее хотя бы ненавидела…»

После ужина борган-гэгэ, вытерев о подушки жирные руки, подобрела и пожелала послушать, как Янира играет на куаньлинской цитре: у девочки с детства неплохо получалось, и теперь она действительно могла гордиться собой. Нежные, щемяще чистые звуки расползались в вечернем воздухе, унося за собой, поднимаясь выше, к начинающему темнеть небу, – там, за пределами шатра…

– Мой сын опять собрался жениться, – неожиданно сказала госпожа Хотачи, задумчиво глядя, как в маленькой жаровне мерцают принесенные Муйлой угольки. – Мало ему трех жен. Надеется, что женитьба обеспечит ему мир с кхонгами.

– А разве не так происходит? – мягко спросила Янира.

– Что ты знаешь об этом, девочка, – невесело засмеялась борган-гэгэ. – Думаешь, мы, дочери вождей, особенно отличаемся от таких, как вы? Да нас точно так же продают ради своей выгоды, но только отцы и братья, а это куда обидней. И за свою жизнь я не раз видела, как клятвы за брачным столом нарушаются раньше, чем жениха разует невеста!

– Но ведь племя уже десять лет живет в мире… – нерешительно пробормотала Янира. Она часто вела такие разговоры с хозяйкой и хорошо знала, когда нужно промолчать, а когда – сказать что-нибудь, поддерживая беседу.

– Как будто в этом такая заслуга моего сына, – неожиданно горько скривилась старуха. – Нас, косхов, просто до поры до времени не принимают в расчет. Мы зажаты между могущественными соседями, словно мышь в когтях орха. Тот, кто пойдет на нас – кхонги ли, джунгары, ойраты или увары с койцагами, – тут же должен ожидать, что на него нападут остальные. А сами мы вряд ли сможем защитить себя. Последняя война нас вконец обескровила, воинов нет, одни рабы да кони, – все равно что жирный беспечный тарбаган под носом у голодной лисицы. Рано или поздно кто-то наплюет на благоразумие… Надо было бы нам перенять джунгарский обычай Крова и Крови – о нем во времена моей молодости еще вспоминали…

– А что это за обычай такой? – рискнула полюбопытствовать Янира. К ее облегчению, глаза хозяйки затуманились, как бывало, когда борган-гэгэ ударялась в воспоминания:

– Э-э, да где тебе знать… Джунгары не всегда владели таким большим богатством. И не всегда слыли такими могущественными, – издалека начала старуха. – Говорят, что раньше это было маленькое племя на краю Великой Степи, оттесненное туда более удачливыми соседями. Как мы теперь. Но джунгары всегда были не в пример воинственнее. У них случались, и теперь случаются, драки между собой со смертельным исходом, и никто не несет наказания. А такие вещи не способствуют увеличению численности воинов. Мальчик у них не считается мужчиной, пока не убьет кого-нибудь в поединке или не пригонит табун ворованных коней. Это тебе не в теплой юрте языком чесать, многие гибнут по собственной глупости и по недостатку опыта. Вот они и завели себе обычай принимать чужаков, да и не спрашивать, зачем, мол, пожаловали. Чужак, коли пришел, обращался к вождю с ритуальной просьбой Крова и Крови, то есть обещался за кров над головой пролить кровь за народ и земли джунгаров. А вождь назначал чужакам испытание. А уж прошел его – любой чужак, хоть раб, хоть убийца, – принимался в племя. Правда, испытание было, как правило, очень суровым… Так или иначе, а к джунгарам утекли буйные головы со всей степи. И через какое-то время застонала степь под копытами джунгарских коней…

Госпожа Хотачи осеклась и замолчала. Молчала и Янира, стараясь ничем не показать, что ее заинтересовала эта неожиданная откровенность. Наконец борган-гэгэ пошевелилась, блеснула красным камнем в кольце.

– Я буду почивать. Оставь меня… Нет, не оставляй. Ляг у порога. Завтра я намереваюсь посетить моего сына перед тем, как состоится ежегодный Обряд Посвящения. Встанешь до рассвета и сделаешь все необходимые приготовления, чтобы к полудню мы могли выехать с должным почетом. И пожалуй, я хочу переговорить с шаманом Тэмчи, этим старым хорьком…

Янира дождалась, пока стихнет ее бормотание, довольно быстро перешедшее в размеренный храп. Девушка лежала в темноте, и жизнь неожиданно показалась ей невыносимой, быстрые слезы побежали из раскрытых глаз, беззвучно скатываясь за уши.

«Илуге! – мысленно закричала Янира. – Где же ты, Илугее-е-е!»

Несчастье – это то, что случается неожиданно. А если то, что происходит, ожидаешь, это не несчастье, это просто такова воля Вечно Синего Неба. И воля эта совершенно необязательно направлена на твое ничтожное благо.

Ничего хорошего от ближайшего будущего Илуге не ожидал. Кое-как переночевав (ему пришлось хуже всех, к рассвету ноги заледенели так, что пришлось долго прыгать, чтобы наконец почувствовать онемевшие пальцы), они отогнали стадо под защиту сопок, ближе к реке. На это ушел весь день, а днем к мелкому колючему снегу прибавился дождь, и под копытами коней ощутимо захлюпало. Мир сузился до крошечных размеров: сейчас в нем существовали только вонь и вопли перегоняемых животных, покрасневшие на холоде носы и пальцы и промокшие сапоги. Мысль о том, что кто-то сейчас может оказаться в теплой сухой юрте, взять кусок жирного вареного мяса из пленительно булькающего котла, казалась такой далекой, что даже не пробуждала зависти.

Зато ближе к вечеру стало, пожалуй, получше. Сыпавшаяся с неба гадость иссякла, оставив, правда, грозно висящие фиолетово-серые тучи. Ветер стих, и хотя Менге, глядя на небо, тревожно цокал языком, Илуге радовался – стало значительно теплее, почти даже терпимо. Ко всему они разбили лагерь с подветренной стороны сопки – там, где сухие южные ветры выели ее пологий бок, обнажив красноватые сланцевые плиты, обычные для этих мест. Как раз под такой нависшей плитой оказалось достаточно места для того, чтобы растянуть изрядно намокшие войлоки и развести костер. Скоро к запаху дыма прибавилась едкая вонь сохнущей шерсти, но Илуге жадно ловил ноздрями этот запах: он предвещал какую-то надежду на то, что эта ночь будет лучше, чем предыдущая. С хворостом для костра, правда, было жидковато. Удалось нарубить только немного сырой и мелкой ивы-чозении да корявого тамариска – деревьев поблизости не было. На сегодня им хватит, но завтра придется потрудиться, если они захотят здесь остаться. А они захотят, Илуге в этом не сомневался.

Ночь прошла спокойно и даже с некоторым намеком на удобство. Проснувшись поутру, люди изрядно повеселели и выглядели посвежевшими. Илуге и самому сегодня, казалось, все по плечу. Однако погода к такому радужному настроению не располагала: тучи продолжали ходить вокруг, глухо порыкивая и взблескивая зарницами на горизонте. Оседлав лошадей, они за день вдоль и поперек излазили небольшую долину. Менге хотел знать все: где растет трава, а где камни, чьи следы встретятся на пути. И вроде бы, как он сам сказал, не впервой ему бывать именно здесь, а только дотошнее старика, наверное, на свете не рождалось. Илуге провел день вместе с Тургхом, который мастер был других передразнивать, и уж передразнивать Менге у него получалось до того уморительно, что у Илуге даже бока от смеха свело. Правда, по совести сказать, хорошее для скота место. Вода близко – значит, трава сочнее и не жухнет дольше, а от снега и ветра сопки хоть слегка прикрывают. Знает Менге свое дело, что сказать. Вернувшись, они обнаружили, что и старики даром времени не теряли: одна из тех абсолютно одинаковых, бесформенных куч камней, мимо которых сегодня они проезжали, оказалась тайным пастушьим схроном. Такие, как знал Илуге, иногда оставляли до будущих времен. В схроне был запас дров и два войлока – большое подспорье для них.