Читать книгу "Внутренняя красота - Маргерит Кэй"

Неужели она станет его моделью? Она на мгновение вызвала в нем интерес, но нет, ему заказали портреты детей, а леди Крессида давно вышла из детского возраста. Жаль, ведь ему хотелось запечатлеть энергию, которая затаилась под очевидным недовольством. Леди Крессида не была пустоголовой светской красавицей, к тому же вряд ли желала, чтобы ее запечатлели таковой. Художник проклял парадоксальную ситуацию, когда наиболее интересные модели меньше всего заинтересованы позировать, а он сам почти не склонен писать красавиц. Но тут напомнил себе, что его ремесло имеет дело с красотой. Он слишком часто напоминал себе об этом.

— Присаживайтесь, присаживайтесь. — Лорд Армстронг подвел его к креслу, сам снова уселся за письменный стол и пристально уставился на художника.

— Мне хотелось бы, чтобы вы написали портрет моих мальчиков. Джеймсу восемь лет. Гарри шесть. А близнецам Джорджу и Фредерику по пять.

— Если соблюдать точность, им по четыре года, — поправила его дочь.

Отец небрежно взмахнул рукой:

— Они все еще в коротких штанишках, а это самое главное. Вы напишете их вместе, создав групповой портрет.

Джованни заметил, что эти слова были произнесены не как совет, а указание.

— И мать тоже? — спросил он. — Обычно так…

— О боже, только не эго. Белла не… нет, нет. Я не желаю, чтобы писали мою жену.

— Кого тогда… Их сестру? — спросил Джованни, повернувшись к леди Крессиде.

— Только мальчиков. Я хочу, чтобы вы отразили все их достоинства, — сказал его светлость, многозначительно глядя на дочь. Он явно считал, что у той нет никаких достоинств.

Джованни чуть не вздохнул. Еще одна скучная картина с изображением пухлых и розовощеких детишек. Сыновей, а не дочерей. В этом отношении английская аристократия ничем не отличалась от итальянской. Из-под его кисти должен был появиться хорошенький и приукрашенный портрет, лишенный всякого правдоподобия. На полотне найдет отражение законный результат усердия чресл лорда Армстронга. Для будущих поколений портрету найдут место в семейной галерее. У художника сердце упало.

— Вы хотите, чтобы я написал ваших мальчиков очаровательными, — удрученно повторил он.

— Они и в самом деле очаровательны. — Лорд Армстронг нахмурился. — Имейте в виду, это замечательные и отважные мальчики. Я хочу, чтобы вы это также отразили. Не надо ничего сентиментального. А теперь поговорим о композиции…

— Вы можете предоставить это на мое усмотрение. — Джованни можно заставить писать картину далекую от действительности, но слава все же давала ему хотя бы некоторую свободу. Как он и ожидал, его светлость остался недоволен. Это можно было предвидеть. — Вы можете всецело положиться на мой выбор. Милорд, полагаю, вы знакомы с моими произведениями?

— Нет, но я слышал отличные отзывы о них. Я бы не пригласил вас, если бы таковых не было.

Вот это новость. По ужасу на лице леди Крессиды Джованни догадался, что для нее это тоже новость.

— Не понимаю, какое отношение к данному случаю имеет то обстоятельство, что я не знаком с вашими произведениями. — Лорд Армстронг сердито взглянул на дочь. — Как дипломат я постоянно должен полагаться на мнение других. Если возникает проблема в Египте, Лиссабоне или Мадриде, нельзя ведь ожидать, что я лично успею побывать во всех эти местах. Тогда я решаю, кто лучше всего справится с этим, и поручаю заняться возникшей проблемой. То же самое можно сказать про портрет. Я навел справки и узнал мнение экспертов. И действительно, мне настоятельно рекомендовали синьора ди Маттео, — сказал он, повернувшись к Джованни. — Мне говорили, что вы самый лучший. Меня ввели в заблуждение?

— Признаться, спрос на портреты далеко превосходит мои физические возможности, — ответил Джованни.

Художник сказал правду, что доставило ему большое удовольствие, хотя он прямо не ответил на вопрос лорда Армстронга. Он пользовался столь огромным успехом, что мог требовать за свои портреты исключительно высокое вознаграждение, хотя это обстоятельство воспринимал не как свободу, а скорее как тюрьму, возведенную собственными руками. К тому же Джованни недавно обнаружил, что успех — оружие обоюдоострое. Слава и богатство, с одной стороны, давали ему независимость, но сильно вредили творчеству. «Но эта жертва оправдывает себя», — твердил он себе каждый день. Несмотря на то, что с каждым новым заказом муза быстро отдалялась от него.

Новый заказчик, видно, остался вполне довольным ответом художника. Обладать тем, что желали другие, было достаточно для него, как и для большинства представителей его класса.

— Тогда мы договорились, — заключил его светлость, вставая, и протянул руку. Джованни тоже встал и крепко пожал ее. — Мой секретарь займется… гм… коммерческими деталями. Я с нетерпением стану ждать дня, когда можно будет взглянуть на завершенную работу. А теперь я вынужден извиниться, ибо меня ждут в Эпсли-Хаус. Возможно, мне придется сопровождать Веллингтона во время его визита в Санкт-Петербург. Неудобство, но что поделаешь, если того требуют интересы государства! Синьор, оставляю вас на попечение дочери. Она будет присматривать за братьями во время сеансов. Крессида обеспечит вас всем, что понадобится, поскольку леди Армстронг, моя жена, сейчас испытывает недомогание.

Резко кивнув в сторону дочери, лорд Армстронг тут же вышел из комнаты, довольный тем, что одним мастерским ходом избавился от всех домашних затруднений и теперь сможет полностью сосредоточиться на более важных и чертовски трудных делах — как лучше решить проблему независимости Греции, не вступая в конфликт с турецкими и российскими интересами.

Оставшись наедине с художником, Крессида впервые основательно разглядела его. Она потратила немало сил, чтобы держать себя в руках, и пока лишь заметила, что синьор Маттео, вопреки ожиданиям, не разодет, как павлин. Художник оказался моложе, чем она предположила, а его английский звучал безупречно. Сейчас Кресси весьма удивила его поразительная красота. Он был не просто красив, но обладал таким загадочным магнетизмом и аурой физического совершенства, что ей захотелось узнать, земное ли существо перед ней.

Поймав себя на том, что пристально разглядывает художника, Кресси силой воли пыталась привести в порядок блуждавшие мысли. Высокие скулы и лоб, изящные очертания головы, которые подчеркивали коротко постриженные черные как смоль волосы. Карие глаза прикрывали темные веки, лицо отличалось классическими пропорциями, хотя и таило в себе едва заметный оттенок мрачности. Гладкие с ямочками щеки, приятный, можно сказать, почти совершенный нос. А рот — он вполне мог бы украсить женщину. Полные чувственные, как у скульптуры, губы изгибались так, будто он вот-вот улыбнется. Это чуть смягчало грозное выражение лица. Даже не вникая в детали, Кресси определила, что художник являет собой физическое воплощение совершенной, математической красоты. Такое лицо способно привести в движение тысячу кораблей или вызвать трепет у тысячи женских сердец. Кроме того, оно подтверждало ее теорию. При этой мысли сердце Кресси неожиданно затрепетало.