Читать книгу "Девушка с жемчужиной - Трейси Шевалье"

Потом она повела меня обратно в дом и показала в одной из кладовок люк с лестницей, которая вела под пол.

— Здесь ты будешь спать, — объявила она. — Брось вниз свои вещи — разберешься с ними потом.

Я неохотно бросила узелок в темную яму, вспомнив при этом, как мы с Франсом и Агнесой бросали камушки в канал в поисках таящихся там чудовищ. Узелок с глухим стуком упал на земляной пол. У меня было такое чувство, будто я — яблоня, с которой упало драгоценное для нее яблоко.

Затем мы с Таннеке опять пошли по коридору, куда выходили двери всех комнат, которых было гораздо больше, чем у нас дома. Рядом с «комнатой с распятием» где сидела Мария Тинс, находилась комната поменьше, там стояли детские кровати, ночные горшки, маленькие стулья и столик, загроможденный чашками и тарелками, подсвечниками, щипцами для снятия нагара со свечей, и безо всякого порядка валялась детская одежда.

— Здесь спят девочки, — пробормотала Таннеке, видимо, немного устыдившись открывшегося мне беспорядка.

Она пошла дальше по коридору и открыла дверь в большую комнату, в окна лился свет с улицы, падая на красную и белую плитку, которой был вымощен пол.

— Большая зала, — проговорила Таннеке. — Здесь спят господин с госпожой.

Постель была завешена зеленым шелковым пологом. В комнате была и другая мебель — большой шкаф, инкрустированный черным деревом, пододвинутый к окнам стол из белого дерева и расположенные вокруг него кожаные стулья. И опять меня поразило множество картин. Я насчитала девятнадцать. Большинство, были, видимо, портретами членов обеих семей. Еще была картина, изображавшая Деву Марию, и другая, на которой один из трех царей поклонялся младенцу Иисусу. Я с какой-то неловкостью смотрела на обе картины. — Теперь пошли наверх, — сказала Таннеке и, приложив к губам палец, стала подниматься по крутой лестнице Я старалась ступать совсем неслышно, Поднявшись на площадку, я увидела закрытую дверь. За ней царила, тишина. Значит, он там.

Я стояла, глядя на дверь и не смея шевельнуться — вдруг он сейчас выйдет?

Таннеке наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

— Здесь ты будешь убираться. Молодая госпожа объяснит тебе как. А здесь, — она показала на несколько дверей, ведущих на заднюю половину дома, — комнаты моей хозяйки. Там разрешается убираться только мне.

Мы тихонько спустились вниз. Заведя меня в прачечную, Таннеке сказала:

— Ты будешь стирать белье для всей семьи.

Она кивнула на большую кучу грязного белья. Надо же столько скопить! С этим быстро не управишься.

— В кухне есть бак для воды, но для стирки будешь приносить воду из канала — она здесь достаточно чистая.

— Таннеке, — тихим голосом спросила я, — неужели ты все это делала одна — и готовила, и убиралась, и стирала белье на весь дом?

Это был правильный подход.

— Еще и за продуктами иногда ходила, — ответила Таннеке, раздуваясь от гордости за свое прилежание. — Конечно, за продуктами в основном ходит молодая госпожа, но она, когда беременна, не может выносить запаха сырого мяса или рыбы. А беременна она, — добавила Таннеке шепотом, — почти всегда. Тебе тоже придется ходить за мясом и рыбой.

И с этими словами она ушла, оставив меня в прачечной. Включая меня, в доме теперь жило десятеро, один из них маленький ребенок, который пачкает больше белья, чем все остальные. Мне придется стирать каждый день, от мыла и воды у меня потрескаются руки, лицо покраснеет от пара, спина будет болеть от тяжелого мокрого белья, а локти будут в ожогах от утюга. Но я здесь новая служанка, и я молода: естественно, что на меня свалят самую тяжелую работу.

Белье, прежде чем его стирать, надо было замочить и оставить на сутки. В кладовке, из которой открывался люк в подвальную комнатку, я нашла два оловянных ведерка и медный чайник. Я взяла ведра и пошла по длинному коридору к выходу.

Девочки все еще сидели на скамейке. Теперь мыльные пузыри пускала Лисбет, а Мартхе кормила малыша размоченным в молоке хлебом. Корнелия и Алейдис гонялись за мыльными пузырями. Когда я появилась в дверях, они все остановились и выжидающе уставились на меня.

— Ты — новая служанка, — заявила рыжая девчонка.

— Правильно, Корнелия.

Та подобрала на земле камушек и швырнула его через дорогу в канал. На руке у нее были длинные царапины — видно, она приставала к кошке.

— Где ты будешь спать? — спросила Мартхе, вытирая о фартук мокрые от молока руки.

— В подвале.

— Нам там нравится, — сказала Корнелия. — Пошли туда играть!

Она побежала в дом, но, увидев, что за ней никто не пошел, вернулась, надув губы.

— Алейдис, — сказала я, протягивая руку самой маленькой девочке, — ты мне покажешь, где у вас берут из канала воду?

Она взяла мою руку и посмотрела на меня снизу вверх. У нее были серые, похожие на две новые блестящие монеты глаза. Мы перешли улицу. Корнелия и Лисбет потянулись за нами. Алейдис подвела меня к ступенькам, которые спускались к воде. Мы посмотрели вниз, и я крепче сжала ее руку, как раньше делала, стоя у края воды с Франсом или Агнесой.

— Отойди от края, — сказала я Алейдис. Та послушно сделала шаг назад. Но когда я стала спускаться с ведрами по ступенькам, Корнелия пошла следом за мной.

— Ты поможешь мне нести воду, Корнелия? Если нет, ступай наверх к сестрам.

Она посмотрела на меня и сделала самое худшее, что я могла от нее ожидать. Если бы она надулась или крикнула что-нибудь, я бы знала, что одержала верх. Но она засмеялась.

Я размахнулась и залепила ей оплеуху.

Ее лицо покраснело. Но она не заплакала. Однако побежала вверх по ступенькам. Алейдис и Лисбет смотрели на меня сверху серьезными глазами.

Вот так же у меня сложатся отношения с ее матерью, невольно подумала я. Только той я не осмелюсь дать пощечину.

Я наполнила ведра и понесла их наверх. Корнелии там не было. Мартхе все еще сидела с Иоганном на руках. Я отнесла одно ведро на кухню, разожгла плиту, наполнила чайник и поставила его на огонь. Когда я вышла на улицу, Корнелия опять была там. Одна щека у нее все еще была красной. Девочки запускали волчок по серо-белым плиткам. Ни одна из них не взглянула на меня. Ведра, которое я оставила снаружи, нигде не было. Я посмотрела на канал и увидела, что оно плавает там вверх дном и что мне его не достать.

— Да, на тебя управу не сразу найдешь, — пробормотала я и стала оглядываться — не валяется ли поблизости палка, которой можно выудить ведро?

Я опять набрала воды в первое ведро и понесла его в дом, повернув голову так, чтобы девочкам не было видно моего лица. Поставила ведро на плиту рядом с чайником, взяла метлу и опять вышла на улицу.

Корнелия бросала в ведро камни, вероятно, надеясь его утопить.