Читать книгу "Бот - Максим Кидрук"

— Ну и кабан! — выругался он, утирая пот со лба. — Как будто из свинца отлит!

Минуту-другую он отдыхал, присев на корточки, а потом поволок труп дальше, время от времени опасливо озираясь по сторонам.

— Господи, только бы никого не принесло, — руки Текито дрожали, как у неврастеника. — Господи, сделай так, чтоб никто не появился на дороге.

Сумерки сгущались. И становились острее звуки. Машина скрылась за холмом, но холостое тарахтение двигателя и рассеянный свет фары выдавали ее местонахождение.

Оттащив парня на достаточное расстояние, Текито остановился и долго восстанавливал дыхание. Руки и шорты чилийца почернели от крови. Ничего, выстирает дома.

Он успокоился (насколько это возможно в такой ситуации) и уже собрался идти обратно.

— Извини, парень, — сказал он на прощанье. — Я не хотел. Так уж вышло…

Неожиданно мальчик зашевелился. Текито вскрикнул и чуть не наложил в штаны (второй раз за вечер — черт!), но быстро сообразил, что мертвые не шевелятся. Значит, упитанный малыш-голыш жив! Спустя мгновение белобрысый мальчик снова дернулся и застонал. Раны на животе закровили.

— Говнюк! — завизжал Текито. — Так ты не сдох! — Он поднял руки и прокричал в темноту, обращаясь к Господу Богу, которого только что просил убрать всех нежелательных свидетелей с дороги: — Ну, ты только погляди — он не сдох, этот сукин сын! Мазефакер!

Мальчик открыл рот и беззвучно пошевелил губами. Глаза его ожили. Какое-то время они беспорядочно бегали, пока не сфокусировались на Текито. Зрачки сузились, а по распухшим белкам расплылась чернота. Ребенок таращился на чилийца с неистовством, совсем не свойственным двенадцатилетнему пацану, которого только что едва не закатали в асфальт. В глазах было что-то потустороннее, точно не человеческое, из-за чего от взгляда должно было бросать в дрожь. Но солнце уже село за горизонт, прохладная тьма заливала пустыню, и в сумерках Текито не стал вглядываться в лицо сбитого им паренька.

— Ублюдок, и что теперь с тобой делать? — Текито схватился за голову. — Лучше бы ты сдох, честное слово!

Вкрадчивый внутренний голос предательски зашептал: «Оставь его здесь… Брось выродка… И он умрет».

Закусив губу, перекупщик запрокинул голову и уставился в пустоту над головой, где постепенно друг за другом зажигались бесстрастные пятнышки звезд — единственные свидетели его преступления.

Текито был тем еще барыгой. Вороватым дебоширом. Возможно, однажды он превратится в конченого наркомана, «безмозглую обезьяну с билетом в один конец до преисподней». Но убийцей он не был и не собирался им становиться. Несмотря на то что его этому не учили, чилиец понимал: стать душегубом — это хуже, чем подсеть на героин. Это даже хуже, чем податься в адвентисты или свидетели Иеговы.

— Лучше б ты сдох! — прошипел Текито, опустился на корточки и, осторожно подняв, потащил белокожего найденыша обратно к машине.

Мальчик, стиснув зубы, хрипел. Текито чувствовал, как горячие мышцы на его теле подрагивают.

— Засранец… Гринго хренов… Козел беломордый… Ты что, первый раз в жизни встретил грузовик?.. Ты, видать, боксер какой-то или борец… И перестань истекать кровью! Сейчас же! Перестань… Я кому сказал?

В конце концов он втащил паренька в кабину грузовика. Положил на водительское сиденье, потом затолкал дальше в салон, кое-как зафиксировав ремнем безопасности. Сам сел за руль.

— Знаю, малец, мама была бы не в восторге, — дрожащими руками Текито скручивал косячок, — я и сам понимаю, как-то оно по-говняцки получается: в десять лет всю дорогу нюхать драп… — чилиец ухватил сигарету зубами, прикурил и, закатив глаза, глубоко затянулся. — Но ты меня извини, малец. Я не могу на свежую голову гнать под сто пятьдесят по этой, чтоб ее, долбаной «магистрали».

После этого опустил стояночный тормоз и погнал вперед, приговаривая сквозь зубы, как мантру: «Только не умирай, прошу… Только не отбрось копыта, малец…»

Стало совсем темно. На часах было 18:23.

III

Вторник, 4 августа, 19:38 (UTC –4)

Калама, Чили

Джей-Ди Ричардсон и Фрэнк Ди’Анно потягивали джин-тоник на террасе отеля. Больше в баре никого не было. Вечер был на удивление тихим и спокойным.

— Доктор Ди’Анно! — перегнувшись через стойку, окликнул бармен.

Фрэнк обернулся:

— Да, амиго? — улыбка все еще оставалась на его лице.

— Вас к телефону.

Фрэнк помрачнел:

— Это из клиники.

— Почему ты так уверен? — поинтересовался Джей-Ди.

— А кому еще в этом медвежьем углу австралийский инженер может понадобиться в полвосьмого вечера? Что-то уже натворили, эскулапы.

Австралиец нехотя пошел к телефону. Взял трубку. Долго слушал, несколько раз коротко отвечая. Недовольная гримаса постепенно сменялась удивлением.

Окончив разговор, Фрэнк торопливо вернулся к столику:

— Ты знаешь, старик, мне придется сгонять в клинику.

— Что-то с аппаратом?

— С томографом все в порядке, но… в больницу привезли мальчика. Кто-то из местных сбил его в пустыне. Никто не знает, откуда он взялся. Врачи хотят, чтобы я приехал, посмотрел.

— Белый мальчик? — словно невзначай уточнил Джей-Ди, чувствуя, как по спине пробежал холод.

— Что ты сказал?

— Я спросил — мальчик белый?

— Да, — ответил Ди’Анно и вдруг резко повернул голову. — Откуда ты знаешь? Я же тебе не говорил.

— Знаешь что? — ответил Джей-Ди. — Я поеду с тобой.

IV

Вторник, 4 августа, 20:14 (UTC –4)

Центральная клиническая больница Каламы

— Это он, — сказал Джей-Ди.

— Точно?

— Да. Никаких сомнений. Я видел его в пустыне по дороге из Сан-Педро. Вел себя он полностью неадекватно. Не удивительно, что попал под колеса.

— Он уже тогда был в одних плавках?

— Да, — кивнул Ричардсон.

— Почему же ты его не подобрал? — Ди’Анно исподлобья глянул на товарища.

— Я хотел. Но, говорю тебе, он был не в своем уме. Понимаешь… мальчик напугал меня… до смерти напугал.

— Напугал? — поднял брови Фрэнк. — Как это, бляха, понимать?

— А как хочешь, — отрезал Джей-Ди. — Я думал, что увидел привидение или демона. Он копировал меня.

Фрэнк Ди’Анно засунул руки в карманы больничного халата. Что такого мог сделать этот десятилетний сопляк, чтобы напугать сорокапятилетнего хирурга? Мальчик лежал без сознания, и Фрэнк (к своему счастью или несчастью) не видел его глаз.