Читать книгу "Мародер - Виталий Забирко"

– Ой… – обомлела в первый момент Злата и тут же расцвела счастливой, искренней улыбкой, а я снова пожалел, что пиллиджерам не рекомендуется заводить тесные связи с местными. – Вот спасибо! Вы нас так выручили…

Она вскочила со стула, взяла деньги, сунула в сумочку и сделала движение по направлению к двери.

– Что вы так торопитесь? – пожурил я. – Кофе не допили… Садитесь, не лишайте меня удовольствия позавтракать с красивой девушкой.

От лести щеки Златы снова пыхнули румянцем, и любой другой человек на моем месте определенно заподозрил бы в ней мошенницу.

– Спасибо, Егор Николаевич… – Брови Златы страдальчески изогнулись. – Но… Но мне действительно пора. Очень срочное дело.

– Хорошо, Злата, не буду задерживать, – кивнул я, – однако с одним условием.

– Каким? – насторожилась девушка.

– В следующий раз, когда мы встретимся, вы не будете величать меня по имени-отчеству. Просто Егор. И на «ты». Я старше вас лет на пять, не больше.

В этот раз она одарила меня не только искренней улыбкой, но и открытым взглядом голубых бездонных глаз. Таких взглядов на Тверской не встретишь.

– Договорились… Егор! – рассмеялась она и застучала каблучками в прихожую.

Я тоже не стал ждать следующего раза.

– Такси возьми, – провожая ее до двери, на всякий случай посоветовал я. – Все-таки при тебе крупная сумма.

– Обязательно! – заверила она. – До свиданья, и еще раз огромное спасибо.

– До свидания.

Я подождал, пока она не войдет в кабину лифта, закрыл дверь, прошел в гостиную, раздернул шторы и выглянул в окно. Злата вышла из подъезда, спустилась по ступенькам к стоянке такси и уехала. Вот и все, не будет никаких флуктуаций, и таймстеблю не к чему придраться. По закону он и так не имел права ничего инкриминировать в случае флуктуаций второго порядка, но закон и своеволие блюстителей стабильности разные вещи. Почти полярные.

Вернувшись к столу, я проглотил несколько бутербродов, но милая девушка Злата никак не шла из головы. Вот если бы…

«Нет, дорогой друг, так не пойдет», – одернул я себя. В долгосрочных связях с местными можно так запутаться, что ни один вариатор не подскажет выхода из клубка флуктуаций. Только вытирка.

Зазвонил телефон. Я покосился на него, но не стал подходить. Налил вторую чашку кофе и принялся пить маленькими глотками, пока телефон не замолчал. Смешная ситуация – подними я трубку, случилась бы флуктуация второго порядка с десятилетним сроком затухания. При этом я на первый взгляд не имел к флуктуации никакого отношения. Бывает и такое… Звонил мне некий Антон Семернов. Звонил он своей подружке, но ошибся номером. Если бы я поднял трубку, то он, услышав мужской голос, подумал бы, что его подружка с любовником. Больше не перезванивая, он помчался бы к ней домой, никого постороннего не застал, но устроил бы скандал и жестоко, до полусмерти, избил. Она бы на месяц попала в травматологию, он – на четыре года в тюрьму, а флуктуационный след повис бы на мне мертвым грузом. А так Семернов сейчас перезвонит, услышит голос зазнобы, и все будет в порядке. За исключением того, что через полгода он действительно застанет подружку с любовником и в порыве необузданной ярости убьет обоих. Но это уже будет не флуктуация, а естественный ход событий, и к нему я не буду иметь никакого отношения.

Вот такие пироги…

Общие процессы развития человеческой цивилизации удобно сравнивать с процессами кристаллизации. Например, если при кристаллизации алмаза в исходный графит добавить одну десятитысячную долю меди, то получится кристалл алмаза голубого цвета. То есть минимальные добавки способны изменить, пусть и некардинально (алмаз так и остается алмазом), некоторые свойства кристалла; в данном случае алмаз приобретает способность частично отражать голубую часть спектра солнечного света. С другой стороны, как ни переставляй местами атомы углерода в кристаллической решетке алмаза, он так и останется алмазом, ни на йоту не изменив своих свойств. Приблизительно то же самое происходит и с историей человеческого общества, развитие которого определяется личностями (атомами меди), а отнюдь не посредственностями (атомы углерода). Иное дело, что личности (атомы добавок в исходное сырье) способны как катализировать, так и ингибировать процессы развития общества, иногда доводя результат до крайних пределов, что в процессе кристаллизации технологических расплавов выражается в получении неоднородного шлама либо полного сгорания исходного сырья. Так, например, Птолемей на полторы тысячи лет приостановил (ингибировал) развитие космогонии геоцентрической теорией со сферой неподвижных звезд, хотя еще за пятьсот лет до него в Греции многие перипатетики, противореча своему учителю Аристотелю, высказывали догадки о бесконечности Вселенной и гелиоцентрическом устройстве Солнечной системы. Эйнштейн же, выдвинув общую теорию относительности, катализировал процесс познания окружающего мира, опередив свое время на несколько сот лет. А Резерфорд, предложив планетарную модель строения атома, на многие столетия затормозил движение к правильному пониманию строения материи, хотя уже и в его время многие высказывали догадки о многомерности микрокосма. Но кто такие были рядовые перипатетики в сравнении с Аристотелем или неостепененные научные сотрудники против Резерфорда? Так, атомы углерода…

Это все касается естественного хода истории. Но если предположить, что кто-то овладел способом путешествия во времени и может отправиться в любую хронологическую точку истории Земли, тогда все может перевернуться с ног на голову. В таком случае для катализа или ингибирования хода истории не требуется быть семи пядей во лбу, а достаточно сесть в хроноскаф, перенестись, скажем, в каменноугольный период и поголовно истребить всех крупных рептилий, тем самым освободив экологическую нишу для млекопитающих. Для таких действий можно быть и рядовым «атомом углерода», главное, иметь хроноскаф.

Благодаря открытию Гудкова, которое он обнародует через пять лет, у меня такой хроноскаф есть. Правда, садиться в него не надо, достаточно достать из кармана, набрать на пульте нужное время и нажать кнопку «Старт».

Я закончил завтракать, переоделся, взял приготовленный загодя кейс, вышел на лестничную площадку и закрыл дверь. Затем достал из кармана хроноскаф, в просторечии именуемый «джамп», набрал «20 июля 2001 года, 13 часов 20 минут» и нажал на «Старт».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На лестничной площадке практически ничего не изменилось. Даже кремовый цвет панелей в подъезде был таким же, как пять лет спустя. Только солнечные блики, падавшие из окна на правую стену, рывком переместились на левую – я вышел из дому в начале одиннадцатого, а здесь уже половина второго. Конечно, можно синхронизировать время суток, но я не стал мудрствовать и воспользовался предложенной вариатором версией, когда на лестничной площадке никого не будет ни в момент отправления, ни в момент прибытия. Первый вариант всегда самый надежный, исключающий возникновение флуктуаций.

Спустившись на лифте, я вышел из подъезда, прошел к стоянке такси и сел в машину на заднее сиденье.