Читать книгу "Последний резерв - Игорь Подгурский"

Схватка длилась несколько секунд, и тут в нее вступил новый участник. Наконец-то опомнился второй солдат, с багром в руках. Он не придумал ничего лучшего, чем сбить багром кота с товарища. Замах получился славный, а удар мощный. Древко багра перебило Цюрикофу руку, потому что животное изловчилось и увернулось в последний момент. Солдат продолжал охаживать товарища багром, стараясь попасть по зверю. Удары сыпались градом. От новых увечий Цюрикофа спасали шлем и жилет. Он перестал кричать и только тихо завывал. Кот чертом прыгал по нему, прячась за голову и корпус солдата, как за живой щит. Полосатая молния показывала уверенные навыки ближнего боя. Не иначе, генетики с фабрики домашних животных славно потрудились не только над вызывающим окрасом, но и если не над извилинами животного, то как минимум над его инстинктами и определенными боевыми рефлексами. Животное сражалось молча. Ни разу не мяукнув и не зашипев. Кот не пытался напугать человека, похоже, у него была одна задача: победить противника.

Наконец в схватке животного и людей наметился перелом. Судьба награждает за перенесенные страдания, но не всех. На ком она остановит свой выбор, никогда нельзя точно сказать. Но для рядового забрезжил свет в конце тоннеля. Да какой там свет. В него уперся яркий луч прожектора. Кота, изготовившегося к прыжку на нового, более достойного противника — солдата с багром в руках, — на мгновение ослепило. Этого мига и хватило для того, чтобы разведчик ткнул зверя багром, как шпагой. От острия мохнатый агрессор успел увернуться, но его вскользь зацепило крюком, и кот, широко растопырив лапы, полетел за борт.

Цюрикоф со стоном рухнул в проход между эвакуированными, которые испуганно жались друг к другу на узких металлических скамейках. Разведчик, оставшийся на корме, с изумлением наблюдал, как удивительный в своей настырности кот пытался плыть за амфибией. Но продолжалось это недолго, вскоре зверь исчез в кильватерной струе водомета. Мощь человеческой техники оказалась сильней желания животного поквитаться с людьми.

Первая помощь подоспела после того, как прошла оторопь от схватки человека и домашнего животного.

Товарищи мигом сорвали пломбы с герметичной аптечки, которая входила в комплект первой помощи. Опечатывали их из-за красной коробочки со шприц-тюбиками обезболивающего. Лекарство создавалось на основе опиатов искусственного происхождения. Сильный наркотик мог не только прогнать боль, но и обеспечить ценителю дури быстрый пропуск в нирвану. Поскуливавшему любителю семейства кошачьих вкололи прямо через форму дозу в истерзанную руку. После укола занялись изуродованной ладонью. Пострадавшие пальцы залили из баллончика обеззараживающей пеной, замедляющей некроз тканей, и зафиксировали лангетой. Затем руку до локтя замотали бинтами. Со стороны могло показаться, что рядовой натянул длинную дамскую перчатку в ретростиле.

Перевязанного Цюрикофа перетащили в кабину. Солдата усадили в командирское кресло. В нем он и затих, провалившись в уютное беспамятство, где нет ни воды, ни дождя, ни богомерзких тварей, принявших кошачий облик.

«Учишь молодых солдат действовать только по команде. А эти балбесы все равно действуют по зову сердца. Ничего, через полгода заматереют. Глазом не посмеют моргнуть, пока я им не прикажу!» — равнодушно подумал капитан, наблюдая с носа амфибии за всей этой кутерьмой.

Плавающий транспортер-амфибия «Арго» — вездеход двойного назначения, машина специфическая, и создавалась она для специальных условий. Разные модификации поставлялись как в армию, так и на гражданку. В войсках ее обычно называли коробочкой. В целевой нише машин высокой проходимости «Арго» занимала первое место. Пара гусениц большой ширины, определенная длина опорной поверхности, удачное расположение надежных катков, ведущих и направляющих, обеспечивало небольшое давление и хорошее сцепление с грунтом, уверенное преодоление различных препятствий и маневренность. Транспортер как бы «обтекал» местность и был вариантом машины «для полицейской службы и целей обороны». На коробочку можно было устанавливать различные виды оружия, в зависимости от задач, решаемых в бою, будь то оборона или наступление. Он был рабочей лошадкой различных видов и родов войск Содружества. На плаву амфибия могла развивать скорость до восьми километров в час и обеспечивать перевозку двадцати пассажиров.

Сейчас в десантный отсек набилось почти пять десятков измученных людей. Они вплотную сидели на скамейках, как сельди в бочке, и это не считая шестерых военных. Пора было возвращаться. Вода плескалась в опасной близости от края борта. Пока спасало только мастерство водителя, державшего плавный ход и умело обходившего опасные места.

«Снимем тех, кого заметили на крыше, и сразу же в лагерь».

Алешкин уже видел, что не ошибся. На краю крыши отчетливо просматривались силуэты людей.

Новых команд водителю для корректировки курса не понадобилось. За штурвалом сидел сержант Рымов — командир третьего отделения. Старый служака прекрасно знал свое дело. В свое время он начинал службу механиком-водителем тяжелого штурмового танка «Вездесущий», бронированного гусеничного монстра, дополненного воздушной подушкой. Апгрейд включали, когда надо было преодолевать болотистую местность или песчаные участки. Алешкин помнил, как на лекции в военном училище преподаватель сказал, что стоимость совершенного механизма разрушения такова, что если танк два раза отлить из золота в масштабе один к одному, то это и будет реальная стоимость его производства.

Не отводя взгляда от деревьев, из-за которых все отчетливее была видна крыша, ротный краем уха слушал затихавшие постанывания подчиненного. Он был неприятно удивлен. Месяц назад к ним в гарнизон прибыло молодое пополнение — свежеиспеченные солдаты, выпускники учебного центра. В линейных войсках новым командирам предстояло шлифовать и оттачивать военное мастерство, продолжая службу, начатую в учебке.

Несколько человек попали в роту Алешкина, заменив тех, у кого истек срок службы, оговоренный в контракте. Ветераны улетели с транзитным транспортником, который привез новое поколение.

Капитан прекрасно помнил информацию на каждого новичка. Ротный, до персонального знакомства, всегда досконально изучал личные дела каждого подчиненного. Как командир отдельной роты разведки, единственной в небольшом гарнизоне военной базы колонии, он мог забраковать любого, не отвечавшего высоким требованиям, предъявляемым к разведчику. Офицер помнил данные медицинских файлов. Отдельным пунктом указывалась степень восприимчивости военнослужащего к боли. В учебном центре из «свежего мяса», заключившего контракт с Вооруженными силами Содружества, готовили пополнение по разным воинским специальностям. Людей, попавших с гражданки в казармы, «затачивали» под будущую специфику службы. Кандидаты, успешно прошедшие тесты в разведку и строгий физический и психологический отбор, приступали к спецкурсу подготовки. Им закладывали основную базу, которую потом доведут до совершенства офицеры в линейных частях. В спецкурс разведчика входила специальная медицинская подготовка. Точнее, обработка.

Военные медики — люди в белых халатах поверх камуфляжной формы — занимались тем, что блокировали будущим разведчикам участок мозга, отвечающий за восприятие болевых ощущений. Нет, врачи не превращались в мясников, и белые отглаженные халаты не расцветали кровавыми пятнами. Да и черепную коробку не вскрывали, противно скрежеща хромированными электропилами, как это было в далеком прошлом. А что делать? Ведь в человеческом скелете наипрочнейшая кость — черепная. Она защищает самое важное для человека — его мозг. Военная медицина шагала вперед, стараясь не отставать от научного прогресса. В эру освоения дальнего космоса на мозг можно было воздействовать не столь радикальными методами.