Читать книгу "Проклятие Аримана. Маг - Евгений Малинин"

Я встал, открыл дверцу холодильника и достал початую бутылку коньяка. Булькнув в стоящую на столике кружку граммов пятьдесят, я толкнул ее в сторону Юрика. Тот подхватил кружку и недоумевающе уставился на нее, а затем одним махом выплеснул ее содержимое себе в рот. Его рука с кружкой на несколько секунд застыла над запрокинутым лицом, а когда опустилась, я увидел, что у него из-под закрытых век катятся слезы.

Я кашлянул, выталкивая комок из собственного горла, и хрипловато спросил:

– А что вчера вечером было? Что Данила делал? Чем вы вообще вчера вечером занимались?

– Ничем мы не занимались… Я с работы пришел, Данила дома был. Мы с ним поужинали, потом телевизор смотрели, потом он лег в постель, читал что-то. Я тоже с книгой сидел, Светку ждал. Она вчера на свои моленья ходила…

– На какие моленья?… – изумился я. Мне было прекрасно известно Светкино отношение ко всякого рода религиям и конфессиям. Ее любимым афоризмом было известное высказывание Остапа Бендера насчет опиума для народа. И вдруг – моленья!

Юркина физиономия скривилась.

– Да уже месяца три… – Он замолчал, подыскивая слова. – Не знаю, как она к ним попала, а уже месяца три то какие-то листовки разносит, то на улице к прохожим с глупыми вопросами пристает, а два раза в неделю ездит на… «общие собрания». Я один раз с ней пошел. Бред какой-то. Сначала по двое, по трое на сцену выходят, о проделанной работе докладывают и каются в каких-то грехах. Грехи – говорить смешно. Кто кошке на хвост наступил, кто ребенка по попе шлепнул, а излагают – можно подумать, что человек шесть в подъезде кистенем замочил. – Юрка фыркнул и покрутил головой.

Потом дедок какой-то на сцену вылез и начал собравшихся стыдить. Потом какой-то короткометражный фильм крутили, о деяниях ихнего главного, так после фильма этого троих без сознания вынесли. Мы когда вышли, я ей все высказал, а она мало что драться не полезла. Ты, говорит, чурка бесчувственная, думаешь только о себе, подумай о сыне – ему, говорит, стыдно за родителей будет, которые ничего не сделали для его спасения… Ну в общем, полный бред. – Он замолчал и покосился на бутылку с остатками коньяка.

– И конечно, пожертвования собирали?…

Он посмотрел на меня совершенно трезвым взглядом.

– Нет, ты знаешь, о деньгах ни слова…

– Странная какая секта… из не нуждающихся!… И как эти бессребреники себя называют?

– Ну, эти… дети Единого-Сущего…

Вот это была неожиданность!…

– Ты хочешь сказать, что Светка вступила в секту?!

– Я не знаю, вступила она или на общественных началах помогает… – Юрка опять скривился, а потом неожиданно заорал: – Ну что, ты не знаешь, с ней же спорить невозможно, она никого не слушает, все делает по-своему. Ну и пусть ходит к своим «детишкам»!…

Юрка отвернулся, а затем вскочил и выбежал из кухни. Через секунду он вернулся и швырнул на стол листок бумаги.

– Вот, смотри, что она по подъездам разносит, по почтовым ящикам! Я ее предупреждал, что когда-нибудь им по шеям надают!

Я взял листочек в руки. На плотной, глянцевой бумаге красивым, с завитушками, шрифтом было выведено: «Если ты согнулся под бедами и несправедливостями мира. Если тебе невмоготу противостоять царствующему злу, если тебе нужны поддержка и понимание, приходи к нам. Дети Единого-Сущего знают путь надежды и правды. Вместе мы войдем в царство добра и справедливости». Дальше шли адреса и контактные телефоны.

Так… Светка – сектантка! В моей голове сей факт не укладывался, но это означало только то, что моя голова, по-видимому, не обладала необходимым объемом!

Я встал и сунул листочек в карман.

– Пойдем-ка в комнату Данилы, посмотрим. Юрка тяжело поднялся и направился в коридор. Я двинулся за ним. В маленькой комнате трехкомнатной воронинской квартиры, в которой проживал мой друг – Данила, ничего особенного я не увидел. Постель была разобрана и смята, как будто ребенок на минутку поднялся и вышел, ну например, в туалет. На столе аккуратной стопкой лежали тетради и учебники. Небольшой шкаф был закрыт. Даже маленькие тапочки лежали на ковре возле, кровати.

– Ну и в чем же твой сын сбежал из дому? – с нарочитым смешком спросил я у Воронина. Тот растерянно заморгал, потом оглядел комнату, открыл шкаф и заглянул в него почесал свой нос и задумчиво констатировал:

– В синих спортивных трусах, желтой футболке с Микки-Маусом и, похоже, босиком, его сандалии стоят в прихожей… – Юрка уставился на меня.

– Харчами он, похоже, тоже не запасся, – подвел я итог. – Пойдем-ка поговорим со Светкой.

– Да я же тебе говорю – молчит она. С самой ночи ни слова… – Он замолчал, уставившись на меня широко открытыми глазами. – Ты знаешь, а ведь она с самого вечера молчит. Как домой пришла, сразу переоделась и в постель легла. Я еще ее спросил, будет ли она ужинать, а она молча шасть под одеяло, и носом к стенке…

Я двинулся в воронинскую спальню. Светка лежала на спине, накрытая одеялом до подбородка. Широко открытые, бессмысленные, словно стеклянные глаза уставились не моргая в потолок. Я присел на стоящий рядом с кроватью пуф. Юрка встал в дверях, с недоумением и мукой уставившись на свою жену. В комнате повисло молчание. Немного погодя, я провел задрожавшими пальцами по своему лбу и тихо сказал:

– Вера… Молчание.

– Святой… – продолжили. Молчание.

– Единый… – не унимался я.

– Сущий… – слетело с сухих, неподвижных Светкиных губ.

Юрка в дверях вздрогнул от неожиданности и часто заморгал. Я помолчал и продолжил:

– Путь…

– Правды и добра… – прошелестело в ответ.

– Дети…

– Единого-Сущего…

– Данила…

Ее глаза расширились, зажглись уже знакомым яростным огнем и, словно загнанные зверьки, метнулись к моему лицу.

– Спасен… спасен… спасен… – Ее голос с шепота перешел в хриплый крик, а затем в визг, тело задергалось, руки вынырнули из-под одеяла и скрюченными пальцами заскребли вокруг извивающегося тела. Затем она вдруг выгнулась дугой, запрокинув голову назад и рискуя сломать себе шею, а по комнате метался страшный визгливый вопль: – Спасен… спасен… спасен…

Мы с Ворониным с двух сторон навалились на Светку, пытаясь удержать ее на кровати. Она вырывалась из неуклюжих Юркиных рук, продолжая безумно орать, а Воронин хрипел сквозь пододеяльник, оказавшийся у него на голове:

– Сделай же хоть что-нибудь!…

И тогда я прокричал, перекрывая Светкин визг:

– Единый!…

Ее тело сразу обмякло, руки упали на простыню, глаза остекленели, а искусанные сухие губы тихо прошептали:

– Сущий…

Мы с Ворониным отвалились от кровати и сели на пол. Несколько минут в комнате было слышно только наше хриплое дыхание. Потом Юрка поднялся, поправил на Светке ночную рубашку и прикрыл ее одеялом. До подбородка.