Читать книгу "Гроза двенадцатого года. Моя княгиня - Татьяна Романова"

- А обо мне что князь и княгиня говорили? - спросила Анастасия Илларионовна, строго взглянув на старика, отводящего глаза. - Не юли, говори все как было.

- Его светлость князь обижен был, что вы не приехали на свадьбу, часто об этом вспоминал в разговоре с женой. Но княгиня всегда говорила, что она тоже мать и понимает ваши материнские чувства, что не вы невесту выбирали, что, может быть, другой жены для сына хотели, говорила, что не надо обижаться, нужно прощать. Надеялась, что вы, ваша светлость, когда маленького Алешу увидите, обязательно его полюбите и все наладится, - слезы потекли по морщинистым щекам старого дворецкого.- Как второй раз ее светлости время рожать пришло, они снова из Марфина все сюда приехали. Как роды начались, сначала не очень все беспокоились, опять тот же доктор был, Фогель, потом уже на вторые сутки и лейб-медик императрицы приехал. Князь не пил, не ел, сначала под дверью спальни ходил, а на вторые сутки у кровати ее светлости сидел, за руку ее держал, плакал. К концу вторых суток княгиня девочку родила, уже мертвую, а сама только ненадолго в сознание пришла, и князю сказала, чтобы сыночка их вырастил и чтобы по ней не убивался долго, не жил один, а женился на хорошей женщине. И под конец сказала, чтобы с вами, ваша светлость, помирился, иначе не будет ему счастья без любви матери. С этими словами и умерла, ангел наш, княгинюшка. Я точно знаю, мне ее няня Тамара Вахтанговна рассказывала, она при ней безотлучно до самой кончины была.

- Где теперь Тамара Вахтанговна? - отметила про себя новое имя княгиня. - Хочу с ней поговорить.

- Она с маленьким князем во дворце у государыни, его светлость перед отъездом сына государыне отвез - как крестной, - ответил старый дворецкий.

- Расскажи о князе Николае, - велела Анастасия Илларионовна.

- Его светлость, как княгиня умерла, три дня у гроба просидел, ни с кем говорить не хотел. Как ее светлость похоронили, он сразу к государыне поехал, вернулся и велел Тамаре Вахтанговне князя Алексея собирать, потому что они во дворец к государыне переезжают. Сказал, что сам он назначен повелением государыни флигель-адъютантом к наместнику на Кавказе генералу Гудовичу и отправляется в Дербент. Мальчика быстро собрали и отправили во дворец, а князь весь вечер писал бумаги, он оставил их для вас, ваша светлость, и уехал в ту же ночь, - закончил свой рассказ старый слуга. - Не угодно ли вашей светлости пройти в кабинет князя? Он, уезжая, велел вам передать, что бумаги в черном бюро.

- Пойдем, - согласилась княгиня и пошла за дворецким, который нес взятый со столика канделябр, освещая путь по темным коридорам. Сын не только оставил кабинет на прежнем месте, но так же бережно сохранил и обстановку, выбранную много лет назад матерью. Новой была только коллекция турецких трубок, стоящая в стеклянной витрине у окна и большой портрет прекрасной черноволосой женщины над камином. Юное лицо красавицы с огромными черными глазами и теплой улыбкой удивляло не столько правильными чертами и безупречным овалом, сколько общим выражением нежности и кротости.

- Действительно, ангел, - тихо промолвила княгиня, останавливаясь перед портретом. - Поэтому господь и забрал, что нечего в нашем мире ангелу делать.

Ефим поставил канделябр на стоящее у окна бюро черного дерева и достал из кармана ключ.

- Вот, ваша светлость, князь Николай Никитич велел только вам в руки передать, - он с поклоном протянул ключ Анастасии Илларионовне.

- Спасибо, а теперь иди, Ефим, я одна здесь побуду, - велела княгиня, взяв ключ и подойдя к бюро.

Дождавшись, пока старый слуга вышел, закрыв за собой дверь, княгиня повернула ключ в замке. В бюро по порядку были разложены бархатные футляры с фамильными драгоценностями Черкасских, они все были помечены вензелем самой Анастасии Илларионовны, там же был большой перламутровый ларец тонкой работы и две парные шкатулки к нему, их Анастасия Илларионовна никогда не видела. Фигурный ключ торчал в замочке ларца, княгиня открыла крышку и тихо ахнула. Изумительной красоты рубиновое ожерелье из огромных кроваво красных рубинов, обрамленных бриллиантами, такие же серьги и два браслета не только поражали красотой и роскошью, они напомнили княгине, что в жилах ее невестки, а теперь и внука течет царская кровь, ведь такие драгоценности могли принадлежать только царской особе. В шкатулках лежало множество других украшений, в одной они были с изумрудами и жемчугом, а в другой - с сапфирами и бриллиантами.

В ящиках бюро Анастасия Илларионовна нашла много аккуратно запакованных золотых монет и ассигнаций, но никаких бумаг там не было. Тогда княгиня протянула руку к левой боковой стенке и нащупала выступающую фигурку амура, вырезанную чуть ниже края столешницы. Повернув фигурку по часовой стрелке, она стала ждать, через секунду внутри бюро раздался щелчок, и верхние ящики и задняя панель бюро выехали вперед. Она их вынула и в потайном углублении увидела два конверта, один - большой, а другой - маленький, и синий бархатным мешочек, расшитый непривычной вязью.

Княгиня взяла в руки конверты. На маленьком конверте было написано ее имя, а на большом была надпись: «Вскрыть после моей смерти». Завещание, догадалась княгиня. Анастасия Илларионовна открыла письмо, адресованное ей, сын писал:

«Дорогая матушка, как ужасно, что я обращаюсь к вам в самые тяжелые дни моей жизни. Я потерял самого дорого мне человека, мою милую жену, жизнь для меня теперь потеряла всякий смысл, и сегодня я просил государыню отправить меня на Кавказ, воевать за Отечество с персами. Только одно удерживает меня пока здесь - судьба моего маленького сына. Перед смертью жены я обещал ей вырастить мальчика в любви и заботе, прошу вас, матушка, пригрейте у своего сердца бедного сироту, вырастите его в Ратманове, где я был так счастлив. Отдайте ему свою любовь и нежность, а я на войне буду молить Бога за вас и за моего маленького Алешу. В мешочке, что вы видите рядом с письмом, его наследство по матери, царь Ираклий отправил его с благословением своей дочери после рождения внука, теперь оно принадлежит Алеше. Целую ваши руки, матушка, ваш сын Николай».

Анастасия Илларионовна открыла мешочек и вынула золотой крест какой-то непривычной формы. Он был украшен жемчугом и аметистами, а в центре креста переливался в свете свечей огромный бриллиант, равного которому по размерам и чистоте княгиня не видела, хотя она сама имела немало драгоценностей и бывала при всех европейских дворах, где драгоценностям знали цену.

Она положила письма и крест обратно в потайное углубление, поставила ящики бюро и панель на место, и повернула фигурку амура против часовой стрелки. Закрыв бюро на ключ, Анастасия Илларионовна взяла канделябр и пошла к выходу из кабинета. Она снова остановилась перед портретом невестки, долго смотрела на него, перекрестилась и обратилась к красавице на портрете:

- Спи спокойно, девочка, я выращу твоего сына, и он будет счастлив, обещаю тебе.

Княгиня поднялась на второй этаж и подошла к спальне хозяйки дома, в которой последний раз спала молодой женщиной. Открыв дверь, она увидела, что эта комната переделана полностью. Стены были обиты нежным шелком цвета слоновой кости с рисунком из мелких цветочков. Гардины из золотистого бархата и атласа в тон ему, такие же покрывало и занавеси в алькове, светлый персидский ковер, изящная белая мебель, - все говорило о прекрасном вкусе молодой женщины. Над комодом княгиня увидела портрет маленького мальчика с лицом ангела. Огромные черные глаза в пушистых ресницах и черные кудри достались ему от матери, а лицом он очень напоминал своего красавца отца. Ямочка, чуть наметившаяся на подбородке, говорила о том, что со временем малыш превратится в мужчину с характером.